Камень - Станислав Николаевич Минин
— Ну что, внучок, как съездил? — спросил он меня с улыбкой.
— Хорошо, деда, расписание узнал. Первого сентября начинается учеба, — ответил я.
— Квартиру себе нашел?
Улыбка медленно исчезла с его лица. Дед затронул вопрос, который был для него неприятен.
— Сегодня вечером поеду смотреть.
— Может, передумаешь? — спросил он с надеждой в голосе.
— Деда, не начинай, мы же уже все обсудили, — сказал я твердо.
— Хорошо, хорошо! Но обещай, что будешь навещать старика! — Он снова улыбался.
— Обещаю, деда! — успокоил я его. — Кстати, это ты мне две тысячи перевел на счет с комментарием «На сентябрь»?
— Нет, не я. — Его лицо неуловимо изменилось, хотя он и пытался не показать никакой реакции. — А с чьего счета деньги пришли? — спросил дед нарочито ровным голосом.
— С анонимного.
— Понятно… — протянул он и замолчал.
— Дед, ничего мне не хочешь рассказать? — Я внимательно посмотрел на него, чувствуя, что он чего-то недоговаривает.
— С чего ты решил, что я к этим деньгам имею какое-то отношение? — уже строгим голосом спросил меня он.
— Мало ли, счет-то только позавчера открыли, кроме тебя о нем никто не знает… — резонно заметил я.
— Я никому ничего не говорил про твой счет, поверь мне! — заверил меня дед. — Сходи в банк, может, они тебе назовут отправителя, в конце концов это может оказаться простой технической ошибкой, и деньги предназначались не тебе!
— Хорошо, схожу в банк, — согласился я с доводами деда.
— Потом мне все расскажешь, а то еще окажется, что это чья-то дурная шутка, — буквально прошипел дед окончание фразы.
Он из доброго старика мгновенно превратился в князя Пожарского, главу одного из самых сильных и влиятельных родов Российской империи. Таким его домашние видели крайне редко.
— Деда, я все выясню и расскажу! — Даже у меня отбило все желание подозревать его хоть в чем-то.
***Когда любимый внук удалился по аллее на достаточно большое расстояние, старый князь позволил себе немного расслабиться и задуматься о прошедшем разговоре. Ему показалось, нет, он был уверен, что Алексей не поверил ему до конца
Эти две тысячи рублей, поступившие на счет, были знаком не только для внука, но и для него, князя Пожарского, только вот что это все значит и к чему приведет, было совершенно не понятно.
И князь в который раз погрузился в воспоминания девятнадцатилетней давности…
***— Прохор, собирайся, поехали.
Я спустился со второго этажа флигеля в кухню на первом, где, как и предполагал, расположился мой воспитатель.
— Сейчас, барин, чай допью и поедем. Тебе и самому перекусить не помешало бы, — сказал он мне, пережевывая ватрушку.
Да уж, Прохор в своем стиле — война войной, а обед по расписанию. Глядя, как он тянется к очередной ватрушке с творогом, я почувствовал в животе легкое бурчание, ведь сегодня, кроме завтрака, ничего не ел. Перекус продлился недолго, и через полчаса я, предварительно созвонившись с клерком, заходил в отделение Имперского банка, расположенного не так далеко от дома князей Пожарских. Прохор остался ждать меня в «Ниве». К моему разочарованию, Дементий Петрович — так звали клерка — не смог мне помочь, даже после того, как пошел на явный должностной проступок из уважения к моей фамилии: попытался через свой терминал отследить отправителя денег, что ему не удалось. Из его намеков я понял, что к этим деньгам могут быть причастны спецслужбы.
Разговор с Дементием Петровичем оставил у меня больше вопросов, чем ответов, и, выходя из его кабинета, я несколько растерялся от того, что меня ударили прикладом автомата Калашникова по лицу. Вернее, попытались ударить. Стоящий напротив меня мужик в маске с удивлением смотрел на свое оружие, шипя от боли в отбитых пальцах. Тренировки в школе и особенно с Прохором и Федором Кузьмичом заставили тело работать без команды сознания. Я отмахнулся от человека в маске. Мужик был явно тренирован и попытался поставить блок автоматом, но это ему не сильно помогло — автомат погнулся, а его владелец от удара впечатался в стену, от которой отлетела штукатурка, после чего медленно стек по стене на пол.
— Третий, ты чего там так долго возишься? — с этими словами из-за угла вышел брат-близнец Третьего.
Увидев меня и распластавшегося у стены своего подельника, он без раздумий, навскидку, начал в меня стрелять из «стечкина».
«Твою же мать! Ну почему я такой бесталанный? Почему мне все надо делать при непосредственном контакте?» — срываясь с места на «темпе», думал я, не обращая на выстрелы никакого внимания.
Надо отдать должное моему визави, видя, что пули не причиняют мне никакого вреда, он, выпустив в меня всю обойму, бросил «стечкин» на пол и, быстро пятясь в зал банка, выдернул из-за спины АКСУ и уже был готов в меня стрелять, но не успел — в этот момент я его и достал в «четверть силы». У этого налетчика прямо за спиной ничего не было, а посему его стремительное движение в противоположную от меня стену было более продолжительным, чем у «Третьего» — на своем пути он собрал пару стоек, кадку с цветком и затих, перед этим пробив гипсокартоновую перегородку.
— Стой на месте, иначе всех взорву!
Только сейчас я рассмотрел, что творилось в зале банка — посетители лежали на полу лицом вниз с руками, сцепленными в замок на затылке, банковские работники попрятались за стойками, а у открытой двери кассы, метрах в десяти справа от меня, стоял еще один нападавший, одетый точно так же, как и его товарищи — во все темное и в маске. Рядом с ним на полу лежали две больших сумки, в которые женщина-кассир складывала пачки денег в банковской упаковке.
После его слов люди, лежащие
