Аарон Дембски-Боуден - Дар Императора

За спиной у нее висел болтер, и каждый раз, когда я его видел, не мог скрыть удивления. Размер оружия не был приспособлен для человека. У нее был болт-пистолет массореактивного калибра, модель Мк Vb «Годвин», который выглядел настоящей пушкой в ее обтянутых перчатками руках. Оружие представляло собой подлинное произведение искусства — мастер редкого таланта покрыл стальной сплав заостренными кретацианскими рунами цвета состаренного золота.

Это порождало новые вопросы. Я знал три диалекта кретацианского готика, который был одним из шестисот диалектов базового готика Империума, которые я постигал в ходе обучения. Оружие изготовлено по спецзаказу, в этом не приходилось сомневаться. Текст на болтере повествовал о неких совместных с орденом Расчленителей деяниях, называвшим Кретацию — родным миром, но оставалось лишь гадать, о каких именно.

Оружие, чудовищно огромное в изящных человеческих руках, могло использоваться лишь благодаря ряду суспензоров размером с ноготь, закрепленных вдоль ствола. Редкие антигравитационные монетки — три крошечных наперстка из бронзы — поддерживали болтер, играя роль противовесов.

Она носила оружие на толстом кожаном ремне.

— Лорд-регент, — произнесла Анника, не удосужившись даже улыбнуться. — Нам следует поговорить.

Имперский регент Хета кивнул. На его лице было застыло снисходительное выражение, словно он имел полное право отказать ей.

— Да, инквизитор. Действительно, следует.

Его тучность была почти гротескной. По моим подсчетам, жить ему оставалось не больше тридцати секунд.

Хет ничем не отличался от десятка тысяч других миров.

Обитаемый, с индустриальными городами, окутанными серым лязгающим туманом, он не претендовал на лавры мира-кузницы, равно как не мог похвастаться значительными человеческими ресурсами мира-улья. Хет исправно выплачивал имперскую десятину звонкой монетой и торговал со столицей субсектора. Откуда в свою очередь десятина переправлялась в центр сектора и теоретически — в закрома Святой Терры. Последнее основание Имперской Гвардии состоялось здесь одиннадцать лет назад, пополнив военную машину двумястами тысячами свежеиспеченных гвардейцев, составившими Хетский шестнадцатый стрелковый полк.

Само название полка было куда менее официальным и непристойно биологическим. Не вижу повода включать его в архив.

Хет имел собственные колонии на двух ближних спутниках, богатых полезными ископаемыми, а также содержал постоянный гарнизон численностью в миллион человек. Силы планетарной обороны Хета представляли собой стандартную смесь из бывших гвардейцев-ветеранов и кадровых солдат, объединенных с незначительным числом добровольцев, которые только и умели, что заряжать оружие и стоять навытяжку. Хотя в случае вторжения именно этот миллион должен был грудью встать на защиту планеты. Немалое число. Подавляющая численность нередко могла помочь там, где опыт оказывался бессилен.

Небеса также были неплохо защищены. На орбите планеты вращалось тридцать семь орудийных платформ, и Хет зачастую служил пунктом снабжения для патрулей имперского Военно-космического флота.

Любой враг, атаковавший Хет, ввязался бы в продолжительную, тяжелую борьбу за свержение прекрасно защищенного правительства. Для сил, подобных Имперской Гвардии, это стало бы неразрешимой задачей. И даже силы, подобные космическим десантникам, не смогли бы гарантировать легкую или быструю победу.

Сложной инфраструктурой Хета управлял имперский регент. В отличие от многих миров Империума, находившихся под началом лорда-губернатора или военного губернатора, имперский регент являлся духовным чином и к тому же временным. Этот титул даровался человеку, которому предстояло управлять миром в отсутствие Бога-Императора Человечества.

Оригинально.

Но кое в чем Хет разительно отличался от десяти тысяч других имперских миров. Эти миры были лояльными. Хет — нет.

В великом государстве, которое люди создали среди звезд, отклонение от нормы, диссидентство и отступничество едва ли можно было считать редкостью, но взбунтовавшийся мир — без явных признаков скверны — в самом сердце Империума… Это было более чем странно. Хет превратился в проблему, правительство коррумпировано насквозь, зараза грозила перекинуться на остальные слои общества. После этого деградацию уже не удастся сдержать. Я узнал все это после изучения краткой вводной от Инквизиции на пути к планете. Мрачное чтиво.

