Джей Эм - Конфигурация
После смерти родителей он перебрался жить в тот самый дзэнский монастырь, Акенодзи. Но ни послушником, ни, тем более, монахом, так и не сделался. Теперь никто не стал бы возражать против такого решения, но Фолио сам этого не хотел. Сато Хикару искренне сочувствовал несчастью, случившемуся с Дэвидом и Майей. Чем мог, помогал Брэдли, старался его поддержать и позволил жить при монастыре, не принимая участия в службах и медитациях.
Поначалу Фолио почти всё время проводил в монастырском саду, глядя на деревья, ручьи и камни, но как будто не видя их перед собой. Однажды он просидел так целый вечер и ночь и, наверное, если бы настоятель не пришёл к нему, оставался бы в саду и дальше.
Услышав шаги Сато, Брэдли словно очнулся от сна наяву. Настоятель сел рядом с ним на скамейку.
– Смотрите, Хикару-сан, вот на что стала похожа моя жизнь. – Взяв длинный прутик, Фолио начертил на песчаной дорожке окружность неправильной формы. Каллиграфическое воплощение этого символа, энсо, он много раз видел в монастырских храмах. Изображался «образ круга» по-разному – иногда замкнутой линией, а иногда так, как нарисовал Фолио – разомкнутым.
Про Майкла Мэйнлоу, старшего брата матери, Брэдли точно знал одно: отец всегда считал его сумасшедшим, который без толку проматывает оставленное родителями состояние. «Бестолковое проматывание» подразумевало под собой уфологические и парапсихологические изыскания, которыми Мэйнлоу занимался уже не один десяток лет. Мама насчёт Майкла предпочитала молчать.
По телефону с дядей Майклом Фолио-младший разговаривал всего раз, через месяц после несчастного случая с родителями. По голосу Мэйнлоу было понятно, что он потрясён происшедшим. Несмотря ни на какие размолвки, сестру он любил. Сожалел, что не смог приехать на похороны, потому что узнал обо всём только теперь, вернувшись из экспедиции в Нубийскую пустыню. Брэдли отвечал Майклу, но при этом не чувствовал ничего. В то время с его чувствами вообще творилось неладное. Когда Мэйнлоу стал звать племянника приехать к нему в Уиллоугард, тот в ответ промямлил отказ и вялую благодарность.
Идея всё-таки воспользоваться приглашением Мэйнлоу никогда не пришла бы Брэдли в голову, если бы не случайность. В Интернете он наткнулся на сайт организации, именовавшейся «Исследовательский центр уфологии и парапсихологии «Поиск». Руководителем этой организации значился не кто иной, как Майкл Мэйнлоу. В ленте новостей одним из последних шло сообщение, что недавно работой центра заинтересовались гио. Европейский представитель Фаар любезно пригласил Мэйнлоу в свою резиденцию. Во время беседы задавал вопросы: что именно изучают в центре, каких успехов удалось достичь, и прочее, прочее…
Особо вникать в подробности Брэдли не стал. Главное одно: центр Мэйнлоу – нить, которая может привести к гио. Зачем – это уже второй вопрос. Пока нужно найти ответ на первый: как?
Чтобы подчеркнуть свою аполитичность, гио обосновались не в столицах, а в крупных, но второстепенных городах. Резиденция дальневосточного представителя Раа была в Нанкине. В этом городе никаких зацепок у Брэдли не имелось. А вот Уиллоугард, где находилась штаб-квартира европейского подразделения – другое дело.
Что если наладить отношения с Майклом и, воспользовавшись его связями, встретиться с одним из этих пришельцев лицом к лицу?
В электронном письме, которое Фолио отправил по указанному на сайте адресу, о своей настоящей цели он упоминать не стал. Вдруг дядя Майкл из тех, кто готов признать гио высшей расой и пресмыкаться перед ними? А вот о желании побывать в городе своего детства Брэдли написал, а заодно и об интересе ко всяческим «околонаучным» загадкам и тайнам – но довольно туманно, потому что на самом деле «паранормальные» темы занимали его не сильнее, чем большинство людей. Что-то где-то слышал, читал, и не особо задумывался над услышанным и прочитанным.
Поверил Мэйнлоу в искренность племянника или нет – неизвестно. Ответил, что будет рад встретиться и поможет уладить формальности. Улаживать, правда, почти ничего не пришлось: Фолио не исполнилось двадцати двух, по японскому законодательству он ещё имел право на двойное гражданство и мог беспрепятственно выехать на родину.
