Самурай Врангель - Бертолетова соль агентуры глубокого укрытия [СИ]
— 97 процентов, сэр.
— А куда ушли три процента?
— Остались в компьютере. Сто он не выдаёт никогда. Наверное, перестраховка программистов.
— Дальше.
— Итальянцы вели его с самых Сейшельских островов, но в Киеве, на Подоле, из плавающей гостиницы, он ушел и оставил два трупа.
— Молодец. — Пыхнул сигарой и покивал головой. — Дальше.
— Дальше самое сложное. Он не появился ни в одной из трёх точек, где должен был состояться его контакт. Город не покинул тоже и где-то бродит кругами.
— С чего это вы взяли, что кругами?
— Ну, это я образно.
— Образов не надо. Нужна информация. Скажите, — прищурился и втянул дым, — а почему вы решили, что он в Киеве?
— Данные экстрасенса Яфета.
— Не того ли Яфета, который выиграл в лотерею двенадцать миллионов фунтов?
— Тот самый. Те фунты он подарил жертвам несостоявшегося суицида. Психам, короче. Пожертвовал деньги на целевую программу психиатрических клиник Великобритании.
— Любопытно. Вы давно с этим Яфетом работаете?
— Давно.
— И высока ли вероятность предсказаний, сэр?
— Нет.
— А что же вас толкает на столь уверенные рассуждения о присутствии Ликвидатора в городе?
— Яфет очень редко даёт гарантию. В этот раз дал.
— И в чём она заключается, эта гарантия?
— Миллион фунтов.
— А сколько мы ему должны, если он прав?
— Ммм… Четыре миллиона.
— Вам не кажется, что коэффициент рентабельности, мягко говоря, не в нашу пользу?
— Вы правы, но выбора нет. Второй Яфет пока не появился. Торговаться не с кем. Он монополист.
Генерал снова пустил облако дыма, прищурился, поцокал языком, потарабанил пальцами по столу, глянул в потолок, в зеркало, и сказал:
— Впрочем, вы правы. Вам придётся верить ему, мне вам, а премьер-министру — мне. И, скажите, сэр, как вообще всплыла информация о Ликвидаторе, как таковом. Я не помню начала истории. Он мелькает у нас по файлам уже лет десять. Может, это вообще всё игра на понижение?
— Понижение чего, сэр?
— Стоимости недвижимости в Киеве, вы об этом не задумывались?
— Нет, это не игра. Его сдал русский президент. Много лет назад. В состояния сомнамбулы продиктовал по телефону информацию о проекте. Вы помните ту операцию. У Ликвидатора самое глубокое укрытие. Если бы не президент, никто ничего бы и не узнал.
— Так это ТОТ президент?
— Да, сэр, это он. Связь с ним прервалась вскоре после получения информации о Ликвидаторе.
Он подключил к своей локальной ноосфере тибетских лам и колдунов из дельты Амазонки. Контакт оборвался.
— Я вспомнил этот Х-файл. Там, если не ошибаюсь, доступ N 0.
— Да, сэр. Только вы и премьер-министр.
— Значит это не игра. Чёрт! — Встал и принялся ходить по кабинету, пуская клубы дыма. — Я не могу поверить, что это правда! Превратить Киев в руины? Маразм. Но маразм глобальный!
— Это результат работы Политбюро.
Генерал резко остановился и посмотрел на подчинённого.
— Что вы сказали?
— Я сказал, что это результат работы Политбюро.
— Откуда вы знаете о Политбюро?
— Из Интернета.
— Вы шутите?
— Наберите адрес www.politburo.net
Генерал сел в кресло и зашелестел клавиатурой. Уставился в монитор и молча глядел, не моргая минуты две, шевеля мышью. Бросил мышь. Встал.
— Бред. Ну и времена! Но микроскопические песчинки правды на сайте есть.
— Я их и имею в виду.
— Да, это, несомненно, работа Политбюро. Его еще называют Российская Коллегия. Но до этого момента я думал, что о нём знаю я, премьер-министр и президент США. Аль-Каида шаловливый ребёнок в сравнении с Политбюро. Да, собственно, — посмотрел на подчиненного, — она и есть его дитя. Аль-Каида — родная дочь Политбюро. Я об этом знаю, премьер-министр об этом знает, президент США об этом знает… Вы теперь знаете. Как вы считаете, кто же тогда Ликвидатор?
— Он православный. И он вольный стрелок.
— На длинной-длинной верёвочке, которая скрывается в дебрях Политбюро.
— Да, сэр. Вы правы.
— Прекрасно. Стратегия?
— Мы применим метод "сотой обезьяны".
— Что за метод?
— Он заключается в доведении ситуации до абсурда, в результате чего качественно меняется ментальная доминанта псевдосоциума, имеющего отношение к операции, и появляется возможность посмотреть на сторону кубика, которая не видна. Там может находиться Ликвидатор.
