Александр Тюрин - Конец игры
– Так ты москаль, хлопец?
– Я не хлопец и не москаль, я – русский, как и вы.
Он захлопнул дверцу. Но ее голова еще появилась из окна машины.
– На, поесть-то возьми, племянничек.
– Спасибо, я на таблетках. Бутылка воды разве что не помешает. Вообще-то и шоколадка тоже.
Едва взяв бутылку и шоколад, он растаял в наступающих сумерках – на дороге остался только его плащ.
– Что за черт! Или не чёрт, а ангел, – покачала тетя Зоя локонами, выделанными с помощью многочисленных бигудей, и надавила на газ.
Через час Знаменский вышел на точку. Заброшенный завод по производству стройматериалов. Эстакада, с которой когда-то выгружались вагоны с сырьем, опасно покосилась на изъеденных ржавчиной опорах.
Отсчитываем третью опору. Вынимаем клепку, она еле держится, за ней крохотный слот, вставляем туда штекер. Пора подавать сигнал вызова…
В двадцати сантиметрах от головы автоматная очередь нашпиговала свинцом ржавую сталь. Знаменский мгновенно откатился от опоры в заросли жесткого словно жестяного бурьяна. Дал три одиночных по противникам. Вот они в окнах второго цеха. Одного снял, тот даже вывалился из окна.
Теперь перебежка по траншее, вверх на скат, отползаем на несколько метров и снова три одиночных. Второго нейтрализовал… Слишком много следов он оставил сегодня и каждый живой «след» давал на него информацию: янычар Кто-то-там-оглу с не полностью очищенной памятью, шуцманы электрического атамана Пестуна, возможно тетя Зоя, хотя не хочется в это верить. А за ним следят серьезные люди из «Майлстоун», которые умеют получать и анализировать информацию. Не способен ты Знаменский к самостоятельным действиям – в голове словно зазвучал бас капитана Лямина. Можешь быть только ведомым…
Снова три выстрела, перебежка, свинцовая стежка проходит возле ног, Знаменский перемахивает через заросшую сорной зеленью песчаную кучу и натыкается сразу на тройку. Судя по разномастной форме – это шуцманы атамана Пестуна, впрочем, все с приборами теплового видения. Один из тех тащит ручной пулемет, настоящего бельгийца FN Minimi. Не тяжело?
Перехватив ствол, Знаменский бьет пулеметчика в пах, под бронежилет, отведенный ствол изрыгает огонь и попадает в шуцмана с рацией. Знаменский в полуобороте выключает пулеметчика ударом локтя в висок, заслоняется его телом от третьего шуцмана, автоматчика. В пулеметчика входит целая автоматная очередь и, благодаря бронежилету, остается внутри него. Пока тот оседает, вибрируя от бьющей крови, Знаменский стреляет поверх его плеча в автоматчика. Потом отбрасывает пулеметчика и, положив пулемет на его тело, даёт длинную очередь по окнам цеха.
Наступила тишина. Всё?
Знаменский не знал, что кровь шуцмана испачкала метаматериал его комбинезона в районе груди и сделала заметным для снайпера, находившегося в полукилометре на водонапорной башне, опытного стрелка из «Грейхаунд».
Звук выстрела Знаменский уже не услышал, он уронил лицо на песок и устремился по темному тоннелю прежде, чем почувствовал боль.
Через двадцать минут к его телу подошли люди атамана Пестуна.
– Ось гад москаль, за один день сім наших убив і трьох ранив [5], – с уважением сказал один из них и, словно очнувшись, налился злобой. – І він ще живий. Зараз я йому буду потрухи вирізувати, по одній кишці, буду очі виколювати і глотку пиляти. [6]
Другой поднес к уху мобильник и закивал чьим-то словам. Потом обратился к своему товарищу, который уже пару раз пнул ногой лежащее тело.
– Отаман велів москаля до нього доставити разом з усіма речами. Сказав, щоб йому шкуру не псували, так він дорожче коштуватиме. Продасть його отаман «вепрам». [7]
7.
– Р.С., этот русский меня разочаровал. Вроде и боец неплохой, бегал, дрался и стрелял хорошо, под двадцать противников уложил, я даже себя на его месте представлял. А к концу приключения – прокол за проколом.
– Его женщина выдала, та, что минивэн вела?
– Раскололась, конечно, когда «вепри» ее чуток прижали. Но еще раненые бойцы атамана Пестуна описали его внешность и ту бабу, с которой он ехал. Почему он не добил их всех, не понимаю. Ещё какой-то мальчишка из организации «Юність Бандери» заметил, куда уходят следы русского от дороги. Так что мне оставалось только вызвать снайперскую группу.
Собеседник торжествующе улыбнулся, засверкав хорошо отбеленными зубами.
– Куда его теперь, Сверло?
