Сергей Игоничев - Скиф
Ни удивления, ни возмущения речь Александра не вызвала. Напротив, услышав предложение активно включиться в борьбу молодежи за власть, присутствующие в кубрике парни восприняли по-деловому. Основным обсуждаемым вопросом, конечно же, стала тема расклада сил в отряде, кого и скольких человек можно привлечь из соседних рот, кто будет противостоять. Глядя на увлеченно дискутирующих блатных, Александру пришла в голову ассоциация с известной картиной «Совет в Филях», на которой фельдмаршал Кутузов советуется со своими генералами. Вот Мирон ни дать ни взять Кутузов (повязки на глазу не хватает!). Он совещается со своими верными генералами, обсуждая резервы, определяя направление главного удара, а на заднем плане ординарцы (то бишь Степка-шнырь и еще двое таких же получморей) допивают остатки чифиря, ловя каждое слово полководца, готовые немедля сорваться с места по первому требованию фельдмаршала.
Представив себе эту картинку, Александр невольно заулыбался, что, конечно же, не осталось незамеченным. В кубрике повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь доносящимся из магнитофона приглушенным пением Вилли Токарева. Молчание нарушил Цыпа:
– А ты, в натуре, безбашенный! – Он осуждающе посмотрел на Александра. – Мы тут, значит, решаем, как вам, чижманам, подсобить, а ему, б... смешно!
– Мы че, на клоунов похожи? – внес свою лепту в разговор Татарин. – Смотри, а то сюда зашел Сашком, а уйдешь Сашенькой!
Разговор принял опасное направление, но, как исправить ситуацию, Александр, растерявшийся от такой резкой смены тематики, даже не представлял. Он начал что-то бормотать о том, что его не поняли и смеялся он совсем не над собравшимися здесь всеми уважаемыми людьми, но этот лепет прервал Мирон:
– Ладно, проехали. Дядя пошутил, он нынче добрый, – и с прищуром глядя на Санька: – а ты ведь, б... буду, испугался, а? Это правильно, значится, репка соображает, кого злить не следует.
Мирон вытащил из тумбочки пачку «Беломора», кинул ее Ежику.
– Ну, хватит разводить бодягу, завтра перетрем с пацанами все конкретно, а сейчас пора расслабиться.
Присутствующие не имели ничего против этого предложения, наблюдая, как Ежик, ловко распотрошив папиросу, набивает ее травой из полиэтиленового пакетика, предварительно смешав анашу с остатками табака. Что сейчас происходит на его глазах, Александр знал точно, хотя сам ни разу не пробовал курить план. Из газет и телевидения он четко уяснил, что употребление наркотиков ведет к зависимости. Поэтому никогда не велся на предложения сверстников отведать веселой травки, однако с учетом произошедшего только что инцидента с невинной на первый взгляд улыбкой отказываться от протянутого косяка не рискнул.
Сладковатый дым конопли вызвал в нем дикое желание закашляться, но, глянув на своих соседей, усиленно сдерживающих кашель, он так же сдержался, в точности копируя более опытных курильщиков. Когда папироса, два раза пройдя по кругу, закончилась, лица сидящих в кубрике заметно поплыли, приобретая расслабленно-отстраненное выражение, свойственное наркоманам в момент «прихода».
Александр, ожидавший испытать нечто неведомое, ранее неизвестное, как к себе ни прислушивался, ничего необычного не ощущал. Видя такое дело, Ежик лениво успокоил своего молодого напарника по обкурке:
– Не хапнуло? Это бывает. Я тоже не сразу кайф просек. Сейчас еще косячок взорвем.
По тому, как он умело набивал папиросу, аккуратно подбирая с ладони все остатки травы, было видно, что опыт в этих упражнениях у него довольно большой.
Второй заход привел всех участников процесса в состояние полной нирваны. Всех, кроме опять-таки Александра. Почему-то анаша не брала его, хотя на других она действовала убойно. Ежик, уже заметно прикрытый конопляным дурманом, без слов забил еще одну папироску, правда, не такую большую, так как рассчитана она была на двоих.
После третьего захода Александра, что называется, нахлобучило с головой. Очень плавно все звуки засыпающей казармы отодвинулись на задний план, в голове стоял монотонный гул восточного базара. Проблемы, еще недавно казавшиеся важными и серьезными, попросту перестали существовать, уступив место радостному покою. Прикрыв глаза, он парил над землей, поднимаясь все выше и выше к теплому ласковому солнцу. Незаметно это состояние блаженства перешло в крепкий сон, настолько крепкий, что он не почувствовал, как его подняли на руки и отнесли на кровать, прикрыв сверху одеялом.
