Снежный демон (СИ) - Квадратов Ред

Алтарь представлял собой металлический постамент с невысокой лестницей, примыкающей к площадке, на которой был установлен огромный камень, перед… перед тем, что оставила нам богиня.

Какой-то божественный артефакт обеспечивающий нам защиту и питающий купол силой Урд. Пока он жужжит и тихо вибрирует, мы спокойны. Как только станет тихо, то мы обречены.

Демоны по очереди, держа корзины с мясом в руках, поднимались к камню, доставали голыми руками окровавленные куски и сжимали пальцами держа прямо перед собой, так чтобы кровь, стекающая вниз, попадала на гладкую поверхность камня.

Жрец, стоявший рядом, контролировал весь процесс, следя за правильностью его проведения. Никому не хочется, чтобы хоть капля драгоценной крови упала мимо.

В момент того как они сжимали мясо, демоны закрывали глаза и читали молитвы. Обращались к белой волчице Урд, прося у нее защиты, благополучия, знаний, и всего остального, что было нужно в жизни. Затем они клали кусок мяса на алтарь, и размазывали кровь по нему.

Так мы привлекаем запахом свежей крови богиню-волчицу Урд, если она почует, прельстится и придет, то мы будем благословлены — все желания сбудутся.

Но она никогда не приходит.

— И что она со мной сделает?

— Не с тобой, а с нами! Мы лишимся ее божественной защиты и барьер падет! Ты хочешь стать такими же, как они? Непрощенными?

Непрощенные — демоны, жившие в других деревнях, которые лишились божественной защиты Урд. Как правило, если ты лишаешься ее божественной защиты и покровительства, то защитный барьер ломается. Сразу же. И ничем нельзя его починить или восстановить. Алтарь посреди деревни перестает гудеть и затихает, давая всем понять, что лучше убегать.

Урд не прощает тех, кто отвернулся от нее.

Такие демоны остаются один на один с ужасной стихией, бушующей снаружи. Они вынуждены искать прибежища и защиты у своих соседей, которые остались под божественной защитой и молить о прощении. Это все, что им остается делать, а также служить жителям деревни.

Они стали нашими рабами.

Живут в единых бараках, у них нет своих вещей. Каждый день они стоя коленями в грязи молят Урд о прощении, но она никогда не прощает их.

По крайней мере я ни разу не слышал подобных историй от тех, кто живет здесь. Поэтому все боятся ее гнева.

Но я вижу ситуацию иначе.

Мы их держим рабами, хотя могли бы помочь построить дома и стать нашими соседями. Ничего не изменится, если они наравне со всеми начнут возносить молитвы у алтаря.

Урд плевать на них.

Ей плевать на всех нас.

И прямо сейчас эти демоны молятся под пристальным взором жреца. Молодые демоны и демонессы, их дети — все они останутся рабами на всю оставшуюся жизнь. Если кому-то не повезет, и сам жрец не решит, что Урд дала им свое прощение.

Но почему это решает он? Кто вообще дал ему это право?

— А ты не думаешь, что это жестоко? Мне кажется Урд плевать на…

Я не успел договорить, не успел положить мясо на алтарь и зачитать свою молитву, как за моей спиной раздался грохот, сотрясший всю деревню до самого основания, и купол над ней.

От резкого толчка мои ноги не устояли на металлической платформе у алтаря и я, перевалившись через камень рукой, коснулся самого артефакта. Мои когти прошлись по гладкой поверхности, и я услышал отчетливый писк.

Затем что-то засветилось перед моими глазами, и я увидел какие-то непонятные символы, вырисовывающиеся на поверхности артефакта.

Магия! Никак иначе. Они появлялись из ниоткуда, соединялись друг с другом и я понимал, что это была письменность, но язык не был демоническим.

Неужели божественный?

— Ульв, ты что наделал?! — с первобытным ужасом в голосе прокричала Сив.

Я только сейчас понял, что нахожусь в неудобной позе. Опираюсь на одно колено, мой хвост испачкан в крови, которую смахнул с алтаря, а вторая нога свисает с края платформы, пока рукой цепляюсь за сам артефакт.

— Я не смог устоять, упал… — отвечаю виновато, еще не понимая ничего.

