Мастеровой - Анатолий Федорович Дроздов
— Ты о чем?
— О Ловце душ, князь.
— Я же говорил тебе! — раздраженно сказал первый. — Он не продается.
— Десять тысяч, князь, десять тысяч. Вот! — второй вытянул руку с пачкой денег. Если мало, дам еще столько же. Цена хорошего дома в Москве.
— У меня есть дом! — фыркнул первый. — Деньги — тоже. На жизнь хватит.
— Только не с Гагариной! — хохотнул второй. — Ей и ста тысяч мало.
— Ты о чем? — удивился первый.
— Ты меня прекрасно понял, князь. Эта дамочка не одного уже высосала досуха.
— Не смей так говорить о княгине! — взвизгнул первый.
— Почему нет? — хмыкнул второй. — Все про то знают…
Федор слушал эту перепалку, холодея телом. Князья… Повезло ж нарваться на колдунов! Стоит им его заметить — и конец. Могут дотла спалить, и не поморщатся, у них это запросто. И никто не попрекнет: кто такой Федор и кто они? Что же делать?
Тем временем перепалка становилась горячее. В ход уже пошли оскорбления. Внезапно первый князь, стоявший к Федору спиной, ударил второго по руке с деньгами. Пачка вылетела, ударилась о фару и рассыпалась бумажными листками.
— Ах, так?! — заревел второй и вскинул руку. В следующий миг из спины первого вылез заостренный кусок льда толщиной с руку. Князь захрипел и повалился ничком. — Дурак! — зло сплюнул второй. — Лучше бы взял деньги…
Он подошел и склонился над убитым. Вытащив из-под трупа руку, стал стаскивать с пальца перстень. Тот был массивным, с крупным круглым камнем. Завладев им, колдун поднес добычу к фаре и стал ее рассматривать. В желтом свете камень переливался и блестел.
— Есть душа, — пробормотал громко. — Не соврал щенок.
В этот миг Федор отчетливо осознал, что ему конец. Если невольное присутствие при споре могли простить, то свидетелей убийства в живых не оставляют. «А вот хрен вам!» — промелькнуло в голове. Федор наклонился и поднял с земли камень. Увесистый, фунта с два. На берегу их хватало — остались после строительства. Он отвел руку за голову и прицелился. Колдун как раз кончил любоваться перстнем и распрямился. Федор метнул камень. Метил в затылок в надежде оглушить, и… промахнулся. Что-то услыхав, колдун повернул голову. Булыжник врезался ему в висок. Раздался хруст костей, и убийца рухнул рядом со своей жертвой.
Некоторое время Федор стоял, ощущая, как трепыхается в груди сердце. Наконец собрался с духом и подошел к телам. Пораженный им колдун лежал так, что сомнений не оставалось — мертв. «Что ж я натворил? — всплыла в голове мысль. — Теперь меня повесят. Иль, того хуже, отдадут на потеху колдунам. А уж те постараются…» Взгляд его рассеянно скользил по телам убитых и внезапно остановился на лежащем на земле перстне. Падая, колдун выронил его. Машинально Федор наклонился и поднял украшение. Камень в нем внезапно засиял. Повинуясь безотчетному чувству, Федор надел перстень на палец. Тот больно кольнул. Федор захотел сорвать перстень, как внезапно кто-то сказал: «Не спеши! Подожди немного». Федор замер и закрутил головой. Никого рядом не было. Он стоял на берегу в полном одиночестве, не считая мертвых тел, конечно. Голос прозвучал снова, прямо у него в голове:
— Теперь можешь снять.
Федор стащил перстень с пальца.
— Зашвырни его в реку.
Федор размахнулся и отправил тяжелое украшение по указанному адресу. В отдалении чуть слышно булькнуло.
— Хорошо, — сказал голос. — А теперь осмотримся.
Федор завертел головой, оглядывая картину убийства.
— Деньги, — произнес голос. — Там лежат. Возьми чуток. Все не забирай.
Федор так и поступил. Подобрал с земли несколько бумажек и, сложив, сунул в карман пиджака. Мимоходом рассмотрел, что это сотенные. Он таких ранее в руках не держал.
— А теперь — ходу! — предложил голос. — Но не возвращайся прежним путем. Обойди.
Федор машинально кивнул и двинулся берегом вдоль забора. Миновав его, выбрался в темный кривой переулок.
— Погоди! — остановил его голос. — Не неси деньги с собой. Спрячь их здесь.
Федор огляделся. Глаза его хорошо освоились с темнотой. Рассмотрев лежавший у забора камень, он приподнял его и засунул в щель добычу. Опустив камень на место, переулком выбрался на улицу, вновь миновал заводоуправление с темными по ночному времени окнами и свернул в знакомый переулок. Подойдя к зданию цеха, потянул на себя знакомую дверь. Поднялся по лестнице на второй этаж. В коридоре стоял полумрак — темноту едва рассеивала единственная электрическая лампочка, тускло горевшая под потолком. Федор прошел в душевую и, не включая свет, ополоснул лицо под умывальником. После чего промыл рот от скопившейся там горечи и отправился к себе.
В комнате стоял тяжелый запах перегара. Два соседа спали, храпя в унисон. Федор на цыпочках прошел к своей койке, быстро разделся и на ощупь развесил вещи на вбитых в стену гвоздиках. После чего юркнул под одеяло, слегка поворочался и провалился в сон. Тот был странен. Перед Федром возник человек. Он был каким-то призрачным и словно висел в воздухе. Федор, однако разглядел, что человек немолод и на ангела не похож. Хотя на черта — тоже.
— Кто ты? — спросил Федор.
— Это мой голос ты слышал, — сообщил призрак. — Я тот, кто поселился у тебя в голове.
— Как ты там оказался?
— Перстень. Я был в камне.
— Ты бес? — встревожился Федор.
— Нет, — покачал головой призрак. — Человек. Только я, похоже, умер. Осталась лишь душа. Вот она и прилетела.
— Чем докажешь, что не бес?
— Отче наш… — забормотал призрак. Завершив молитву, перекрестился. — Доволен? — спросил.
— Да, — сказал Федор. — Как тебя зовут?
— Не помню, — вздохнул призрак. — Эта часть воспоминаний не сохранилась. Меня тащило темным коридором, а по пути отлетали ошметки. Все личное пропало. Потом камень в перстне… Словно в гроб попал. Там хреново было, рад, что выбрался. Тебя как зовут?
— Федор Кошкин. Я мастеровой, на заводе токарем работаю.
— Год на дворе какой?
— Тысяча девятьсот одиннадцатый от Рождения Христова.
— Замечательно! — произнес призрак, но по его тону Федор понял, что замечательного в этом как раз ничего нет. — Значит, Российская Империя?
— Да, — подтвердил
