Алексей Пехов - В поисках рая
Воздуха не хватало. Попробуйте побегать в бронежилете по сорокаградусной жаре.
Что экипаж мертв, я понял сразу. Никто не мог остаться живым в сплющенной от удара кабине. Пилот пытался спланировать, но мертвая машина клюнула носом и зарылась в землю. Правое крыло было оторвано и валялось рядом, но сам корпус уцелел, хотя и был изрядно помят.
– Алекс, что это? – Сцилла заглянула мне в глаза.
– "Дуглас" – произнес я, понимая, что это ей ни о чем не говорит.
Но мое внимание было приковано к двухмоторному чуду, точнее к его корпусу. На черно-желтом корпусе красивыми буквами было выведено: " Штат Нью-Гемпшир". Чуть ниже старый девиз: " Жить свободными или умереть" и номер 232СТ. Мне навсегда врезался в память этот номер. Самолет лежал, завалившись на правый бок, и дверь в хвостовом отсеке была приподнята над землей. О том, чтобы проникнуть в салон с помощью двери в кабину, не могло быть и речи. Она смялась и, скорее всего, замок заклинило.
Я подошел к самолету вплотную. Пахло маслом и горячим металлом. Лопасти винта на левом крыле погнулись, из двигателя текла какая-то жидкость. Я надавил на ручку двери, и она на удивление легко открылась. Любопытная физиономия Сциллы выглядывала из-за моего плеча. Она уже успела устроиться на нем и не собиралась пропустить ни секунды предстоящего действа. Я вошел в самолет. Сердце отчаянно билось, во рту пересохло.
В салоне царил полнейший кавардак. Пол был наклонен под небольшим углом, поэтому приходилось то и дело сохранять равновесие. Куча разномастных ящиков и бочек, к сожалению, пустых, большой железный контейнер справа, закрытый на замок, вот, пожалуй, и все мое богатство. Я хотел попробовать пробраться в кабину пилотов, но не получилось. Сплошной завал из ящиков и покореженного железа.
Интересно, куда могла лететь эта птица из всеми забытого штата Нью-Гемпшир?
Неужели пилоты не видели, что у них кончается горючее? И почему самолет не посадили раньше?
– Куча глупых вопросов на которые не получишь ответов. – Сцилла опять читала мысли.
– Это была чистая риторика.
В голову прыгнул образ непонимания. Я вздохнул и ссадил Сциллу на близлежащий деревянный ящик.
– Посиди, мне надо изучить, что перевозили наши мертвые друзья.
– Может быть еду? Мно-ого еды.
Она всегда хотела есть. Я покачал головой и начал изучать замок. Хреново. Замок хороший, здесь понадобиться фомка или набор отмычек. Первой у меня не было, а отмычки остались в рюкзаке за милю отсюда, и я был слишком нетерпелив, чтобы идти вначале туда, затем обратно. Придется потратить один патрон. Худо. Девять пуль на долгое и продолжительное путешествие. Считай, что смертник. Но я рискну.
Говорят, что я удачлив.
О том чтобы вынести шкаф, не могло быть и речи. Во-первых, я не так силен, чтобы волочить этот металлический гроб, а во-вторых, он был намертво приварен к корпусу самолета. Пришлось стрелять в замок. Пуля разрушила замочную скважину и повредила держатель пружины. Оставалось только аккуратно поддеть запор, и дверца легко открылась.
Вот уж везет, так везет! Я издал вопль ошалевшего от счастья бабуина и затанцевал на месте. Глаза Сциллы обеспокоено засветились золотым.
– Эй! Ты в порядке?
– Нет! Я не в порядке! Я счастлив!
Изнутри шкаф состоял из двух отделений. В первом на упорах располагалась винтовка. Хорошая винтовка. Лучшее, что можно купить за деньги. Конечно, не ружье гаусса, но ничуть не хуже. Это был мощный карабин бельгийского производства. 45-го калибра. "Браунинг". Оружие для людей и на людей. С таким бы я не побоялся выйти на моего Лохматого слоноподобного друга. Длинный, гладкий ствол, изящный и удобный приклад. Великолепный оптический прицел восьмидесятикратного увеличения.
Карабин был черным, кроме отделанного под дерево приклада и нескольких деревянных вкладок. Массивный затвор выполнен в виде хромированной черной ручки с круглым набалдашником на конце. Магазин вмещал двенадцать патронов и практически наполовину уходил в корпус оружия, нисколько не мешая. Очередь, естественно, невозможна, это оружие снайпера. Я снял его с зажимов. Тяжеловат, но эта тяжесть приятно успокаивала и вселяла уверенность. Такой стоит штук тридцать-тридцать шесть. Мне бы копить на него всю жизнь.