У Империума оставалось два выхода. Первый — дождаться явных доказательств мятежа и объявить крестовый поход, чтобы вернуть мир в лоно Империума. Второй — вырезать раковую опухоль из сердца планеты до того, как она затронет все население.

Инквизитор Анника Ярлсдоттир из Ордо Маллеус сделала выбор от имени Императора, ибо обладала подобным правом. Она готовила нас для третьего варианта в операциях подобного рода, памятуя древнюю истину: лучший способ победить в войне — нанести удар раньше, чем враг успеет сделать первый выстрел.

Имперский регент улыбнулся Аннике.

Он ухмыльнулся, излучая практически осязаемую ауру уверенности. Конечно, я и раньше наблюдал подобное. Так происходило всегда, когда они не подозревали о нашем присутствии. Регент видел только Аннику с ее свитой, явно не ожидавшей нападения.

Члены команды стояли у инквизитора за спиной, не приближаясь к возвышению. Первым был Дарфорд, высокий мужчина с аккуратно подстриженными усами и бородкой, в черной парадной форме, украшенной серебряными эполетами от воротника до плеча. Его образ казался каким-то незавершенным без оружия, хотя в помещении оно было бы бесполезным. Мне стало интересно, где Дарфорд его оставил и чувствует ли он себя так же, как выглядит. Легкое прикосновение к его мыслям дало бы мне нужный ответ, но сейчас едва ли подходящее время для таких пустяков.

Рядом с ним стояла Кхатан. Ее золотистые глаза смотрели с прищуром, в их глубине читалось неудовольствие. Она была одета в шкуры, через плечо привычно перекинуто копье. Всякий раз, когда Кхатан оказывалась под крышей, она становилась похожа на загнанного в угол зверя в дредах. Мне не нужно было читать ее мысли, чтобы знать, что она испытывает скорее раздражение, чем страх. Кхатан всегда жаждала открытого неба. Она никогда не говорила об этом, но кошмары, мучившие ее во время долгих космических перелетов, были чрезвычайно яркими и малоприятными. В своих снах она всегда попадала в ловушку, всегда задыхалась, пытаясь вдохнуть несуществующий воздух.

Василла, с ног до головы облаченная в черное, пришла сюда не сражаться. Под ее глазом красовалась вытатуированная лилия, словно красная чернильная слеза. Ее лицо обрамляли короткие волосы цвета красного дерева. Ей нельзя было дать больше семнадцати, хотя даже в этом я сомневался. Я не слишком хорошо разбирался в человеческом возрасте, но Василла находилась на пороге между девочкой и женщиной.

Как и Дарфорд, она была безоружна. Но, в отличие от утонченного мордианца, это ее нисколько не беспокоило. В отсутствии болтающихся за спиной баков с прометием и огнеметной установки в маленьких кулачках она сцепила свободные руки над животом и переплела пальцы словно в молитве.

Гарвен Меррик не расстался с громоздким дробовиком, переброшенным на спину. Все просьбы разоружиться им игнорировались, даже когда приказ ему отдавала сама госпожа. Он носил свои исцарапанные, перекошенные доспехи арбитра, на которых не осталось знаков различия, только погнутая медная аквила на нагруднике. Если Дарфорд открыто и с гордостью демонстрировал свою былую принадлежность к армии, то Меррик представлял собой его малопривлекательную противоположность. Он до сих пор не отказался от своих старых доспехов только потому, что те были надежными, удобными и привычными. Бывший арбитр удалил с панциря все следы своей прошлой жизни в качестве стража порядка. У его ноги неподвижно застыл кибермастиф, в холке достававший Меррику до бедра. Затянутыми в перчатку пальцами Меррик почесывал за заостренными сенсорными узлами, которые служили кибернетическому псу ушами.

Грешник был последним. Кловон, лицо которого представляло собой месиво из старых шрамов, перекрытых татуировками аквил, был куда смертоноснее с картами, нежели с пистолетом на бедре и перевязью с метательными ножами на груди. Не в первый раз я удивился тому, что инквизитор терпит его. Отвратное создание.

Анника вздернула подбородок, наверное, не подозревая, что напоминает сейчас норовистую лошадь. Холод кристаллических глаз делал ее взгляд еще более сердитым. По правде говоря, это властное и свирепое выражение красноречивее всяких слов говорило о ее характере. Пару раз под таким взглядом приходилось стоять и мне.