Уильям Форстен - Боевой гимн
Ганс яростно сплюнул на пол юрты при упоминании имени предателя, который переметнулся на сторону мерков еще перед войной с Карфагеном.
— Я согласен с тобой, — кивнул Гаарк. — Он презренный трус.
— Но полезный для тебя, — буркнул Ганс.
Глаза янки не отрывались от винтовки в правой руке кар-карта.
Гаарк усмехнулся.
— Это то оружие, с которым я пришел в этот мир. Хочешь рассмотреть его получше?
— Пришел в этот мир? — не сдержал своего изумления Ганс. — Так ты не бантаг?
Кар-карт разразился смехом.
— Я попал сюда сквозь Врата света, как и ты.
— Значит, ты не из этого мира, — медленно произнес Ганс.
В нем вспыхнул огонек надежды. «Что это может означать? Гаарк сказал, что он не из этого мира, и вместе с тем он кар-карт, вождь бантагской орды. Есть ли какой-то шанс, что он видит все иначе и понимает, что люди не скот?» Ганс пригляделся к его винтовке. Оружие предназначалось для воина расы Гаарка и потому было очень тяжелым, а его длина составляла почти шесть футов. Но внимание Ганса привлекло не это, а необычный механизм затвора.
— Пожалуйста, можешь потрогать все сам, — поощрил его Гаарк.
Ганс взял винтовку в руки и ощутил неожиданный прилив сил. У него снова было оружие, и целое мгновение Гансу казалось, что он свободен, пока его взгляд не остановился на фигуре бантагского вождя. Гаарк не сводил с янки глаз, он был напряжен, как пружина, и готов броситься на Ганса, сделай тот хоть одно неверное движение. Ганс покрутил винтовку в руках. Оружие весило восемнадцать-двадцать фунтов, но он понимал, что бантаг ощущает эту тяжесть иначе. Воину орды такой вес не кажется большим. Ганс повнимательнее пригляделся к затвору; механизм напомнил ему прусские карабины, заряжавшиеся с казенника, и янки потянул затвор на себя. Из образовавшейся щели вылетела сверкающая гильза и упала на пол юрты. Снова бросив быстрый взгляд на Гаарка, Ганс вогнал затвор на место. Впервые после пленения он держал в руках настоящее оружие. Если бы только ствол был покороче, он мог бы развернуться и…
— Даже не думай об этом, — ровным голосом предупредил его бантаг. — Я хочу поговорить с тобой, но если ты попытаешься меня атаковать, я убью тебя.
В его руке блеснуло лезвие кинжала.
Ганс улыбнулся. Он снова отвел затвор. Механизм работал идеально — это было превосходное оружие, сделанное куда более искусно, чем все, что выходило из мастерских русских оружейников. Если уж на то пошло, это оружие было лучше любого, виденного им на Земле. От этой мысли Ганс покрылся холодным потом. Эти ублюдки обогнали землян в этом ремесле. В чем еще?
Не задвигая затвор на место, он поднял винтовку вверх и изучил ее ствол. В тусклом свете, проникавшем внутрь ствола сквозь отверстие казенной части, виднелась нарезка. Кольца нарезки были тоньше и располагались ближе друг к другу, чем в «спрингфилдах» или его старом карабине Шарпса. Медленно поднеся винтовку к плечу, Ганс почувствовал, что, несмотря на вес, она хорошо сбалансирована. Он прицелился в светильник, мерцавший в центре юрты. На стволе располагался прицел, и вскоре Ганс понял, что его линзу можно регулировать в зависимости от расстояния до мишени. Единственным оружием с прицелом, которое ему доводилось видеть, была винтовка Шарпса, изготовленная по специальному заказу для снайперов.
Выбитые на прицеле символы были ему незнакомы, но Ганс предположил, что это цифры, позволяющие стрелку корректировать полет пули в соответствии с необходимой дальностью стрельбы.
— Странно, — заметил Гаарк. — Похоже, на этой планете гравитация чуть меньше. Я обратил внимание, что эти насечки не совсем точны.
Ганс вздрогнул от удивления. Он вспомнил, что Фергюсон говорил о чем-то подобном, а когда они впервые очутились в этом мире, ему все казалось легче, чем обычно, но раньше Ганс никогда по-настоящему не задумывался об этом.
Положив винтовку на пол юрты, он поднял пулю. Гильза был сделана из латуни, а калибр пули был приблизительно пятидесятый. Твердый и заостренный на конце патрон, по-видимому, имел намного большую пробивную силу, чем у пуль, которыми стреляли «спрингфилды».
— Где ты взял такое ружье? — спросил Ганс.
— Принес из своего мира.
Ганс промолчал.
— Частично из-за этого я и хотел поговорить с тобой. Как и ты, я не из этого мира. Я прошел через Врата света.
— И у тебя было ружье?
