Из ряда вон - Евгений Адгурович Капба
— А ты тут, прости, сколько?- уточнил белый.
— Пять.
— Что?
— Пять лет, говорю…
— А как же — больше года не живут и бла-бла-бла…
— Дык! Кондопога! — выпучил глаза одноглазый.
— Кондопога-а-а! — откликнулись медвежатки.
А дядя Миша только довольно хмыкнул.
— Ну так вот. Значит — копаем Разлом, ищем мумиё. Нагружаем тележки. Везем к конвейеру и высыпаем. Конвейеров тут пятнадцать, из них три в нерабочем состоянии. Итого — дюжина. Когда руда и мумиё поступает на конвейер, лента включается и движется в приемник — там происходит взвешивание и анализ. На экранчик выдается информация — сколько очков ты заработал. Очки тут же можно обменять на еду, одежду, медикаменты, кое-какой инструмент. Всё это в течение пятнадцати минут тебе доставят — там работают мини-подъемники. Дзинь — дверца открывается и забираешь барахлишко.
— Ну а, предположим, как отслеживают, чтобы свои бонусы забрал тот, кто отгрузил руду?- спросил Гай.
— Никак! — усмехнулся одноглазый.
— Так это же…
— А так всё и есть. Киборги поставили в позу обычных, модификанты держаться особняком вокруг двух конвейеров, а такие как мы и кое-какие людишки, кто кулаками покрепче и нравом покруче — перебиваются то там, то здесь… Для киборгов это, можно сказать, производственная необходимость — держать тут всех в черном теле. Батареи очень дорого обходятся, на себя им не заработать, если трудиться честно — вот и обдирают остальных. Но мне тут никого не жалко — по большей части дрянь, а не люди.
— Ну что ж, други!- подытожил дядя Миша. — Надо крепко думать. Ситуацию нужно менять — это и ежу понятно. И конвейер нам нужен свой собственный — это тоже понятно. С нашим прибытием картина поменялось — не было тут никогда пятерых медвежаток сразу, да и наше zelenoglazoe taksi с мощными апперкотами дорогого стоит… Утро вечера мудренее — спим, потом решаем.
И, повалившись на топчан, медвед спустя каких-то пару секунд по-богатырски захрапел.
— Вlyat',- казал одноглазый. — Он храпит так, будто у него в глотке дизель-электрический генератор. И как тут уснуть?
Со страдальческим выражением лица он улегся на бок и тоже захрапел во все горло.
— А сторожить кто будет? — удивился Гай.
Медвежатки только фыркнули и тоже завалились спать.
— Дал Бог товарищей! Ну, с медведями жить — по-медвежьи выть!- скорбно пробормотал парень, пытаясь пристроить какое-то тряпье, которое тут лежало вместо подушки так, чтобы оно закрыло сразу два уха.
Храп у дяди Миши был просто жуткий — на уровне инфразвука. Вторили ему и медвежатки, составляя диковинный храпящий хор. Но минувший день даже для организма с атенрайской генетикой и яррской закалкой всё-таки оказался очень выматывающим, и Гай спустя какое-то время провалился в объятия сна.
* * *
Ему снилось, что кто-то пытается сожрать его печенку, а давешний эльф в черном плаще советует присыпать ее толченым чесноком и полить бальзамическим уксусом, потому как такое сочетание услаждает нёбо и радует душу.
— Фу, нахрен! — Гай подскочил с топчана и осмотрелся.
Рашены продолжали спать, но со стороны входа в пещеру слышалось какое-то лязганье. Очень тихое, на самой границе восприятия — дзинь-с-с-с-с… И спустя несколько секунд снова — дзинь!
Кормак на цыпочках подкрался к самому краю и замер, прижавшись спиной к стене. Дзинь-с-с-с-с! Дядя Миша вдруг перевернулся на бок и перестал храпеть, лязганье тоже прекратилось. Через некоторое время звук возобновился, явно приближаясь.
Первой показалась рука. Точнее — протез. Тонкие пальцы, все сплошь из острых лезвий, уцепились за край утеса и впились в мельчайшие трещины в камне — дзинь! Потом неведомый лазутчик подтянулся, явно используя сервоприводы — с-с-с-с — и появилась голова.
Аугметированные глаза, козлиная бородка и еще не тронутая язвочками кожа — киборг вытянул шею и осматривался.
— Дац!- кулак Гая, обмотанный полотенцем треснул его прямо по макушке, а потом парень ухватил шпиона за кадык, втащил внутрь и добавил уже ногой — под дых. — Бац!
