Алексей Волков - Городской охотник
Боек звонко щелкнул о патронник, возвестив о том, что патроны закончились и давить на курок уже незачем. Затвор встал на задержку, оголив курящийся дымком ствол. Ольга увидела, как ее левая рука потянулась к кармашку на поясе, в котором хранились запасные обоймы, так же набитые патронами с серебряными пулями, губительными для нечисти. Она пыталась остановиться, но рука не слушалась, как будто чужая – абсолютно враждебная воля управляла сейчас ее конечностями. Все что ей оставалось – с ужасом наблюдать за тем, как собственное тело предает ее, отказываясь подчиняться сознанию. «Боже! Что же это делается!» Руки жили своей жизнью, правая сжимала пистолет, левая уже подносила к нему новую обойму, начиненную смертью. Обойма плавно вошла в рукоятку пистолета, несмотря на все попытки Ольги к сопротивлению. Рука с пистолетом стала подниматься, разворачиваясь черным зрачком ствола к лицу Ольги. Ствол медленно пополз ко рту. Глаза Ольги, и без того большие, вмиг стали огромными, наполнились отчаянием. Ствол уперся в плотно сжатые губы, обжигая их, палец медленно пополз к курку. Ольга почувствовала, как что-то горячее потекло по ее ногам и в животе вдруг стало противно холодно.
«Господи! Нет! Не-е-т!»
На левом запястье Алексея неярко полыхнуло – сработал оберег, и кожаный шнурок с костяным шариком соскользнул с его руки, ловкой змейкой метнулся к Ольге, опережая ход времени, бурой молнией пробороздив листья, взметнулся по ногам к руке, сжимающей пистолет. Ольга увидела золотистый свет, которым переливался обычный с виду костяной шарик на конце шнурка, сейчас напоминающий диковинную змейку, увенчанную золотой короной переливающихся лучей. Змейка-шнурок изогнулась на руке Охотницы, на мгновение став похожей на готовящуюся атаковать кобру, и ударила светящейся головкой в пистолет, в то самое место, где отпущенный пружиной боек уже устремился к патрону, начисто срезая и боек и капсюль, безнадежно уродуя дорогую заграничную машинку.
И как только пистолет перестал представлять опасность, руки плетьми упали вдоль тела, оружие выскользнуло из рук, и сама Ольга с тихим стоном, похожим на всхлип, повалилась навзничь. «Он меня защитил своим амулетом, обо мне думал», – мелькнуло в гаснущем сознании.
* * *
Полуголый Алексей сидел в десяти метрах от ничком лежащей Ольги, спиной к двери дома, который только что чуть не убил их болью и ненавистью десятков неприкаянных душ. С правой руки на землю тягучими каплями падала кровь, собиралась в густую лужицу на листьях около подошвы ботинка. На плотно захлопнутых дверях дома были кровью начертаны руны, запечатывающие зло внутри. Сил у Охотника не было даже на то, чтобы просто подняться, а предстояло еще обойти дом и сделать то же самое со всеми оконными и дверными проемами, не давая внезапно пробудившемуся злу вырваться наружу, в мир беспомощных людей, не только не способных противостоять ему, но и не сознающих того, что любое действие имеет последствия.
Не вставая с прогретых осенним солнцем ступеней, Алексей достал из одного из кармашков на поясе перевязочный комплект, зубами разорвал стерильную обертку, достал бинт и перекись водорода. Сорвал жестяную крышечку с пузырька и, морщась, плеснул жидкость на глубокую рану на правом запястье. Перекись тут же зашипела, уничтожая способные вызвать воспаление раны микроорганизмы. Уронив пузырек под ноги, Охотник достал из пакета ватно-марлевый тампон и приложил его к ране. Затем стал плотно бинтовать. Покончив с перевязкой, Алексей поднялся и, шатаясь, пошел к распростертой на земле Ольге, которая все еще была без сознания. Он наклонился над лежащей женой (бывшей, или еще нет?), и стал хлопать ее по щекам здоровой рукой. Без результата. Достал из того же кармашка, что и перевязочный пакет, маленькую желатиновую капсулу с нашатырем и раздавил ее под носом у Ольги. Бесполезно! Попробовал поднять ее на руки и не смог. Слишком много сил потратил на борьбу со взбесившимися душами. Кряхтя, Алексей поднялся с колен и, ухватив Ольгу за куртку, волоком потащил к машине, открыл дверь и с неимоверным трудом погрузил бесчувственное тело на заднее сиденье, пнул ногой стоящий рядом кофр и присел с ним рядом. Взгляд уперся в пижонски-красное крыло внедорожника. Цвет показался неуместным, вызвал дурные ассоциации. «Перекрашу на хрен», – зло подумал Алексей и запустил руки в необъятное нутро кофра. Порывшись в нем несколько секунд, он достал кусок мела, которым обычно чертил магические знаки, и пошел к дому, на ходу бормоча про