Но, оказывается, меня ругали не за это, а за то, что происходило за моей спиной.

Стоило лишь повернуться в сторону главных ворот деревни и выхода из купола, из которого охотники вышли наружу, я увидел черные столбы дыма.

Они заволокли все, закрывая взор, а затем сильный порыв промерзлого ветра развеял дым, заставляя его стыдливо пригнуться к земле, открывая вид на бескрайние белые пустоши снаружи. Мои глаза заслезились от ярких белых красок и сверкания лучей солнца на его поверхности.

Ворота были уничтожены.

Раздались крики.

Снаружи в деревню проникли неизвестные фигуры. Они врезались в стоящих поблизости демонов и падали вместе с ними на землю, а затем вставали и бежали дальше.

Никто ничего не понимал.

Началась паника.

— Ульв, ты проклял нас! — закричала не своим голосом Сив, — Она отвернулась от нас!

Нет! Это не я! Не моя вина…

Не может быть, что все это правда! Я ведь все время молился! Возносил ей почести, жертвовал мясо!

Нет! Нет…

Это невозможно! Я не мог навлечь на деревню…

Ужас от собственных совершенных действий захватил мой разум. Я вновь оглянулся по сторонам.

Демоны разбегались от главных ворот, кидая свои пожитки прямо на землю. Кто-то хватал детей и, прижимая к себе, убегал как можно дальше.

Фигуры, облаченные в плащи, словно призраки мелькали меж фигурами, и всякий раз, как они соприкасались с кем-то, то этот демон падал на землю и больше не двигался.

— Ульв! Что нам делать?! — Сив теребила меня за руку.

Я медленно повернул к ней голову, все еще с трудом осознавая всю опасность, грозящую нам.

Она была напугана, ее глаза расширенные от страха смотрели на меня с мольбой. В своих мечтах я не раз воображал, как она просит моей помощи, мне удается спасти ее и мы влюбляемся. Но не думал я, что все будет так ужасно!

— Что нам делать? — с трудом спрашиваю я у нее.

Что нам делать? Я не знаю.

— Это ты виноват в этом, Ульв! Нам надо спасти всех! Хоть раз сделай что-нибудь храброе!

Она прокричала это со слезами и гневом на глазах, и ее слова ударили меня по голове словно молот отца об наковальню.

Значит, она всегда видела меня слабым.

Сив никогда бы не выбрала меня.

Схватив демоницу за руку, я побежал, что есть силы к другому выходу из деревни. Им обычно никто не пользовался, ведь есть основной.

— Стой, Ульв! Куда ты меня тащишь?

Она сопротивлялась, как только могла, упиралась ногами в землю, цеплялась руками за столбы и заборы, но я не замечал этого. Продолжал тащить. От страха во мне пробудилась какая-то немыслимая сила, в голове то и дело в такт ударам сердца возникала одна мысль — “Беги!”

Надо бежать отсюда, иначе эти неясные силуэты или призраки карающей Урд настигнут нас. Мы также будем лежать мертвыми на земле, захлебываясь в грязи и лужах.

Я не хочу умирать! Мне страшно!

Не замечая протестов, я тащил свою подругу все дальше и дальше. Мне было плевать, что она будет ненавидеть меня. Пускай!

— Да остановись ты уже! — от бессилия она заплакала.

Подойдя к двери, я дернул рычаг, который располагался рядом. Тяжелые двери с удивительной легкостью разъехались в стороны, прячась где-то в недрах купола, и мне в лицо ударил холод.

Зубы сразу застучали. Это был первый раз, когда я покидал купол и выходил на мороз.

Хвост тут же прижался к ноге, обвиваясь вокруг нее. Платье Сив развеивалось на ветру, как и ее растрепавшиеся черные волосы.

Я тащил ее дальше.

Мои ноги утопали в нетронутом никем снегу. Гладкая поверхность которого была идеально выравненной ветрами.

За спиной раздался шум.

Бросив взгляд через плечо, я увидел, как в проеме купола образовались два силуэта в плащах. В их руках что-то поблескивало, и это заставило меня бежать дальше.

— Нет! — закричал я, чувствуя, как рука Сив ускользает из моей ладони.

Повернув голову, я вижу, как ее схватили чьи-то сильные руки, закутанные в непонятные одежды.