Борис Громов - Солдат без знамени
Значит, снимаем установленную неподалеку от кострища мину, аккуратно выкручиваем взрыватель, пакуем все это безобразие назад, в РД[3]. В этот раз, к счастью, не понадобилась, но где гарантия – что не пригодится в другой?
* * *Во взгляде старосты приязни откровенно прибавилось. А ведь в первые секунды он ехидную ухмылку даже прятать не пытался. Стоял, сложив лапищи на груди, на невысоком крылечке своего дома, больше на блокгауз времен американских первых поселенцев похожего, и нагло скалился во все оставшиеся зубы. Видно думал – оголодал «хэдхантер» да назад не солоно хлебавши вернулся. И только потом заметил, что барахла на мне навьючено гораздо больше, чем трое суток назад. Я под конец пути уже на полном серьезе ощущал себя натуральным бухарским верблюдом – до поселка еле доплелся.
Ухмылка его мгновенно истаяла, зато что-то такое в глазах появилось… Ну, да, кем я для него был еще несколько дней назад? Хворым гостем, причем гостем сильно поиздержавшимся, которого, еще чуть-чуть – и на выход просить придется. Причем – без вещей. Потому как все вещи он уже продал. Потом показал себя упертым и жадным до денег типом, не желающим снижать цену на свои услуги. Тоже персонаж не из самых приятных. Зато вот теперь он видит перед собой именно того, кем я и являюсь, – профессионального убийцу. И теперь ему, бедняге, этот факт нужно осмыслить и как-то в своей голове среди устоявшихся понятий пристроить.
Еще раз внимательно меня оглядев, он открыл дверь в дом и приглашающее махнул рукой. Заходи, мол, пообщаемся.
– Значит, одолел подонков?
Староста удовлетворенно откинулся на спинку огромного и все еще дорогого на вид, пусть уже и слегка потертого, кожаного кресла с деревянными подлокотниками. Солидное изделие, явно раньше в кабинете какого-нибудь крупного начальника стояло.
– А что, были сомнения? – по-еврейски, вопросом на вопрос ответил я.
– Да чего уж греха таить, – не смутился мой собеседник, – были. И немалые. Мы ж тебя только или помирающим совсем, или едва поправившимся доходягой и видели. А что до автомата – так автомат сам по себе – не показатель ни разу. Сам понимать должен…
– Да я, собственно, не в претензии. Если с расчетом кидануть меня никто не планирует…
– А вот это – брось, – обиженно насупил брови староста. – Тут люди живут. Мне казалось, ты в этом уже убедился.
Намек прозрачный донельзя. Типа, жили б тут такие, как ты о нас сейчас подумал, так тебя б в какой-нибудь яме давно черви доедали.
Осознав, что малость перестарался, примирительно развожу руками и извиняюсь. Староста спокойно кивает, принято, мол.
– Что с хабаром трофейным делать думаешь? И как награду забирать будешь? «Рыжьем», патронами?
А вы думали? Золото, оно даже после полного и окончательного конца света золотом останется. А чем еще расплачиваться? Перьями экзотических птичек? Ракушками каури? Даже пресловутые патроны в качестве денежного эквивалента против золота – не пляшут: в негодность при частом переходе из рук в руки приходят быстро, легко подделываются, плохо проверяются на подлинность… В общем, на пару с едой так и останутся пусть и дорогим и всем нужным, но – товаром.
– Трофеи куда-то тащить желания не имею, – честно сознался я.
Интерес хозяина дома к «Фабармовской» вертикалке я заметил сразу, но выпендриваться и цену набивать не стал. Слишком уж устал, пока все это добро тащил.
– Значит, у нас продавать будешь? – оживился староста.
– Скорее, на свои вещи, что не проданы еще, назад менять. Своя рубашка, она, как известно, к телу ближе.
– Что есть – то есть, – согласно мотнул головой мой собеседник. – Что ж, могу поспособствовать.
Ха, еще б ты не мог! Да у тебя ж паи во всем, что в этом богом забытом местечке хоть какую-то прибыль приносит. Что в лабазе, что в больничке, что в постоялом дворе, что в мельнице и стоящей при ней пекарне… Олигарх местечкового разлива просто.
– Буду признателен, – не стал отказываться от предложенной помощи я. – В первую очередь интересуют все автоматные и пистолетные патроны, гранаты, бронежилет и шлем, перчатки штурмовые, весь оружейный ЗИП, он в одной коробке был, радиометр и нож мой… И из продовольствия кое-чего. Сухарей там, крупы, мяса сушеного… Но это уже мелочи.
– Нож? – удивился староста, уже успевший мельком глянуть на все, мною в походе добытое, а потом переключился на более важные моменты. – А не крутовато ли? Трофеев твоих, думаю, на все не хватит, уж не обессудь…
– Нож мой мне как-то привычнее, – улыбнулся я. – А что касается денег… Ты премиальные за четырех грабителей прибавь. Еще и остаться должно, пусть и не шибко много.
