Леонид Андронов - Принц из ниоткуда. Книга 1
Дверь перед носом закрылась. Веревки оборвались, и мы рухнули на пол. Очень долго приходили в себя. Первым очухался кактус.
– Ну, как тебе психо-физические методы воздействия, голова не трещит?
– Есть маленько. А что это было?
– Гипноз, – он хищно улыбнулся. – Страшно?
– Почти.
– А я уже привык. Сегодня было даже не так страшно. Вот вчера…
– Но гипноз ведь запрещен уже тысячу лет!
– Ну, это для кого как. Эти выродки, если им понадобится, даже солнце треугольным сделают, что уж тут говорить про какой-то запрет. Прошли те времена, когда на земле торжествовала справедливость.
– Это когда ж она торжествовала? Что-то я такого не припомню.
– Да нет, бывало, но в прошлом, – сказал он.
– И в далеком?
– О, да. Это было очень давно.
– Может быть, попытаемся вычислить. Поперемещаемся во времени и попадем в этот золотой век.
– Ты все шутишь… – на него, похоже, напала грусть.
– Нет, давай попробуем. Какой сейчас год?
– 1975.
– Э.. .э. Как бы это сказать?.. А какой эры?
– Нашей.
– Ну что ж, спасибо, ты полностью прояснил ситуацию.
– Не за что,– он немного смутился.
– Да, еще один вопрос. До нашей эры еще какая-нибудь была?
– Конечно.
– И когда она началась?
– Ой, давно.
– Ну а все же?
– В день сотворения мира, наверное. Пауза немного затянулась.
– Хорошо, пойдем другим путем. Сколько лет назад это было?
– Сотворение мира?
– Ну, начало цивилизации, или как там это правильно называется?
– Не знаю точно. Наверное, тысяч восемь-десять… лет назад. Я же не историк.
– Пойми, мне нужно хотя бы примерно определить свое время.
– Но я тебе большего не скажу.
– Да, – протянул я. Информации было слишком мало.
Мы сидели молча. Кактус смотрел за окно, я – на пол. Уже светало. В воздухе зависла предутренняя серость.
– Знаешь,– он очнулся от размышлений,– а мы ведь так и не познакомились.
– Точно.
– Вертиклюй Вертиклюй XIII,– он протянул мне 'руку'. – Ах да, конечно,– и быстро одернул ее назад.
Глава 5.
Мы замолчали. Камера погрузилась в абсолютную тишину. Маленький взбалмошный кактус смотрел в пустое окно, а я изучал морщинистый пол, покрытый слабым светом рождающегося утра.
К своему удивлению, мне пришлось признать, что сейчас я сидел с совершенно пустой головой. Со мной никогда такого не случалось. Человек всегда о чем-нибудь думает. О важном или о мелочах, без разницы. Я же сейчас сидел абсолютно отрешенно. Мой мозг был чист, стерилен. В нем не было даже намека на мысли, как будто их аккуратно вымели из моей головы так, что даже сориночки не осталось.
Я согласен, когда в голове идеальный порядок, это хорошо, но меня это пугает, потому что в данном случае я перестаю чувствовать себя человеком.
– Вертиклюй, о чем ты думаешь? – спросил я.
– Я? Я не думаю, я наблюдаю.
– Значит и ты тоже,– я вздохнул и опустил голову. – И ты тоже…
– Нет, это не значит, что у меня нет никаких мыслей. Просто на данный момент я не занят размышлениями, и все. Секунду подумав, он повернулся ко мне.
– У тебя сейчас состояние, будто мысли покинули твой мозг и не собираются возвращаться,– то ли спросил, то ли констатировал он.
– Да,– я поднял на него глаза.– Что это такое?
– Быстро же они тебя… – усмехнулся он.– Это все те же методы воздействия. Со мной это произошло только после третьего раза.
– Это пройдет?– спросил я.
– Если научишься сопротивляться, то да,– он улыбнулся.– Да ты не бойся, я тебя научу.
– Правда? – я обрадовался тому, что есть человек, который может мне хоть в чём-то помочь.
– Успокойся, это еще не самое страшное, что может здесь с тобой произойти. Расщепление – вот это действительно серьезно.
– Это реально?
– Честно говоря, для тебя это даже более реально, чем для меня.
– Почему?
– Ты чужой, а все чужие для них шпионы. Так что пощады не жди.
– Ну, может же так не повезти! – с досадой воскликнул я.
– Зря ты сюда приехал. Жить здесь просто невозможно.
– Можно подумать я выбирал! Проснулся, и уже здесь. До сих пор не могу в это поверить.