— Я был солдатом, хотя тогда мне этого совсем не хотелось. А ты?
— И я был солдатом. — Ганс судорожно передернул плечами. — Я не знаю, как мы попали сюда. А ты знаешь?
Он удивлялся самому себе. И почему его тянет поговорить с этой тварью? Может, он просто рад снова слышать знакомую речь. Его родным языком был немецкий, и, конечно, за семнадцать лет жизни в Штатах он овладел английским, но государственным языком Республики был русский, и в какой-то момент Ганс понял, что думает именно на нем. Его беспокоило, что, научившись со временем языку орды, он иногда видел на нем сны. И поэтому сейчас он с удовольствием формулировал свои мысли, не прибегая к бантагскому похрюкиванью и реву — именно так Ганс воспринимал ненавистную речь. Русский в устах кар-карта звучал странновато, звуки были резкими и гортанными.
— И я не знаю, — отозвался Гаарк. — Я надеялся, что ты сможешь мне объяснить.
— Ты что, хочешь вернуться домой?
Бантаг рассмеялся.
— Домой? Чего ради? Чтобы стать студентом или, того хуже, чтобы меня снова замели в армию? Ну уж нет. Здесь я Катул. Знаешь, что это значит?
Ганс покачал головой.
— Спаситель, о котором говорят древние пророчества.
При этих словах Ганс словно заледенел.
— Нет, я останусь здесь, — продолжал Гаарк. — Но если бы я нашел путь обратно, у меня появился бы доступ ко многим вещам, которые мне нужны здесь.
— Например?
Бантаг хитро улыбнулся, как бы размышляя, поделиться ему своими секретами или нет.
— Все бы отдал за книгу по рафинированию металлов. Или хотя бы за набор инструментов из сверхтвердой стали. И я никогда не понимал принцип двигателя внутреннего сгорания, хотя один из моих спутников работал на — как вы это называете? — железной дороге.
Слова застыли у Ганса в горле.
— Да, у нас есть паровые двигатели. Скажи-ка мне лучше, есть ли в вашем мире самолеты?
По спине старого сержанта побежали мурашки.
— Конечно.
Бантаг снова улыбнулся и покачал головой.
— Ох, сомневаюсь. Ваши машины отстают от наших на несколько поколений. Правда, в этом мире остались кое-какие полезные артефакты. Я думаю, что у древних до периода упадка была даже атомная энергия. По крайней мере я сделал такой вывод, изучая описание двигателей, использовавшихся на летательных аппаратах мерков. Сейчас мы раскапываем древние захоронения в поисках таких устройств. Если только в них не испортилось топливо, мы сможем запустить новые самолеты.
Он сделал паузу.
— Я сказал «атомная энергия». Ты знаешь, что это такое?
— Кто ж этого не знает!
— Тогда объясни мне.
Ганс промолчал, злясь на самого себя. О чем бы там ни болтала эта тварь, ему явно было многое известно о мире янки. Рассудок подсказывал Гансу, что ему надо сохранять молчание, но любопытство побуждало его продолжить беседу.
Кар-карт усмехнулся.
— Ты не сказал мне ничего такого, о чем бы я не подозревал ранее. Твой дружок Хинсен уже рассказал мне все о вашем мире. Ваша цивилизация примитивна. Если бы мы смогли открыть проход из моего мира в ваш, то легко раздавили бы вас.
— Я в этом не уверен.
— А как бы вы защищались? — презрительно кинул Гаарк. — Нарезные ружья против пулеметов? Дирижабли против истребителей и ракет? Ты хоть знаешь, что такое радио?
— Руки коротки до нас дотянуться, — сплюнул Ганс, внезапно разъярившись оттого, что этот ублюдок словно издевался над его невежеством.
Бантаг улыбнулся и покачал головой.
— Не волнуйся ты так. У меня есть более срочные дела.
— Это какие?
— Закончить эту войну между вами… — кар-карт запнулся на секунду, — вами, людьми, и нами.
Ганс вдруг ощутил надежду, но тут же заставил себя трезво взглянуть на вещи. Конец этой войне придет только тогда, когда исчезнет одна из рас, ее ведущих.
— Как? — все же спросил он.
— Возможно, нам удастся заключить соглашение — скажем, разделить территории.
— Вряд ли.
— Почему нет?
— Прежде всего потому, что нам незачем идти на такие уступки, — спокойным тоном произнес Ганс. — Мы почти полностью уничтожили тугар и мерков. Скоро дойдет черед и до вас.
— У бантагов свыше шестидесяти уменов. У харангов, к югу от нас, еще сорок. Мы сможем выставить миллион воинов.
— Мы разбили сорок уменов мерков.
— И сами чуть не потерпели поражение. Ваши люди до сих пор не оправились от этой войны, и к тому же, насколько мне известно, их силы расколоты.