Староста кинул короткий взгляд на небрежно брошенную на край стола тряпицу с завернутыми в нее бандитскими ушами и задумался. Мне вдруг почудилось, будто я слышу, как клацают в его голове костяшками здоровенные старые бухгалтерские счеты.
– Да, пожалуй, – наконец вынес он свой вердикт. – Ну, что, не будем время терять – пошли в лабаз смотреть, что из твоего добра не продали еще.
Оказалось, не продали многое. На бронежилет мало у кого в поселке нашлось бы средств, на относительно недорогие запчасти ударно-спускового механизма «макарова» – не оказалось покупателей, а нож мой вообще никому на фиг не сдался: тут у половины жителей такие же. А у второй – еще больше и острее.
Штурмовые перчатки, трофей тех же событий, в ходе которых я стал обладателем коллиматора, ПБС и американских ботинок, как ни странно, тоже никого не заинтересовали. Видимо, сказывалась отдаленность поселка. В любом более крупном городе они давно нашли бы себе нового владельца: «дружинника», моего коллегу – наемника, а то и просто бандита, заглянувшего в цивилизованные места прикупить чего-нибудь, чего на Пустошах не найти. А тут на перчатки мои никто не позарился.
Вот шлем, старого образца омоновская «Маска», пусть и потертая и выцветшая, но прочная, а главное – легкая – ушла с концами. Очень жалко. И гранаты ушли все четыре штуки, что тоже обидно. Увидев мое расстройство, продавец попробовал было предложить пару слегка помятых РГД-5 из своих запасов, но, во-первых, старая «эргэдэшка» – не лучшая замена относительно новой РГО, а во-вторых… Не настолько я отчаянный парень, чтобы использовать неизвестно у кого в руках побывавшие гранаты. Этак недолго самому на ней же подорваться. Я и сам такие фокусы проделывать умею, нет там ничего особенно сложного… Словом – благоразумно отказался.
Радиометр тоже «сделал папе ручкой». Причем, по словам продавца, купили его даже раньше, чем гранаты: в конце февраля караван через поселок на Кострому и Ярославль шел. Вот кто-то из тамошней охраны и прикупил.
Ну, да, там после того, как в семнадцатом по всему Поволжью чем-то очень «грязным» отработали, очагов заражения по-прежнему хватает. Да ветры в приволжских степях сильные, да весенние паводки на разрушенном Волжском каскаде… Нарваться и схватить дозу в тех краях можно даже там, где еще год назад спокойно прогуливался. Сам я, правда, после войны в сторону Волги путешествовать не рисковал. Но с купцами и путешественниками, что рискнули, общался. Оттого и обзавелся ценным прибором при первой же возможности. Мало ли куда судьба занесет… А теперь придется снова искать. Обидно, но делать нечего.
– Еще чего-нибудь? – поинтересовался продавец, заканчивающий паковать купленные мною продукты.
Немного подумав, я отрицательно мотнул головой. Нет, прикупить кое-что не просто стоило, а было совершенно необходимо: и зимнюю одежду я всю продал, пока болел, и, наоборот, в утепленной «горке» днем жарковато уже сейчас, в апреле. А что будет в мае? А летом? Но покупать одежду именно здесь – не лучшее решение. Поселок небольшой, выбор – скудный. Да и цены – ого-го какие, лабаз-то на весь поселок один… Монополия и звериный оскал капитализма, ничего не попишешь…
Нет, уж лучше я оставшееся от премии за «невинно убиенных» грабителей золотишко приберегу до крупного города и тамошнего рынка. Там и ассортимент пошире будет, и цены не такие ломовые.
– Всем доволен? – по-свойски подмигивает староста. – Или еще какие пожелания?
– Тут – никаких. А вообще – баню б мне истопить. Помыться, постираться, в порядок себя привести. А то чешусь весь, как пес помойный… Можно?
– А чего ж нельзя? – пожимает мощными плечами «местечковый олигарх». – Баня – так баня. Часика через три-четыре все будет в лучшем виде.
Когда уже поздним вечером я, вымытый до скрипа и распаренный до розовости молочного поросенка, на слегка подгибающихся ногах выполз из предбанника на улицу и плюхнулся на лавочку у стены бани, с удовольствием подставляя «морду красную» свежему прохладному ветерку, ко мне подскочил молодой, лет пятнадцати парень.
– Вас Андрей Борисович просил еще раз зайти…
Так, интересно, а что теперь старосте могло от меня понадобиться… Еще один заказ? Что-то сомневаюсь. Но он в здешних местах (по крайней мере, когда «князя» и его людей поблизости нету) – полноправный хозяин. Зачем обижать хорошего человека? Просит – зайдем.