– Здесь вообще ни во что нельзя верить!– он опять опечалился.– Кто-то верит во всесильного президента, кто-то – в светлое будущее, другие – в неисчерпаемость человеческих сил… а я ни во что не верю. Ни во что, понимаешь! Я поэтому и орал на каждом шагу о том, что все погрязли в этом болоте. Кто бы слушал! Стал это делать с друзьями, и вот…
– Вертиклюй, давай отвлечемся, – я постарался оторвать его от грустных мыслей.– Ты говорил мне про касты. Как это понимать?
– Обыкновенно! Ты что не знаешь, что такое касты?– старый революционер быстро оживился.
– У нас это было чуть-чуть по-другому.
– Сейчас я тебе все объясню.– Он подпрыгнул ко мне поближе. Но нас снова прервали. На стене замаячила дверь.
– Как же так?– забеспокоился мой сосед по камере.– Два раза в день?
– Во, гады что делают! – возмутился я.
Дверь стала открываться. Мы схватились за что попало в надежде продержаться хотя бы минуту. Но пред нами предстала Лира.
Глава 6.
– Собирайся, ты нам нужен, – провозгласила она из тьмы, открывшейся за дверью.
– А мне и собирать-то нечего,– я в нерешительности оглянулся.
– Тем лучше. Я посмотрел на своего друга. Он утирал скупую слезу.
– А его? – спросил я.
– А ты уверен, что тебя выпускают? – ехидно спросила кошка.
В глазах Вертиклюя появился животный страх. Он попытался мне что-то сказать.
– Не стоит, – прервала его Лира. – Его не на расщепление, – и спокойно добавила,– пока еще.
Дверь за нами захлопнулась, и я оставил маленького бунтаря в тесной камере ожидать исполнения своего приговора.
– Как вы смеете так поступать с заключенными!– взорвался я.– Ты посмотри, что вы с нами делаете!
– Остынь, – холодно бросила она. Но я не мог успокоиться.
– Слушай ты, мне плевать, что вы сейчас со мной сделаете, но знай, что я, так же как и Вертиклюй выступаю за право кактусов на самоопределение и за пересмотр всей вашей поганой системы, ясно? И я требую помиловать Вертиклюя!
Она расхохоталась. Представьте хохочущую черную кошку в темном тюремном коридоре. Не правда ли, воспринимается пугающе? Но ей, по-моему, действительно весело.
– Ты, что… решил, что…– она задыхалась от смеха,– ты действительно думаешь, что – Вертиклюй Вертиклюй XIII, наследник десятимиллиардного состояния ждет своей казни?
– Ну, а что же я должен думать, по-твоему?
– Да с жиру он бесится! Его мамаша умоляла нас заняться его воспитанием, а то ее сынок больно распоясался в последнее время. Пусть думает, что его хотят расщепить – быстрее успокоится.
– Ну и методы, – заметил я. Она меня не слушала.
– Это надо же придумать, право кактусов на самоопределение?! Ну, ты завернул!
– Но я думал, что он борец за права своего народа.
– Ха-ха-ха! Мы такие же люди, как и ты. Только более развитые.
– Да, конечно, как это я сразу не заметил?! Мы совершенно одинаковые, только у тебя мозгов больше.
– Иронизируешь ты зря. То, что я в образе ни о чём не говорит.
– Что значит 'в образе'?
– Мы можем принимать любые образы, но придерживаемся каких-то определенных.
– А почему не человеческих?
– Чтобы отличать таких как ты, от нормальных людей. «Нормальных людей»– весело звучит, да?!
– А мы не нормальные?
– Вы – низшая каста. Вы не способны на многое, что для нас не составляет труда, – продолжила она.– В силу своей ограниченности…
– Постой, это что получается, если я не могу прикинуться крокодилом, то я дегенерат, так что ли?
– Смысл не только в принятии образа. Это частность. Но если ты можешь моделировать свою внешность, облик, пренебречь некоторыми физическими законами, значит, ты можешь многое другое. И это делает тебя почти всемогущим.
– И что же ты можешь?
– А зачем тебе это знать?
– Ну, как… Я пройду курсы повышения квалификации…
– Никаких курсов ты не пройдешь,– резко отрезала она.– Ты «примитивный» и точка! Между прочим, – она лукаво стрельнула глазами, – я оказываю честь, что говорю с тобой.
– Можешь в задницу засунуть свою честь! Понятно? Она гоготнула.
– Ты точно как с Луны свалился. Да за одни эти слова, стоит мне пальцем шевельнуть, ты будешь гнить в тюрьме до конца своих дней.
– Да неизвестно, что лучше. Там сидеть или тебя слушать!
– Туда ты еще успеешь вернуться, – спокойно парировала она.
– А мне там было совсем неплохо. По крайней мере, Вертиклюй не такой баран как ты и Его Сиятельство.
– Если ты решил, таким образом, нас оскорбить, то у тебя это не получилось, – ехидная стерва пакостно ухмыльнулась.