— Сэр, проще.
— Мы начинаем транслировать в Киеве телевизионное шоу "Ликвидатор". Рекламируем на всех телеканалах около пятидесяти наименований косметических средств под названием "Ликвидатор". Открываем бульварную газету под названием "Ликвидатор". Регистрируем партию бывших строителей демократии "Ликвидатор". Над Киевом будут летать рекламные аэростаты "Ликвидатор", рекламирующие возможности человека в нашем обществе. Все мусороуборочные машины в Киеве будут иметь название "Ликвидатор". Все дворники, уборщики, погрузчики, разгрузчики снабжаются спецодеждой с названием "Ликвидатор". И ещё около сорока позиций. План у меня в папке. Все это должно привести Ликвидатора к потере самоидентификации и контроля над своей психикой.
— А это не перебор, сэр?
— В этом и заключается принцип "сотой обезьяны". В переборе.
— Послушайте, а он хоть сам знает, что он Ликвидатор?
— Да, этот позывной использовал русский президент.
— Ну, тогда всё в порядке. Хорошо. Тактика?
— Двести пятьдесят офицеров МИ-6 внедряться в среду социума украинцев. Они уже готовы.
— А язык? Кто знает украинский язык?
— Никто. Но все прошли курсы вербального общения на языке глухонемых. Работать будут как приезжие, нищие глухонемые.
— Ох, что-то мне не прорисовывается убедительность. Двести пятьдесят нищих глухонемых? Мда…
— Сэр, прорисуется. От спецслужб Его Величества Ликвидатор не уйдёт! На операцию выделено семьдесят пять миллионов фунтов. Этот факт — уже почти победа.
— Да знаю, знаю. Но… Хорошо. Поверим и на этот раз. Подготовьте тщательный анализ возможных последствий в случае форс-мажора и аккуратно состыкуйтесь с итальянцами.
— Мы с ними уже работаем. У нас общение не прекращается после Киево-Могилянской операции. Мы там сражались плечом к плечу.
— У них тогда много погибло людей?
— Никого. Но большой моральный ущерб.
— Мда… У нас там тоже потерь не было. Общий язык есть. Хорошо, сэр. Я доволен результатами нашего разговора. Разрабатывайте план в деталях, и мы его утвердим. Вы свободны!
14
— Докладывай, Скорцени.
— Англичане просят помощи и предлагают работать над темой Ликвидатора вместе.
— А смысл?
— Ну, возможно, они чем-то и помогут.
— Чем? Никто из них толком не говорит даже на русском языке, не говоря уже о украинском. Или они с переводчиками собираются вести оперативную работу? Впрочем, я не удивлюсь, если это случится. — Помолчал, уставившись в камин. Молчал и Скорцени. Сказал:
— Шеф, они там какую-то шутовскую рекламу Ликвидатору делают. Вы в курсе? Шары над Киевом летают, на них написано "Ликвидатор". Они что, совсем уже спятили со своим психоанализом?
— А ты ещё не заметил? Они все двинутые. Придурковатей их только американцы. Но у тех это образ жизни, а эти — реально свихнулись. Косметическое молочко "Ликвидатор". Мать родная! Реально свихнулись! Я сегодня из метро вышел и сразу увидел штук двадцать "Ликвидаторов". Дорогу ремонтировали. И ты меня ещё спрашиваешь, работать ли с ними, а? Скорцени. Спроси меня ещё раз! Спроси, спроси!
— Да ладно, я промолчу. Но что ответить представителю Ми-6? У меня сегодня с ним встреча на Крещатике.
— Мути воду. И вытащи из него все, что сможешь. Да! Гениально! Скажи ему, — шеф наклонился ближе к Скорцени и сказал: — Ох, рыжеволосые, я вас достану! Скажи им, Скорцени… Скажи этим высокомерным ублюдкам…
— Что?
— Скажи им, Скорцени, что, судя по нашему компьютерному перехвату переговоров Ликвидатора с Политбюро, Киевская бомба не страдает от одиночества.
— Что вы имеете в виду?
— Точно такая же красотка заложена в Лондоне. Тоже в восьмидесятых.
Скорцени смотрел на шефа расширенными глазами.
— Так и сказать?
— Да, так и скажи этим рыжим, чтобы побелели или потемнели.
— Шеф, они вообще рехнутся!
— Вот этого я и хочу. Пусть сидят у себя на острове и потихоньку сходят с ума, но — сами. А нас не трогают. Хватит о неитальянцах. Что по Ликвидатору?
— Я вышел на Киевское подполье.
— Ну-ну… Интересно… А что, есть такое?
— А мятеж? Конечно, есть! Так вот, есть такой полковник — Дубина. Он руководитель оперативного отдела Киевского Сопротивления. Опер, — свой парень. Мы с ним хорошо
побеседовали вчера вечером.