себя ругательства. Ругался на всех и вся: на себя за то, что плохо подготовился к делу и чуть не гробанулся вместе с женой, на Олега Ефимцева за то, что тот купил этот дом и приперся к ним с заказом, на сам дом, на жившего в нем светило социалистической медицины, на аборты и, почему-то, на Сталина, который и вовсе был не причастен к нынешним событиям, разве что как современник профессора. Подойдя к дому, Охотник пошел вокруг него по часовой стрелке, нараспев произнося слова запирающего наговора и размашисто чертя мелом руны на захлопнутых ставнях, прекрасно понимая, что мел не поможет. Смоет первым же дождем, а крови для такого количества окон у него не хватит, даже если он перегрызет себе коронарную артерию. Тем более что окна были на втором этаже, мезонине, чердаке, и была огромная печная труба, которую тоже надо чем-то заткнуть и запечатать. Но все это не надолго, а значит, надо было как можно быстрее найти средства навсегда обезопасить этот дом и разобраться с его бестелесными обитателями. Как лезть на второй этаж с располосованной рукой, он и представления не имел. Плюнуть на него и оставить до лучших времен? Пока рука не подживет? Пожалуй, так и надо сделать, но, как назло, за домом, там, где не было видно со стороны фасада, отыскалась лестница – старая, наверняка сразу развалится под первым, кто решит на нее взобраться. Тут же стояли банки с краской, валялись кисти, валики и прочие малярные принадлежности. Алексей вспомнил, что тут до него побывала бригада таджикских маляров – штукатуров – плотников – на все руки. Так что вопрос о том, откуда краски и веревки, отпадал. А вот вопрос о надежности лестницы актуальности не терял. Не хотелось ехать домой, заталкивать в машину складную лестницу, возвращаться обратно... Нет, решительно не хотелось. Придется попробовать себя в роли акробата, исполняющего смертельный трюк, ведь если он упадет с этой лестницы, то недолгий полет запросто может окончиться не просто ушибами и ссадинами, а вполне серьезным вывихом или переломом. Окна второго этажа располагались метрах в пяти-шести над землей, а Ольга вряд ли оклемается до ночи. Лежать под окнами дома, в котором черт его знает что набирает силу – погибель. Если уж не от того, что притаилось в доме, так от ночного переохлаждения.
Алексей обошел дом вокруг, запечатав мелом и наговором все окна первого этажа, потом вернулся к машине, открыл дверь багажника и достал бухту крепкого нейлонового троса, взгромоздил его на плечо и нога за ногу поплелся к дому. Притащил из-за дома банку с краской, ножом открыл крышку и выплеснул содержимое под стену, туда, где не было травы и листьев, а серел лишь сглаженный временем каменный фундамент. Кстати, камень выглядел гораздо старше остальной постройки. Алексей мысленно поставил галочку: стоит разобраться с этим вопросом. Потом привязал банку за ручку к тросу, и, раскрутив здоровой рукой получившееся болло, закинул его на крышу. Банка перелетела конек и брякнулась по ту сторону крыши, весело дребезжа покатилась вниз. «Интересно, хватит ли троса?» – запоздало подумал Алексей. Но сомнения оказались напрасными: бухта троса под ногами, шурша, разматывалась, банка дребезжала по крыше. В конце концов с другой стороны дома раздался металлический стук – банка брякнулась на землю.
Обмотав свободный конец троса вокруг дерева, Алексей с сомнением посмотрел на запястье правой руки – по бинту расползалось красное пятно. Рана на запястье, похоже, оказалась слишком глубокой, а может, он просто разбередил ее, пока откупоривал банку и привязывал трос. Стараясь как можно меньше нагружать правую руку, неуклюже действуя одной рукой, он подтащил лестницу к первому оконному проему и прислонил ее к стене. Потом обошел дом и там тоже привязал трос к дереву. Устало присел на нижнюю ступеньку и достал из кармана пачку сигарет «Кэптан Блэк». В меру крепкие, в меру отвратные. Вообще-то он не курил. В их семье курила Ольга, как он ни пытался с этим бороться. Но иногда, особенно когда сильно уставал и выкладывался на очередной работе, Алексей позволял себе сигаретку. А чтобы не привыкать, брал с собой крепкое и гадкое курево. Как сейчас. Охотник достал из кармана на поясе дешевую китайскую зажигалку и чиркнул колесиком, с наслаждением затянулся горьким табачным дымом и закашлялся, на несколько секунд уставился невидящим взглядом на огонек на конце сигареты и, с отвращением бросив ее под ноги, втоптал окурок рубчатой подошвой башмака в листья. Алексей поставил ногу на нижнюю ступеньку лестницы и полез к окну.
