Недостойное жить отребье - Игорь Черемис
Еще появилась Servoj Sekureco, заменившая Национальную Службу Безопасности, но вот о её существовании знали немногие. Аша о Sekureco узнала не сразу, а после того, как стала в Подполье своей. Остальным эта информация была ни к чему, да и agentoj старались не светиться, делая свою работу скрытно и незаметно. На виду были космонавты – если так можно сказать про тех, кто скрывает свои лица за глухими масками
Попадать в Sekureco членам Подполья не рекомендовалось. Помимо agentoj там имелись хорошо обученные ekzekutistoj, которые туго знали своё дело – во всяком случае, по рассказам подпольщиков. Аша не знала источники этих сведений и не удивилась, если бы все эти рассказы были выдумками. Судя по ним, ekzekutistoj были настоящими дьяволами во плоти, без малейшего намека на совесть и с богатым арсеналом средств добычи информации.
Само Подполье вроде было очень массовым явлением. В новостях подпольщиков называли исключительно террористами и красочно описывали, сколько жизней унесла очередная акция этих «нелюдей». Аша регулярно смотрела телевизор, но философски относилась к тому, что «недостойное жить отребье» – это и она тоже. Для тех, кто с радостью продал родную страну, она и была отребьем, хотя, честно говоря, выбора у неё особого не было.
За три года в квартире на три спальни, в которой Аша жила вместе с Командиром, перебывало много гостей. Это были такие же подпольщики, как и они, с кем-то она даже говорила, узнавая сплетни и слухи. Но за эти три года близким человеком для неё стал только Командир. Они не спали вместе, упаси боже! Он даже никогда не упоминал о таком способе выразить благодарность за избавление от тюрьмы, а она не предлагала, боясь испортить ту духовную связь, которая установилась между ними.
У Командира были имя и фамилия, когда-то была семья – жена и трое сыновей; что с ними случилось, где они сейчас и живы ли вообще – Аша не спрашивала. Сам Командир не рассказывал. Он вообще говорил мало и в основном по делу. Иногда, правда, они просто разговаривали о всяких пустяках, но эти разговоры никогда не касались их семей, словно ничего из того, что было раньше, до прихода космонавтов, никогда не существовало.
Командир имел весьма любопытный взгляд на цели Подполья, который очень нравился Аше.
– Вообще-то мы боремся за то, чтобы не было мудаков, – говорил он. – Космонавты когда-нибудь уйдут, и бог с ними. Они – наши враги здесь и сейчас, но наша с ними борьба когда-нибудь закончится. А вот те мудаки, которые их позвали, которые заключили с ними те договоры – их надо извести под корень. Вместе с родителями, мужьями, женами и детьми. Ещё и солью их могилы присыпать, чтобы там сто лет ничего не росло. Проблема в том, что мудаки самовоспроизводятся, и на место одного павшего тут же встает пара новых, бывших до этого вполне приличными людьми.
Аша тогда наивно спросила – неужели их борьба бесконечна?
– Нет, не бесконечна и не безнадежна, – ответил Командир. – Но займет она очень много времени. Возможно, даже ты не доживешь до победы. Ну а я – точно.
Под влиянием таких рассказов и характера самого Командира, который не стеснялся в лицо высказывать kamaradoj всё, что думал, Аша из отличницы и примерной девочки превратилась в циничную оторву со специфическим чувством юмора. Командир это превращение одобрил – по его словам, среди выживших циников много больше, чем восторженных идеалистов. Собственно, идеалисты умирали все, чаще раньше, чем позже; циники жили, пока им фартило. Фарт, фатум и судьба стали для Аши чем-то вроде божественной Троицы, которой она отдавала дань всякий раз, вернувшись с задания целой и почти невредимой.
Конечно, в цинизме были свои минусы. В какой-то момент Аша поймала себя на том, что перестала понимать, за что она сражается. Вроде бы за свободу и братство, против чужеземных оккупантов – но всё это вдруг оказалось лишь словами, за которыми не было ничего. Во всяком случае, для неё. Она постоянно собиралась рассказать про это изменение в себе Командиру – но когда-нибудь потом, когда будет много свободного времени и когда она подберет нужные слова.
И точно не сейчас.
Аша стянула с рук перчатки виртуальной реальности и отстегнула с ног датчики перемещения. Она встала, накинула потертую и продранную в нескольких местах старую куртку; во внутренний карман отправился контейнер с бомбой, а брелок с кнопкой удобно лег в карман линялых джинсов.
– Mi iros? – спросила она у внимательно наблюдавшего за ней Командира.
– Конечно, иди, – кивнул он.
Помолчал немного и добавил:
– Rompi kruron.
– К черту, – отмахнулась Аша и пошла к выходу.
Глава 3. Три Дня
До попадания в Подполье Аша плохо знала Город. В детстве её всегда водили за руку, потом её мир был ограничен домом и двумя школами – обычной и музыкальной. Иногда они ходили – вернее, ездили на машине – в аквапарк, но дорогу туда Аша не нашла бы, даже если бы от этого зависела жизнь дорогого ей человека. Ещё были визиты к бабушке и дедушке, маминым родителям, но они закончились ещё во время эпидемии, когда старики почти в один день умерли. Их квартиру родители успели продать, и идти туда было бессмысленно – там сейчас жили абсолютно чужие люди, которым судьба Аши вряд ли была интересна. И, пожалуй, всё.
Поэтому первое, что сделал Командир – заставил Ашу чуть ли не с лупой изучать обычную бумажную карту Города. Потом он проверил усвоенные ею знания, посчитал их удовлетворительным, и они перешли к следующему этапу – изучению города с помощью электронного планшета. Там можно было увеличить отдельные места до невообразимого уровня, можно было посмотреть на панорамные снимки, запомнить здания и найти пути отступления. Эта часть обучения Аше понравилась больше, хотя она и понимала, что бумага надежнее – она не разрядится в самый неподходящий момент.
После такого обучения – оно заняло два месяца – Аша бывала на улице часто. У неё появился ай-ди, принесенный Командиром и не привлекавший внимания патрульных. Она числилась на какой-то работе, свои часы