Утро вопреки пропаганде Минздрава не принесло Александру никаких ощущений дискомфорта. В отличие от разрешенной к употреблению водки, анаша не вызвала никакого похмельного синдрома или обещанной ломки. Это, конечно, радовало, поскольку газеты и ТВ неустанно твердили об опасности подсесть на наркоту уже с первого употребления. К счастью, далеко не все, что сообщается в газетах и по телевидению, всегда соответствует истине. Как говаривал Козьма Прутков: не верь глазам своим.
Ну а дальше начались события, приведшие Александра в это плачевное состояние, когда на окне решетки, нога прикована к кровати, а будущее выглядит невероятно печальным.
Во-первых, тем же днем Саня со своими товарищами устроили настоящий террор в отношении всех азиатов, не разбирая, кто из них узбек, кто киргиз, кто таджик. За три дня усиленного прессинга, который по указке Мирона активно поддержали обычно безучастные ко всяким разборкам работяги, азиатам в доступной форме указали их место в этой жизни, которое, как не трудно догадаться, находилось почти в самом низу иерархической пирамиды. Во-вторых, давно назревавший конфликт с кавказцами вылился в короткую, но ожесточенную драку, в результате которой генацвале, не выдержав натиска, поспешно скрылись в казарме, где в это время находились офицеры. К вечеру победившая сторона планировала развить достигнутый успех, добив деморализованного противника прямо в расположении роты. Благо дежурный офицер вмешиваться в эти разборки не рискнет. Но свершиться этим планам было не суждено.
Ближе к вечеру Александр курил на улице в курилке. К нему подошел грузин по имени Гоги и в очень вежливой форме попросил зайти в бытовку, якобы для разговора с Зауром, который верховодил среди своих земляков. Прикинув, что в казарме, где много народу, его вряд ли тронут, Александр согласился на разговор, ожидая, что сейчас его будут уговаривать на перемирие, однако все получилось совсем не так. Едва он распахнул тяжелую металлическую дверь бытовки, как получил мощный толчок в спину. Это сопровождающий его Гоги решил подстраховаться и буквально впихнул Александра в помещение. Чем был вызван столь коварный поступок, Саня понял сразу: бытовка была до отказа набита обозленными грузинами, решившими, судя по всему, расправиться с зачинщиком их притеснений. Едва Александр оказался в бытовке, как на него со всех сторон посыпались удары. Имея неплохую бойцовскую подготовку, он быстро сориентировался в сложившейся диспозиции и, не обращая внимания на бьющие его кулаки, немедленно развернулся, снося прямым в челюсть противника, закрывающего собой спасительный выход. Сбив с ног еще одного подсечкой, Александр почти достиг двери, которая в этот момент распахнулась, и на пороге возник Вахтанг, тот самый «старший брат» из Тбилиси, решивший подсобить землякам в трудную минуту. С ходу он влепил Александру сильный удар ногой в живот, в результате которого тот влетел в глубь бытовки, оказавшись на полу среди разъяренных врагов. Подняться ему уже не дали, обрушив на лежащую жертву целую лавину пинков. Саня свернулся калачиком, пытаясь закрыть руками голову, что при таком интенсивном избиении было напрасным занятием. За считаные секунды его тело превратилось в сплошной сгусток боли, но, как ни странно, сознание его не покинуло, вынуждая испить эту чашу до конца.
Ничего в этой жизни не может продолжаться вечно. Постепенно удары стали реже, пока не прекратились вообще. Саня почувствовал, как сильные руки ухватили его за воротник, рывком подняли на ноги. Это Заур держал его обеими руками, не давая упасть, поскольку после избиения ноги Александра не держали, норовя подогнуться. Сквозь кровь, заливавшую глаза из рассеченной брови, Александр рассмотрел своих мучителей. Основная группа грузин находилась поодаль, непосредственно им занимались двое, самые авторитетные в этой стае, Заур и Вахтанг.
– Сичас ми тэбэ рэзать будэм!
Александр почувствовал, как его горла коснулась холодная сталь ножа, разрезая кожу на сонной артерии. Отстраненно он подумал, что вряд ли его сейчас зарежут: уж больно много свидетелей. К тому же, как он успел убедиться, существовали другие способы наказать обидчика, менее кровавые, но не менее эффективные. Додумать эту мысль он не успел. Внезапно с ним начало происходить нечто странное. Александр увидел себя как бы сверху и со стороны, но при этом он видел и то, что происходит прямо перед глазами, движения вокруг замедлились, словно в рапидной съемке. Удивляться таким метаморфозам он не стал, вернее, удивляться стало некогда, поскольку тело, действуя как бы само по себе без участия мозга, начало вытворять совсем уж необычайные вещи.
