Михаил Белозеров - Войны Марса
– Ну в общем-то, да, – согласился Крискент Иванович. – При такой длине она должна неизменно прогнуться хотя бы от давления породы. На глубине двух километров давление вообще аховое. А колонна стоит прямехонькая, как спичка.
– Да-а-а… – согласился генерал Зуев, рассматривая карту плато Солнце, словно хотел увидеть на ней все остальные колонны, спрятанные под песчаной поверхностью. – А почему её не заметили?! – ядовито поинтересовался он, глядя на старшего геофизика. – Не заметить такой количество металла надо ещё умудриться!
– Павел Федорович, я самолично проводил контрольные промеры после стандартных процедур геомагнитной разведки. А сегодня поднял все материалы. Эту точку «проходили» три раза, как положено по инструкции.
– Кто был в смене?
– Я лично, – ответил Крискент Иванович.
Генерал Зуев понял, что придраться не к чему. Не такой Мартисов человек, чтобы филонить или подтасовывать результаты. Да и зачем? Зуев не видел никакого злого умысла, потому что все работы были закончены по графику в срок.
– Ещё одна загадка Марса, – сказал молчавший Василий Звонарёв.
Этих загадок они получали по десятку в день от таких мелких, как свойство марсианской пыли, которая лезла во все щели, до периодически возникающих низкочастотных сигналов из глубин планеты. Эти сигналы кочевали от карстовых пещер до мантии, практически по всем широтам. По аналогии с Земными явлениями, сигналы, не мудрствуя лукаво, назвали «зубанка». Обычно такая «зубанка» возьмёт две-три длиннющие ноты, а то и целую мелодию исполнит на низких частотах и пропадет, чтобы появиться за десять километров к северу или к югу. Никто, ничего не понимал. Замечено было только, что явления эти связаны с сезонным таянием снежных шапок на полюсах планеты. Теперь добавилась новая тайна в виде железных колонн. Разбираться во всем этом придётся по ходу дела, подумал генерал Зуев, главное – построить Городок-Один.
– Какие ваши предположения?
– Такие объекты не могут быть естественными. Возможно, это шахта, – сказал Крискент Иванович.
– Да, для лифта! – с сарказмом вставил Василий Звонарёв.
– Но почему же?! – взвился Крискент Иванович. – Разве не может быть просто шахта? Например, техническая?
– А почему шахта не для лифта? – желчно упёрся Звонарёв.
– А почему бы нет?! – вылупился Крискент Иванович.
– Ладно, ладно! – успокоил обоих генерал Зуев. – Существуют ли другие объяснения, более простые, кроме шахт?
– Конечно… – начал Крискент Иванович.
– Существуют! – перебил его Звонарёв. – Ещё как существуют и более простые объяснения, но у нас с ними проблемы! – он почему-то уничижительно посмотрел на старшего геофизика.
– Это у вас проблемы! – не удержался Крискент Иванович.
– Нет, это у вас, уважаемый!
– Всё! Хватит! – прервал их генерал. – Спорить будете во внеслужебное время. А теперь, – сказал он, – надо определить, насколько опасна колонна, что внутри, и можно ли продолжать строить в низине Феникса. На всё про всё вам три дня. Задействуйте всех людей, которых сочтете нужным.
* * *«Допрос вел полковник Бастрыкин А. П. Из показаний бурильщика Павла Семёновича Марфина.
Вопрос: Как вы получили ранение?
Ответ: Да пьянство, разумеется. Будь оно неладно.
Вопрос: Расскажите подробно, как это произошло?
Ответ (в запальчивости): Он мне сказал!.. Я ему ответил! Подскочил третий! Я ему тоже ответил!
Вопрос: А куда делся второй?
Ответ (в запальчивости): Упал под стол! И тут прибежал пятый в форме!
Вопрос: А четвертый?!
Ответ (в запальчивости): Четвертый пускал кровавые пузыри – я его попинал немножко. Пятого я тоже попинал и шестого и седьмого! Классная драка была! Абалбеть можно! Но они против меня все какие-то хлипкие были. А потом появился, не знаю, какой по счету. Вот он меня и приговорил. Копыта у него ещё были вместо ног.
Вопрос (в запальчивости): Что же ты, боец, оплошал?
Ответ: А чёрт его знает! Пьяный был, плохо соображал.
Реплика: За то, что ты дал себя побить, ещё три дня ареста!
Ответ: Есть!
Вопрос: Сержант Марфин, ты вообще нормальный человек?
Ответ: Ну?..
Вопрос: Соображаешь, что ты говоришь?
Ответ: Ну?..
Вопрос: С кем ты дрался?
Ответ (уныло): Я их не запомнил.
Вопрос: Кто тебя лечил?
Ответ (уныло): Не помню. Темно было.
Вопрос: Что ты вообще думаешь о своей жизни?
Ответ (ехидно): Расстреляете, наверное?
Вопрос: А ты как думаешь?