— Зачем сторожить- говорили они. Киборги заняты — говорили они! Что это за Эдвард Руки-ножницы — вот что я спрашиваю!
— Это не Эдвард, — сладко потянулся, просыпаясь, одноглазый. — Это Фредди.
— Что то — херня, что это — херня… — угрюмо проворчал Гай. — Кой хрен он тут лязгает? Глянь, какие у него когти!
— Пф-ф-ф! Это Фредди, мы с ним тут общались, пока меня те упыри из двоек не достали. Они его ненавидят — у него реактор, а не батареи. Гоняют его по всему Разлому в мечтах этим реактором завладеть… Несчастный, можно сказать, человек. А ты его — дац! По кумполу!
— Ой-йо… — сказал Фредди.- Чего вы деретесь? Вы кто вообще?
Потихоньку просыпались остальные и с удивлением смотрели на неожиданного гостя.
— Это мои родичи, с Кондопоги, — сказал одноглазый. — А этот — неадекватно-агрессивный — этот я не знаю кто. Он с ними.
— Это я-то — неадекватно-агрессивный? — возмутился Гай.
— Я между прочим, у двоек из седьмого конвейера коленвал стырил! — горестно потрогал отбитую голову Фредди. — А вы меня — по кумполу! Какой-то дикий у вас товарищ!
— Это я-то дикий?
— Ну не я же! — потянулся за утренней порцией печенки одноглазый.- Фредди, про коленвал — давай поподробнее.
Фредди потянулся за спину и выложил на каменный пол пещеры металлическую деталь.
— А это в корне меняет дело!- заявил хозяин пещеры. — Дядя Миша, пора просыпаться! У нас тут перспектива нарисовалась!
Глава 3, в которой очень много работы
Время суток здесь не менялось — и с чего бы? Лучи местного солнца рассеивались искусственным куполом, и не доставали до дна Разлома. Трещина — пятнадцать километров в длину и три — в поперечнике, в самом широком месте, была вотчиной мрака и полумрака. Небольшое количество электрических фонарей, закрепленных на отвесных скалах ввинченными в породу кронштейнами, давали неровный желтоватый свет, который едва-едва пробивался сквозь постоянный туман.
В полутьме копошились люди. Тысячу двести разъедаемых ядовитыми испарениями и впитывающих смертоносное радиоактивное излучение каторжан добывали мумиё. На старой Терре тоже было своё мумиё — но с этим оно не имело ничего общего. Или имело — эксперты все давно вымерли, как те ископаемые организмы, которые время от времени находили в отвалах породы. Заветной мечтой каждого обитателя Разлома было найти жилу — богатый на маслянистые комки слой. Жила — это жизнь. Это препараты, питание, батареи, респиратор — если ты в основе. И отсутствие побоев и еда — если ты простой работяга.
Убийцы, пираты, наркоторговцы и другие отбросы общества, которых не казнили по каким-то причинам (запрет на смертную казнь, явка с повинной, сотрудничество со следствием) теперь обитали здесь, тяжким трудом отвоевывая у смерти каждый новый день в заранее проигранной битве. Их не могли или не хотели убивать, и при этом — не желали видеть в социуме.
«Инис Мона»- Гай вспомнил название этой корпорации с Рованиона. Она специализировалась на испытаниях новых медицинских технолгий на людях! Совершенно точно — эльфы ставили эксперименты на человеческом материале, используя преступников как подопытных крыс. Они специально выкупали такие экземпляры у планетарных правительств и Конфедерации- чтобы пичкать их непроверенными препаратами, устанавливать экспериментальные аугметированые или кибернетические части тела. Или заставлять добывать мумиё.
Рабство ли это? Торговля людьми — определенно. Однако, при этом эльфы соблюдали определенные приличия — они действительно старались использовать только преступников и злодеев. Гай, например, преступником и злодеем не был. Убийцей — это да, тут даже сомнений не возникало. Ровно настолько, насколько можно считать убийцей любого воина. Или любого монарха. А раз есть один такой Гай Кормак — то нет никакой гарантии что десятки и сотни в общем-то неплохих людей не находятся в Разломе. Или в другом подобном месте…
— Кто-то разбирается в технике? — спросил одноглазый.
Рыжий и белый подняли руки:
— У нас был автосервис…
— Конвейер починить сможете?
— Если перед этим внимательно посмотреть, как работает целый, и что там к чему прикручено — то скорее да, чем нет.