– Люди Пестуна его «вепрям» отдадут, или точнее продадут, как у них принято, где-то за пятьсот баксов. А груз заберем мы.
– Кто мы?
– Завтра туда отправляется трое парней из «Грейхаунда» с большим чемоданом.
– Ладно, иди, у меня дел немало накопилось.
Сегодня Сверло был подчеркнуто вежлив, видимо сменил тактику, на сближение не лез.
– Так, когда мы, Р.С. встретимся в неформальной обстановке? Мы могли бы получше узнать друг друга.
– Никогда, нет здесь неформальной обстановки. И вообще, у меня поменялись приоритеты в жизни. Мальчиков вроде тебя я получше узнавать не хочу, тем более, что и узнавать там нечего. Кстати, за несколько тысяч миль отсюда сидит один крепкий и к тому же татуированный мужчина, который может слопать живую змею вместе с чешуей, ему вряд ли понравится интерес постороннего к его девушке.
Адамс встал и, не решившись снова сменить образ, прокашлялся и ушел.
Р.С. еще раз взглянула на макет местности и на объемный экран типа «фотонический кристалл». Отпрыгался русский, теперь уже точно, «вепри» его живым не выпустят. А щуплый какой-то этот морпех, особенно если сравнить с быковатыми парнями из американского корпуса морской пехоты; выглядит почти как подросток. Будто на каких-то других ресурсах держится. Что там у него? Проникающее ранение грудной полости, задето легкое. Пестун вызвал доктора, тот зашил, сделал дренаж, вколол антибиотики, но русский пока не пришел в себя. Завтра отдадут его сине-желтым. Они, конечно, подождут, пока морпех придет в сознание и начнет снова ощущать боль. Тогда казнят, как умеют, сожгут или распилят. Украинские демократы, они такие, в этом большие специалисты…
Р.С. ввела код доступа в секретный канал связи, пользующийся теневой сетью или «киберэфиром»..
– Нимрод, вызывает Кетер. Мне надо забрать одного человека. Срочно.
8.
Штаб атамана Пестуна находился в здании бывшей физико-математической школы, над входом в которую висел и радовал гостей плакат: «АЭС. Светлый атом – в каждый дом.» У въезда на бывшую школьную территорию имелся КПП – куча мешков с песком и пара шуцманов с автоматами. Еще один боец дежурил на крыше здания в пулеметном гнезде c M240G на треножном станке. Выше его только развевался флаг пестуновцев – черный, посредине две рунические «молнии» ядовито-оранжевого цвета.
Когда стемнело, к КПП подъехал дорогой Dartz Kombat Gold. Его массивный бампер замер чуть ли не в сантиметре от шлагбаума. Оттуда вышел человек – весь в белом, сапоги с загнутыми носами, широкополая шляпа, крепкая спина и прямая осанка, пышные седые усы, настоящий идальго.
Один из шуцманов подошел, выставив ствол, к прибывшему человеку, другой пялился на визитера через прицел из-за мешков с песком.
– Ти хто?
– По-русски говоришь? – спросил человек с легким акцентом.
– А то как же, конечно. Собачу мову знаю, иначе как москаляку допрашивать.
– Сообщи атаману, Нимрод приехал, денег привез. Надо срочно пообщаться.
– Про деньги обязательно скажу, – шуцман окликнул того, кто окопался за мешками. – Эй, Грицко, срочно оповести батьку по «вай-фай», что какой-то Нимрод с деньгами припёрся.
Уже через минуту второй шуцман поднял шлагбаум и даже попробовал отдать честь.
– Пожалуйста, проезжайте, дорогий гість, ласкаво просимо. Михайло Опанасович ждет вас у второго корпуса.
А еще через десять минут человек, называвший себя Нимродом, и атаман Пестун сидели за одним богатым столом.
– Да, да, знаю, не пьешь ты, гость дорогой, наши напитки, но вот икорка – от днепровских осетров. Смажь уста, – увещевал атаман, толстыми брылями и сальником на загривке напоминающий многих таких же местных «авторитетов».
Нимрод зацепил ложкой икру, отправил немного в рот, показывая, что из вежливости. Но не удержался, поморщился.
– Так какие ты мне деньги привёз, уважаемый? – с живым интересом спросил атаман.
– Да пошутил, иначе бы к тебе и не пустили. Всё наоборот. Михайло Опанасович, сколько ты мне должен, еще помнишь?
Дотоле вольготно сидящему Пестуну словно пружину пониже спины засунули. Он стал покачиваться и ерзать ягодицами.
– Ну, должен, должен. Деньги ж пошли на благое дело, зенитные ракеты, для защиты от летучего кацапа покупали.
– Хорошо, тогда ты мне, Михайло Опанасович, ничего больше не должен, – уголок рта у Нимрода заполз на левую щеку, демонстрируя дружескую улыбку.