В Японии Брэдли ничто не держало. Университет он бросил, хотя у него была возможность учиться и при этом не работать. В материальном смысле Майя и Дэвид будущее сына обеспечили на много лет вперёд. Единственное, что огорчало Фолио – расставание с Хикару-саном и несколькими друзьями. Но пока он и сам не знал, уезжает насовсем или на время. Может быть, разлука не будет долгой.
– Простите?.. – Брэдли слишком углубился в свои мысли и не сразу понял, о чём спрашивает сосед по креслу. Этот человек пытался начать разговор ещё перед вылетом, но тогда Фолио пробубнил что-то невпопад, и сосед замолчал.
– Я говорю, куда лучше было бы путешествовать сэнсолетом. Это, по крайней мере, интереснее, чем обычный авиалайнер. Вы летали когда-нибудь сэнсолетом?
– Нет. И не собираюсь.
После этого ответа сосед отстал окончательно.
Через иллюминатор нельзя было разглядеть ничего, кроме синей морской глади, проносящейся далеко-далеко внизу. Её вид только усиливал неуютное чувство. К тому же у Брэдли разболелась голова. В последнее время это случалось часто.
А ещё он часто видел странный повторяющийся сон. Ему снился космолёт, похожий на гиотский главный корабль «Буовиинаа», который теперь постоянно находился на околоземной орбите. Но «Буовиинаа», судя по тому, что было о нём известно, представлял собой целый небольшой летающий город. А космолёт из сна был не таким огромным. Но всё-таки больше двух-десятиместных сэнсоа, которые пришельцы использовали как для перемещений на Земле, так и для сообщения между планетой и «Буовиинаа».
Во сне Фолио всегда происходило одно и то же. Неизвестный корабль неподвижно зависал над заснеженной горной вершиной. Гора была какая-то необычная, почти правильной пирамидальной формы. Через минуту от космолёта отделялась маленькая светящаяся точка – челнок-сэнсоа. Он летел вдоль горного склона – вниз, вниз… Но приземлялся ли, и если да – то где, Брэдли узнать не успевал, потому что каждый раз на этом месте сон обрывался, переходил в какой-нибудь другой или заканчивался пробуждением.
Половина полёта прошла нормально. Оставалось надеяться, что и дальше никаких инцидентов не произойдёт. Только бы этот тип больше не лез со своими разговорами…
2. Специалист по уфологии и парапсихологии
Для Майкла Мэйнлоу, в отличие от его племянника, необъяснимые явления, выходившие за рамки привычных законов и правил жизни, всегда были поводом для раздумий. Ну, если и не всегда, то с момента как пропал Билли Салливан – точно. А пропал Билли вскоре после того, как им обоим исполнилось по девять лет.
В юности было время, когда Майкл едва не ударился в мистику. Тогда он много общался с людьми, которые произносили длинные и запутанные речи о «высших силах», «тайнах, доступных избранным», а то и открытым текстом о герметизме, Великих Ложах, Камнях и Эликсирах. Но природа взяла своё – а от природы Мэйнлоу обладал рационалистическим складом ума, свойственным скорее учёному, чем эзотерику. Священное благоговение и трансцендентные экстазы были ему чужды. Он всегда стремился найти объяснение необъяснимому. Его беда была в том, что официальная наука по-настоящему необъяснимым интересуется мало – то есть с ней Майклу тоже оказалось не по пути. Нельзя же, к примеру, выступать в научных обществах с докладами об исследовании явлений психокинеза, если по мнению членов этих самых обществ психокинеза не существует вовсе.
Мэйнлоу не оставалось ничего, кроме как пойти своей собственной дорогой. Наверное, сделать это в одиночку, даже имея материальные возможности, не удалось бы. Но нашлись единомышленники, готовые помогать ему в меру своих сил. Первыми из них стали Луиза Шварц и Гордон Рэйли.
Луиза была археологом по образованию. Её карьера в Национальном археологическом институте начала складываться вполне удачно. По материалам трёх экспедиций Шварц опубликовала несколько статей в научных изданиях и защитила докторскую диссертацию. Но во время раскопок в Абу Шахрейне, на юге Ирака, удача Луизы закончилась. Хотя поначалу ей казалось, что дело обстоит совсем наоборот. Обнаружение необычного артефакта, явно не принадлежавшего древнешумерской культуре, должно было стать мировой сенсацией… А стало поводом для обвинения доктора Шварц в глупой попытке с помощью подделки привлечь к себе внимание.
Но раздувать слишком большой скандал руководство института не хотело – это могло повредить репутации самого научного учреждения. Поэтому Луизе предложили уйти с работы «по собственному желанию». Что же касается «находки» – она останется в институте. Никакой исторической ценности она, само собой, не представляет. Но о том, чтобы отдать незадачливой фальсификаторше «плоды её труда» не может быть и речи.
