Виталий Романов - Смерть особого назначения
Дрогл! Едва включив внутренние фильтры, Мадэн разглядел опасного врага – тот медленно, очень осторожно приближался к колючей проволоке, еще точно не зная нужного места, но выбрав правильное направление.
Почувствовал, гад! Нет, не случайно в штабе призывали опасаться дроглов! Коротышки хоть и утратили многое, но все равно оставались ментатами и в чутье заметно превосходили людей, уповавших исключительно на технику.
Мадэн резко поднял вверх указательный палец, давая команду снайперу с арбалетом. Пользоваться молниеметами было нельзя, любое неосторожное телодвижение атакующих могло сорвать операцию. Гнома следовало ликвидировать тем же способом, которым умертвили человека.
Снайпер торопливо перезарядил арбалет, уже не успевая выбрать отравленную стрелу «под дрогла», поставил ту, которая рассчитана на людей. В этом, конечно, был определенный риск, но лучше допустить такой риск, чем позволить дроглу заметить мертвого часового и поднять тревогу.
Снайпер не промахнулся – стрела угодила точно в горло коротышке, но еще до того, как враг осел на землю, Мадэн вновь поднял руку вверх, энергично покрутил указательным пальцем в воздухе, сжал кулак. «Добить!» Проблема заключалась в том, что строение тела дроглов очень сильно отличается от людского, а снайпер с арбалетом был ориентирован на ликвидацию воинов другой расы и мгновенно перестроиться не смог.
Два солдата тут же поползли вперед, к «колючке», остальные, растянувшись цепью вдоль места будущего прорыва, выдвинули стволы молниеметов, готовясь поддержать товарищей огнем.
В течение последней минуты перед атакой Мадэн не произнес ни слова, все команды отдавал молча, условными знаками. Там, где оказался один дрогл, могли найтись и другие. А у коротышек, как известно, слух развит гораздо лучше, нежели у людей. Когда имеешь дело с чертовыми гномами, лишний раз рисковать не следует.
Детекторы движения уже были обезврежены группой технической поддержки, и два ликвидатора, благополучно миновав «колючку», подобрались вплотную к дроглу. Тот барахтался на земле, пытаясь отползти, отодвинуться подальше от Смерти, которая приближалась к нему из болота. Конечно, на небольшом расстоянии ментат не мог не почувствовать ликвидаторов-фринов, что готовились убрать ненужного свидетеля.
Дрогл все чувствовал, все понимал, только мешала стрела, перебившая координационный центр. Из-за этой раны коротышка потерял способность управлять собственным телом, лишь хаотически дергал руками и ногами. У него даже лицо и уши шевелились, когда фрины подползли вплотную. Один навалился на жертву, заткнул рот, другой в два быстрых движения перерезал речевые центры, а уже после этого – добил раненого ударом в главный нервный узел, располагавшийся в нижней части груди.
Дрогл заметался, будто от дикой боли, впрочем, кричать он уже не мог. Тело выгнулось дугой, судорожно дернулись взад-вперед большие уши, потом обмякли и они. Коротышка замер неподвижно, черты лица разгладились, губы и веки прекратили хаотические движения.
Выждав с минуту, один из ликвидаторов подал условный сигнал Мадэну, и группа спецназа медленно втянулась на территорию сонного лагеря, еще не подозревавшего, что в военный городок людей проникла Смерть.
Штаб. Самое важное, о чем должен думать командир отряда спецназа, оказавшись на территории базы противника. До его уничтожения ликвидаторы не станут делиться на группы охотников, гоняющих сонную дичь.
К штабу подобрались тихо и незаметно, опасаясь только дроглов. Фрины неплохо изучили психологию противника, отыскали наилучшее время для атаки – такое, чтобы снизить вероятность активного организованного сопротивления. Три часа ночи по среднегалактическому времени. Перед рассветом проще всего обезглавить врага, воспользовавшись его естественной физической слабостью, потерей собранности, концентрации.
Когда пятеро бойцов ударной группы заняли позиции неподалеку от стальной двери, перекрывавшей доступ в святая святых людей, Мадэн поднял руку, призывая к вниманию. Затем посмотрел на солдата, вооруженного тяжелым энергоболом, сделал короткое движение ладонью в сторону преграды. И тут же поднял вверх сжатый кулак, напоминая своим: добивать следует любого, хоть раненого, хоть прекратившего сопротивление.
Огненный клубок шаровой молнии, размером с теннисный мяч, вонзился в дверь, в районе электронных блокираторов, а затем взорвался со страшным грохотом – теперь не имело смысла таиться. Теперь все зависело от скорости действий. Только за счет внезапности атаки можно добиться желаемого результата.
