Танкист. Унтер - Константин Георгиевич Калбанов
Уж больно агрессивно повела себя Япония. И то, что им надавали по сусалам, ни о чем не говорит. Самураи пребывают в полной уверенности, что их обыграли только благодаря численному перевесу и четкому взаимодействию родов войск. Иными словами, им есть куда расти. Но в то же время, столкновение с русскими показало отсутствие превосходства со стороны ДВР. И вне всяких сомнений, генеральный штаб японской Императорской армии сделал соответствующие выводы.
Не сказать, что будучи участником событий, Виктор так уж много видел. Но уши-то у него есть. А в войсках разговаривали не особо стесняясь. Да и сам он наблюдал сколько техники вышло из строя еще на марше, сколько было подбито в бою, и потом ремонтировалось, какие случились потери. Обошлось без безвозвратных, но многие отправились на гражданку разменяв по одной жизни. Сравнительно небольшой вооруженный конфликт выявил как сильные, так и слабые стороны вооруженных сил республики.
А потому ничего удивительного в том, что после его окончания были сделаны соответствующие выводы. Причем в весьма сжатые сроки. Одним из первых направлений являлось подготовка кадров. И судя по скорости с которой было принято решение, вопрос этот прорабатывался уже давно.
Для начала увеличение денежного довольствия офицерского состава. Далее введение службы по контракту, и возможность увольнения из армии и флота уже через пять лет после выпуска из училища. Крупные единовременные выплаты по выслуге в двадцать лет и в случае гибели при исполнении воинского долга. И ряд других новшеств.
Прав был Рома. Вьюношей бледных со взором горящим, таких как Виктор, среди поступающих не так уж и много. Хотя их и отличает особое упорство, и уж кто-кто, а они точно рапорт на отчисление не напишут. Большинство же поступающих смотрят на этот вопрос сугубо прагматично. И в этом плане служба в вооруженных силах становилась куда престижней прежнего.
Ну и такой момент. Эфир и впрямь весьма странная штука, и явно имеет уклон в сторону насилия. Ну или, по меньшей мере, именно такой вывод напрашивается исходя из имеющихся данных. И нет, об этом думает не только Аршинов. Хватает различный теоретиков, публикующих свое мнение не только в желтых листках, но и в государственных изданиях. Их даже допускают на радио!..
В семь их сменили однокурсники из третьего взвода. Они уже не желторотики, у которых сдача наряда могла растянуться и на час, и на два. Поначалу-то бывало всякое. Порой и за грудки хватались, когда кто-нибудь особенно хитромудрый начинал перегибать. Но это уже в прошлом. Если только сталкиваются представители разных курсов. Да и то, не часто, а лишь в случае обостренных личных взаимоотношений.
Особо собираться ему не пришлось. Форма одежды и так парадная. Разве только побриться, ибо с суточной щетиной в город никто не отпустит. Как говорится — настоящий офицер должен быть до синевы выбрит и слегка пьян. В отношении юнкера верно только первое. Пьяным лучше не попадаться, ибо чревато.
На автобусе доехал прямиком до железнодорожного вокзала. Всего-то, полчаса. Но едва вошел в кассовый зал, как его настроение тут же испортилось. На часах двадцать ноль-ноль. Сами-то кассы работают круглосуточно, но перед ними скопилось столько народу, что никаких сомнений, быстро он тут не управится. Однако, делать нечего и он встал в очередь.
— Простите, господин юнкер, но на тридцатое число билетов нет, — ответила кассирша, возвращая ему проездные документы.
— Как нет? — возмутился Виктор, простоявший в очереди почти два часа.
— Вот так, господин юнкер, — развела руками дородная женщина.
— А на когда есть?
— На пятое июля.
Пять дней! Он потеряет пять дней отпуска!
— Тогда плацкарт.
— Плацкарт на завтра так же продан.
— Общий.
— Господин юнкер… — начала было кассирша.
— Что и в общий нет? — с нажимом спросил он.
— В общий есть, но-о-о…
Еще бы не было в общий. Туда вообще без проблем. Правда, и не факт, что найдется сидячее место. Сутки на ногах? Да без проблем! Тем более, что у него имеется чемодан, на него-то и присядет. Он достаточно жесткий, чтобы выдержать подобную нагрузку. Глядишь еще и сохранней будет. Не упрут.
Иное дело, что юнкеру положено путешествовать первым классом. Даже не плацкартом. За подобные выходки можно и огрести по самое не балуй. Но он ведь может переодеться в гражданское платье. Благо в уголку платяного шкафа Ромки Аршинова нашлось местечко и для его вещей.
— А раз есть тогда мне билет в общий вагон до станции Троицкой, — вновь протягивая ей военный билет с проездными документами, произнес он.
— Я не могу выдать билет в общий вагон, по проездному в купейный, — отодвинула она документы обратно.
— Билет в общий вагон до станции Троицкая, — выложив в окошко красненькую, повторил Виктор.
Сзади уже шушукались и слышались недовольные голоса. Уж больно долго возился юнкер, но Нестеров и не подумал тушеваться по этому поводу. Он должен уехать тридцатого, и он уедет.
Была мысль отправиться на аэродром. Самолетом он вообще доберется за каких-то три с половиной часа. Только сомнительно, что у него из этого что-то получится. На его борту ведь всего-то четырнадцать пассажирских мест, и несмотря на дороговизну билетов, желающих совершить воздушное путешествие гораздо больше пропускной способности авиакомпании.
Выйдя из здания железнодорожного вокзала, Виктор глянул на часы. Десять часов вечера. Не сказать, что так уж и поздно. Но в то же время, идти к Аршиновым уже неудобно. В это время они с Ромкой обычно уже давно убегали из дома, и признаться, Нестеров просто не в курсе, не ложатся ли его родители в это время уже спать. Идти в клуб в форме? Более глупого решения представить себе трудно. Значит…
Он подошел к телефонной будке и набрал номер Аглаи. Вообще-то, тоже не то чтобы урочный час.
— Ало, — после первого же гудка послышался ее голос.
— Здравствуй. Это я.
— Здравствуй Витя. Очень хорошо, что ты позвонил. Поднимайся, я тебя жду.
— Кхм. Вообще-то я на вокзале.
— Покупал билеты?
— Потому и задержался.
— Купил?
— На тридцатое.
— Бери такси и приезжай, я…
— Аглая, я не альфонс.
— Я помню, — сказано это было так, что он явственно увидел ее теплую, домашнюю улыбку. — Тогда добирайся как сможешь. Я жду.
И чтобы он после этого раздумывал, стоит ли отдавать таксисту целых три рубля? Да ни за что! Как уже говорилось, стеснений