Ответ (ехидно): Я не думаю, я человек маленький. Буду первым расстрелянным на Марсе…
Реплика: Ладно, вы своёго, сержант Марфин, добились. Спишем вас с первой же ракетой.
Ответная реплика: Вот это правильно! А то здесь скучно и постно, как в церкви.»
На этом допрос прерван в 23:15.
* * *После допроса с Марфина сняли арест, потому что рабочих рук катастрофически не хватало. Пашка пришёл в третий бокс, хотя жил в пятом, завалился на койку Мамиконова, положив ноги в дырявых, пахучих носках на спинку, и произнёс сакраментальную фразу:
– Полковник Бастрыкин решил взять меня на понт! Ха-ха-ха! Абалбеть можно!
– А чем? – живо поинтересовался Есеня Цугаев, отрываясь от зеркала. По его кавказской щеке ползла пена, смешанная с чёрными волосами. Сросшиеся брови на лбу придавали ему зверский вид.
Даже спокойный Вовка Жуков, похожий, как две капли воды, на Есенина, отложил книгу и с удивлением посмотрел на Пашку – чем его можно было прищучить, если он ничего не боится?
– Грозился отправить с первой же ракетой на Землю! Мол, на мне уже креста нет!
– А что он не прав? – наивно спросил Есеня Цугаев, который имел странную привычку бриться на ночь. – Мы за тебя здесь вкалываем, а ты бухаешь где ни попадя?! Вах!
Есеню побаивались, особенно, когда он хватался за свой кавказский тесак, но до крови ещё не доходило. Как он провез такой тесак, никто не имел ни малейшего понятия. На выходе из космолета всех обыскивали, как на самой крутой таможне. Когда его спрашивали об этом, он дела свирепый вид и важно надувал щёки. «Уметь надо», – отвечал он сквозь зубы.
– Мужики! – так проникновенно и честно воскликнул Пашка, что все прослезились, – вот, бля буду, такой случай подворачивается один раз в жизни. Ну не устоял я, понимаете?!
– Так пусть и отправит! – сказал Сергей. – Тебе-то что? Даже лучше!
Пашка отмахнулся от него, как от мухи. Новичок есть новичок – много он понимает?! Сергей обиделся и замолчал. Он понял, что Пашка мутный, что он всегда будет сам по себе, что на него положиться нельзя, что даже время его не вылечит. Не тот Пашка человек.
– Не отправит, – веско пояснил Вовка Жуков, даже не взглянув на Сергея, зато резким движением головы встряхнул своим есенинский чубом.
Сергей опять почувствовал себя одиноким в коллективе и чужим на этой планет, даже мысли о Дрониной показались ему ничего не значащими с его великим одиночеством на глубине ста двадцати метров в чреве Марса.
– Почему? – настороженно спросил он. – Ведь у нас в контракте сказано, что при экстренных условиях возможна эвакуация?
– Ты что, дурак? – спросил Пашка, – или прикидываешься? Кто ради тебя будет гонять ракету?!
– Как кто? Так они же прилетают каждые восемь месяцев?!
– Это ещё не факт, – степенно объяснил Есеня Цугаев, цокая языком в конце фразы. – Из них на орбите станцию строят. А настоящая транспортная ракета может прийти не раньше, чем через пятнадцать земных лет.
– Как? – удивился Сергей и сел на койке, ожидая, что все рассмеются шутке.
Но Цугаев снова принялся за бритье, а Вовка Жуков загибал и разгибал страничку в книге грязным ногтем.
Вот он – величайший подвох, которого я подспудно ждал, подумал Сергей. Слишком мало было желающих лететь на Марс. Как оказывается теперь – в одну сторону. Вот почему в первый марсианский стройбат набирали добровольцев среди военных. Вот я дурак-то! Вот козёл! Вот попал! На мгновение он потерял связь с реальностью. Он увидел брата Илью, который осуждающе качал головой. «Эх, Сергей, Сергей… влип ты по самые яйца! Пожалуй, я на Марс не полечу!»
– А вот так! Великое противостояние между Марсом и Землей случается раз в пятнадцать лет, – уверенный голос Вовки Жукова вернул Сергея в реальность.
– Раньше не получится! – засмеялся Пашка, глядя на изумленное лицо Сергей. – Ты на сколько лет подписал контракт?
– На три года… – нехотя отозвался Сергей.
– Ну и забудь о нём. Пока ракеты летают в одну сторону, мы расходный материал.
– Недаром набирали одних неженатых… – добил Пашка.
– А как же?.. – Сергей обернулся, словно за спиной у него было открытое пространство планеты со всеми морями, плоскогорьями и вершинами.
Он хотел спросить о всеобщей несправедливости, но, конечно, не спросил, а то бы засмеяли окончательно.
– Тебе сколько? Двадцать? Двадцать одни? – спросил Вовка Жуков. – Мне двадцать два. И я знаю, что вернусь на Землю в лучшем случае к сорока годам, но… зато миллионером!