Мадэн распахнул покореженную дверь мощным ударом сапога и тут же, не тратя ни секунды, расстрелял в упор очумевшего, сонного солдата, даже не попытавшегося воспользоваться лазером. Этот горе-вояка перед смертью успел только раскрыть рот от удивления, выпучил глаза, а уже через мгновение с болезненным всхлипом дернулся назад к стене, сполз вниз со стула. Мозг жертвы умер быстрее, чем мышцы, непроизвольно среагировавшие на чудовищный удар током.
Командир спецназа фринов не задумывался о таких мелочах. Его солдаты вломились в штаб, растеклись в две стороны по коридорам: искали рубку дежурного. Требовалось как можно быстрее подавить сопротивление человека, от которого зависело все. Если б только вахтенный офицер успел передать в главный штаб сигнал тревоги, это перечеркнуло бы замысел нападавших.
Не успел. Подполковник Доронин, мирно кемаривший за дисплеями, сделал то же самое, что и сержант, дежуривший у входа в штаб: открыл рот и выпучил глаза от удивления.
Оперативного дежурного Саванга убивали в три ствола. Тело подполковника прошивали голубыми разрядами вновь и вновь, даже тогда, когда все мышцы мертвеца перестали реагировать на чудовищные залпы из молниеметов. Затем спецназовцы выскочили из рубки, и в пульт – один за другим – ударили два светящихся «теннисных мяча», со страшным грохотом превратив системы связи и оповещения в груды искореженного, обгоревшего металла.
Лишь после этого отряд фринов разделился на две части. Одна, возглавляемая Мадэном, отправилась наружу – добивать людей, очумевших со сна, бестолково метавшихся по гарнизону. Вторая группа осталась, чтобы навести порядок в штабе...
Уничтожив дежурного, следом с ходу разобрались с остатками караульного взвода – и с теми, кто не успел выскочить из комнаты отдыха, и с теми, кто оказался резвее, укрылся в дальних коридорах. Несколько бойцов попытались оказать сопротивление, но бестолково, неорганизованно – их подавили, не потеряв ни одного спецназовца...
– Кажется, там что-то грохнуло. Надо бы посмотреть... – Марина Ведищева хотела выскользнуть из-под старшего лейтенанта Мезенцева, но тот не позволил.
– Не отвлекайся! – хрипло приказал мужчина и еще плотнее прижал девушку к столу, куда перетащил ее во время любовных утех. – О-о-о!!!
Он стал двигаться резче, энергичнее, почувствовав, что близок к финалу. В такую минуту никакой грохот где-то за плотно закрытой дверью не мог остановить разгоряченного мачо. Так ему казалось. И вдруг какая-то неведомая сила заставила оглянуться, посмотреть себе за спину.
От зрелища, представшего перед старшим лейтенантом Мезенцевым, у него в два счета пропало желание думать о Мариночке. И вообще о любой другой женщине. Того, что находилось на пороге, было вполне достаточно, чтобы завопить от ужаса и броситься прочь, сломя голову, не разбирая дороги.
В дверном проеме стояли двое чужих – таких, каких Мезенцев никогда не встречал. Бледно-зеленые черепа, огромные черные глаза с вертикальными зрачками, абсолютно неподвижные лица, военная форма, перепачканная болотной грязью, увешанная непонятным снаряжением.
Все это он разглядел за доли секунды. Если бы кто-то сказал Мезенцеву, что за пару мгновений человек может столько увидеть и переварить разумом, старший лейтенант ни за что бы не поверил.
Однако у помощника оперативного дежурного не было возможности что-то такое обсуждать с друзьями-приятелями. Он еще успел почувствовать: чужаки готовы стрелять в любую секунду – какие-то странные трубки были направлены на мужчину и женщину. Враги могли стрелять, но медлили – просто наблюдали за спариванием представителей иной расы. С интересом. Чуть брезгливо. Так, наверное, взрослый, разное повидавший человек мог бы наблюдать за спариванием бездомных собачек, которые выставили напоказ свои интимные отношения и радостно исходят слюной...
Это Мезенцев успел почувствовать – так, словно был ментатом не хуже дроглов.
– А-а-а! – закричал старший лейтенант, отскакивая в сторону от Марины, пытаясь на ходу выдернуть лазер из кобуры.
И тут же перестал что-либо воспринимать. Две голубые молнии вонзились в его тело, швырнули назад, на стену. Третья, хоть и пригвоздила несчастного к переборке, была абсолютно лишней. Мезенцев умер и уже ничего не чувствовал.