Пара магазинов лежали отдельно от оружия. На маленькой полочке сверху располагались две тяжелые коробки патронов 45го калибра, по пятьдесят штук в каждом. Я раскрыл одну из них. На меня смотрели, отливая синевой металла, пузатые головки патронов с голубой маркировкой. Разрывные. Такой словишь и заказывай отпевание.
В самом углу полки, я сначала ее не заметил, лежала еще одна коробка патронов.
Тех самых. Пистолетный калибр. За что я люблю свой пистолет, так это за распространенность боеприпасов, которые он использует.
Мое внимание сразу привлекло к себе оружие, и я только сейчас обратил внимание на второе отделение сейфа, намного больше первого, в которое засунула свой любопытный нос Сцилла.
Она почти полностью влезла в шкаф, перебирая лапками темно-желтые металлические брусочки. В глазах зарябило, и мои ноги стали предательски ватными.
Золото! В голове все перемешалось. Этот неизвестный самолет из далекого Нью-Гемпшира перевозил золото. Тут все стало на свои места. Пилоты были ребята не промах, и перевозимое золото видать, забрали, себе. И смылись от греха подальше.
Видно хотели найти обжитые земли и зажить припеваючи. Еще бы! С такими деньжищами! Но не дотянули. Многовато не дотянули. До Калифорнии еще лететь и лететь.
А если не сели раньше? Значит ли это, что вплоть до Нью-Гемпшира одна мертвая земля? Стоит ли идти за горизонт?
– А у тебя есть выбор? – Сцилла смотрела на меня с груды золота, ее глаза магически мерцали, ежесекундно меняя цвет.
– Ты не понимаешь, это ведь у черта на куличках!
Мысленное пожатие плеч.
– Ну и что? Еды навалом. Не пропадем.
Эх! Мне бы ее заботы!
Я посмотрел на кучу ценного металла и с сожалением закрыл железную дверцу.
Сейчас это абсолютно бесполезный и бестолковый лишний груз. Может, когда-нибудь потом. В следующей жизни. У меня и так висел за плечом карабин, а руки заняты патронами.
Мы вылезли из погибшей машины, молча постояли и направились к оставленному мной рюкзаку под большим камнем.
Пройдя метров сто, я не выдержал, положил боезапас на землю и вернулся. Открыл железную дверцу и поднял первый попавшийся брусок. Тяжелый. Неплохо. Никогда себе не прощу, если не возьму хоть штуку. Не такой уж и большой вес.
Сцилла нетерпеливо ожидала меня у оставленных коробок.
– Пошли? -спросил я ее, поднимая их с земли.
– Куда?
– Вначале к рюкзаку, а затем туда, за горизонт..
Глава 3. Перекресток
Болело все. Ноги превратились в гудящие раны, я переставлял их автоматически, не думая и не останавливаясь. Остановка это отдых, а отдых в данной ситуации смерть.
Сапоги казались свинцовыми, иногда даже возникала мысль бросить их здесь, как я бросил свой бронежилет два часа тому назад. Но для этого надо было остановиться. А это выше моих сил.
Плечи ныли от такого легкого, а теперь казавшегося стотонным выцветшего альпинистского рюкзака давно сгинувшей с Земли фирмы " Пума". Самое обидное, что выбросить было почти нечего. Я уже избавился от отмычек и связки динамита. Но выбрасывать одеяло, патроны, слиток золота и различную мелочевку было просто глупо. Слишком ценные вещи, чтобы оставлять их на растерзание этому гаду.
Новенький "Браунинг" грозил оторвать мое налитое свинцом левое плечо. Урезанная версия винтовки на правом бедре тянула к земле. Хорошо хоть Сцилла бежала рядом и не добавляла свой вес ко всей этой чертовой тяжести.
Пот застилал глаза, стекал за шиворот и мешал свободному передвижению. Рубашка в красно-черную клетку была мокрой насквозь. Из-за быстрого шага я запыхался, было жарко, хотя уже наступили сумерки.
Местность кардинальным образом изменилась. После встречи с погибшим самолетом мы свернули еще восточнее, туда, где по моим прикидкам находился Нью-Гемпшир, и мертвая земля из голой каменистой равнины превратилась в холмистую долину, которая как-то незаметно сменилась невысокими утесами из красного камня. Жара Пустыни спала, на небе появились облака, отбрасывающие тень на землю.
Нам все так же никого не попадалось, и мои шаги гулким эхом отдавались в мертвых утесах. Иногда с них срывались мелкие камни, увлекая за собой другие, но сказать, что вызвало их падение, природа или живое существо, не представлялось никакой возможности.
Левой, правой, левой, правой, прыжок через неглубокую расщелину, левой, правой.
Мой мозг отупел. Я был уже вторые сутки на ногах без сна.
Сцилла забежала чуть-чуть вперед, повернулась ко мне своей мордочкой, сияя багрянцем глаз, встала на задние лапы и, расправив свои огромные уши, стала вслушиваться в наступающую по пятам за нами ночь.
