Уолтер Уильямс - Распад
Мартинес нетерпеливо заерзал. Правительство так и не признало официально поражения при Магарии, разразившись вместо этого громкими призывами преодолеть кризис, покончить с мятежными настроениями, защитить Праксис и настойчиво бороться за будущее империи, фиговым листком прикрывавшими явную панику. Мартинесу удалось всеми правдами и неправдами добиться от правления флота некоторых фактов, и цифры ужаснули его. Сорок восемь лучших кораблей флота обратились в радиоактивную пыль вместе с самим командующим! Как такое могло произойти?
Несколько часов спустя, распластавшись после ужина в койке под тяжестью возобновившегося ускорения, Мартинес включил дисплей над головой и своими глазами увидел страшную картину катастрофы. Бессчетные рои смертоносных ракет, ослепительные взрывы антиматерии, мгновенная гибель целых эскадр. Особо ценные записи были сделаны с борта катера, выпущенного одним из крейсеров авангарда для контроля над боевыми ракетами. Крошечному суденышку удалось не только каким-то образом уцелеть в огне сражения, но и сохранить ракеты до конца, а затем успешно использовать против врага, уничтожив пять кораблей, преграждавших путь к отступлению остатков флота метрополии. Катер находился в идеальной позиции для наблюдения над ходом битвы: от яростной атаки второй крейсерской эскадры до бегства шести разбитых судов, оставшихся в живых.
Интересно, что чувствовала Кэролайн, леди Сула, при виде своих товарищей, шедших на верную смерть? Во всяком случае, она не растеряла своих навыков пилота…
«Сула! Это сделала Сула! Запомните мое имя!»
Торжествующий крик, прозвучавший в наушниках, заставил Мартинеса вздрогнуть. Теперь он понимал, что она чувствовала. Ярость, отчаяние, мучительную боль от потери. Ему захотелось обнять девушку, увлечь ее куда-нибудь в спокойное место и там, в тишине, утешить, заставить забыть об ужасах смертельной битвы.
Смешно… Ведь он почти не знал ее. А когда попытался хоть немного сблизиться, девушка его оттолкнула. Попросту говоря, сбежала.
Усилием воли Мартинес изгнал из головы мысли о Суле и вновь принялся просматривать запись. Раз за разом он следил за перестроениями эскадр, огненными следами ракет, ослепительными вспышками свирепого излучения. Потом, утвердившись в своих выводах, наклонился к нарукавному дисплею и вызвал единственного члена команды, которому полностью доверял:
— Алихан!
— Милорд? — прозвучал мгновенный ответ.
На гибком тканом экране высветилось суровое лицо с подкрученными усами и эспаньолкой, какие были в моде у старшин флота. Алихан вышел в отставку старшим оружейником, отслужив полных тридцать лет, и Мартинес взял его к себе ординарцем за мудрость и неоценимый опыт.
Одетый в противоперегрузочный костюм, Алихан растянулся на амортизационном ложе.
— Ты один? — спросил Мартинес.
— Я в оружейном отсеке, милорд, и готов к маневру.
Мартинес чертыхнулся про себя, вспомнив, что сам назначил после ужина очередную тренировку. Посмотрев на часы, он обнаружил, что осталось всего несколько минут. С другой стороны, его участия в общем-то и не требовалось: руководить действиями команды могла и Далкейт из вспомогательной рубки, тем более что завтра командовать предстояло как раз ей.
Он перевел взгляд на Алихана.
— Я дам тебе посмотреть файл, только больше никому не показывай. Изучи внимательно и сделай выводы.
— Файл, милорд?
Мартинес объяснил, о чем шла речь. Алихан поднял брови.
— Есть, милорд.
Вызвав затем Далкейт, Мартинес дал ей задание:
— Выберите какой-нибудь из стандартных сценариев, где эскадры действуют друг против друга — то, что понравилось бы Дофагу. Натаскайте людей как следует, потому что завтра руководство маневрами ляжет на вас.
У заместителя, лишенного воображения, есть одно преимущество: его ничем нельзя удивить. Или, вернее, он всему удивляется одинаково.
— Есть, лорд каплей, — кивнула Далкейт.
Светящееся волокно нарукавного дисплея померкло, вернув себе привычный темно-зеленый цвет, и Мартинес с облегчением уронил руку на койку. В амортизационном кресле было бы, конечно, удобнее, но все они находились в публичных местах, а он предпочитал уединение собственной каюты. Остатки ужина ещё не убрали — дожидались нормальной гравитации, и от стола доносился аромат масла и томатного соуса. Приглушенный свет отражался от темной полировки деревянных панелей, покрывавших стены согласно вкусам бывшего капитана «Короны».
Фэйд Тарафа, ярый любитель футбола, даже корабль свой выкрасил в светло-зеленый цвет футбольного поля, с белой разделительной полосой и изображениями мячей. Его каюту прежде украшали многочисленные спортивные трофеи, фотографии команд и знаменитых игроков и даже пара старинных, покрытых грязью бутс под стеклянным вакуумным колпаком.
В самом начале наксидского мятежа капитан Тарафа вместе со своей звездной командой и большинством офицеров был захвачен в плен, после чего командование кораблем перешло к Мартинесу. Оставалось лишь надеяться, что Тарафу, где бы он теперь ни находился, утешает тот радостный факт, что в последние минуты свободы команда «Короны» разгромила «Бомбардировку Пекина» со счетом 4:1.
Фотографии и личные вещи Тарафы были давно убраны и переданы семье бывшего капитана, но у Мартинеса так и не нашлось времени чем-то их заменить. Голые стены, унылые и неуютные, оживлял лишь один памятный снимок, скопированный Алиханом из выпуска новостей и запечатлевший выступление Мартинеса перед собранием высшего законодательного органа империи — после награждения золотым шаром за спасение «Короны» от мятежников.
Высший пик в его карьере… С тех пор все покатилось под гору.
Финальная картина битвы при Магарии застыла на дисплее над головой — абстрактное смешение лазерных вспышек, ракетных следов и цифр индикаторов скорости, затуманенное вспышками аннигиляционных взрывов. Мартинес отмотал время к началу сражения и снова пустил запись, но образ Кэролайн Сулы снова вторгся в его мысли, никак не давая сосредоточиться.
Нет ли нового послания от нее? Он проверил и действительно нашел письмо, отправленное три дня назад и только что полученное. Дрожа от нетерпения, запустил файл… Ну не глупо ли? Они ведь едва знакомы.
На экране возникло лицо Сулы. Он сделал секундную паузу, вновь оценив белоснежную, почти прозрачную кожу, золотистые волосы, изумрудно-зеленые глаза — элементы потрясающей красоты, лишь слегка подпорченной признаками утомления и испытываемых перегрузок. Впрочем, за чудесной внешностью скрывалась не менее примечательная личность: в этом году на лейтенантских экзаменах Сула опередила всех конкурентов, заняв первое место, а вскоре приняла участие в большом сражении, уничтожив пять вражеских кораблей.
Однако о внутренних ее достоинствах Мартинес вовсе не думал. Он просто смотрел, и от одного взгляда сердце словно сжимала рука в бархатной перчатке.
Сула заговорила:
— Ещё девятнадцать дней ускорения, и мы достигнем… — Запись прервалась белой вспышкой, на экране застыла эмблема флота, что означало вмешательство цензора. Затем лицо девушки вновь появилось. — Все вымотались до предела. Даже мыться нет сил ни у кого, включая меня.
Жаль, что тебе так не везет с учениями. Сочувствую, натаскивать новую команду — совсем не подарок. — Она слегка улыбнулась, сверкнув белыми зубами. — Будь я рядом, с удовольствием помогла бы. — Улыбка растаяла, Сула пожала плечами. — Впрочем, думаю, ты и сам справишься. Искренне верю в твою способность заставить любого склониться перед твоей несокрушимой волей.
Ну что ж, подумал Мартинес, это хорошо. По крайней мере можно надеяться, что хорошо.
Слова Сулы иногда звучали, на его вкус, слишком двусмысленно.
«И все-таки, — продолжала она, — мало радости, когда каждый из капитанов мечтает занять твое место и отслеживает малейшую твою оплошность. Надеюсь, у тебя на борту найдется хоть несколько друзей».
Она слегка изменилась в лице, изящные черты застыли, словно на них легла маска.
Кстати, о друзьях: одному из наших старых знакомых поручена цензура личной корреспонденции. Я имею в виду младшего лейтенанта лорда Джереми Фуги — полагаю, вы встречались ещё в его бытность кадетом. Так что если какая-то часть моего послания окажется стертой, вот как сейчас…
Снова белая пустота с эмблемой флота. Мартинес расхохотался, представив, какие военные тайны в этот момент выбалтывает Сула. А может, непристойно проезжается по адресу своего начальства?
Долгая пауза закончилась, прекрасное лицо щелчком вернулось на экран.
— …то имей в виду, что это результат дружеского вмешательства. — С саркастической улыбкой Сула махнула рукой, прощаясь, и вдруг поморщилась. — Ожог уже лучше, — пояснила она, — спасибо, что спросил, но при резких движениях ещё чувствуется… черт.
