Дмитрий Манасыпов - Район. Возвращение
Сегодня среда, а значит, задачи командиром будут нарезаны серьезные. Если в понедельник, в основном, все планируется исходя из опыта и наработок разведки, то в среду все встает на свои места. Графики перехода групп рейдеров-бандосов, передвижения лояльных парней, лишь чуть нарушающих лицензии, активность Измененных банд — все это в среду становится ясным и понятным. Ну, в основном, ведь исключения тоже бывают.
Сколько уже работаю в команде быстрого реагирования? Почти год, почти целый год. Все-таки не смог поступить по-другому, никак не смог. Зарекался не ходить в Район, да, видно, не смогу без этого больше. А вот с рейдерством все же сумел распрощаться, ведь то, что мне предложили, оказалось выгоднее. Многие меня осудили, это точно, и зря. Да и выгода была не в том, что можно измерить материально, и уж тем более не в денежном эквиваленте.
Мы, оперативники и спасатели, закрываем те бреши, что постоянно возникают в Периметре, а не каратели из внешней безопасности, которые занимаются «зачисткой» неблагонадежных элементов из рейдерской среды. Никто из нас никогда не станет стрелять в бродягу лишь потому, что тот зашел за какой-то там километр. Наше дело свинец, как говорили персонажи одной старой книжки и понимали это совершенно так же, как понимаю и я. Уничтожить группу Измененных, решивших прорваться в населенные пункты и поживиться там чем-нибудь. Или в случае явной неразумности — просто пожрать от пуза. Принять в несколько стволов «пуритан», так сильно любящих делать вылазки в сторону лагерей научников. Выдернуть тех самых ученых из какой-нибудь задницы вроде Колымы, куда они полезли из-за собственной неуемной любознательности. Вот это мы запросто. А вот специально отлавливать рейдеров… это не к нам, это вам вон в ту сторону, где на щите кто-то шибко умный архангела изобразил. Тоже мне, спасители человечества, мать их за ногу.
Интересная штука получается на самом-то деле. Когда год назад мы с сестрой еле-еле выкарабкались из Радостного, оставив под ним своего друга, братьев по оружию и совсем юную девушку из ФСБ, что тогда было главным? Спасти Скопу, и больше ничего. То, что нас подобрали спецназовцы и по какому-то желанию своего командира доставили к тому, о котором ходило столько легенд, было чудом. Танат вытянул ее с того света, смог залатать и надолго оставил у себя, погрузив в глубокий сон. Мне тогда ничего не оставалось, как тоже приходить в себя, изредка прогуливаться по окрестностям и общаться с этим странным типом, про которого раньше только слышал.
Разговоры были странными и неожиданными. Мужчина с темными провалами глаз, три раза в день осматривавший Скопу, мог, казалось, говорить бесконечно. О том, что происходит в городе, о новых фильмах и том, что творится в Северной Америке. О российском футболе и об Измененных, о рейдерах и о политике, о Большой земле и Окраине. Ему все было интересно, и на все находилась своя, иногда казавшаяся мне абсолютно неожиданной точка зрения. Чего, например, стоила мысль о том, что големы являются не просто ходячими полоумными танками, а входят как составляющая в сложный механизм защиты Района от нарушителей границ? И если разобраться, подумав логически, то в чем-то он был прав. Нельзя было не признать, что иногда действия этих лязгающих металлом агрессивных и полубезумных здоровяков явно носили четкий и направленный характер.
После того как ему стало ясно, что Скопа выживет, Танат стал иногда пропадать. Один раз ушел даже на полные сутки, вернувшись с рюкзаком, в котором были необходимые, закончившиеся у нас медикаменты. Нельзя сказать, что в его отсутствие мне было не по себе, но когда он появился, то беспокойство за сестру стало намного меньше. Странное создание, оказавшееся намного более человечным, чем большинство нормальных с виду людей. Ничего из того, что было обычным для меня, не было чуждым и ему. Прекрасно помню один из последних вечеров, перед тем как мы со Скопой ушли. Это потом до меня дошло, что в течение почти двух с половиной недель здесь никто не появлялся. И только тогда по спине пробежал холодок легкого страха из-за того, что все-таки Танат не был рядовым обитателем Района, а вел себя с нами так, как будто знал всю жизнь.
Мы сидели на небольшой веранде его дома. Танат не был неприхотливым в быту, несмотря на то что в Районе понятие «комфорт» — весьма относительно. Не знаю, откуда он смог их притащить, но мы втроем сидели в креслах-качалках. Он любил хорошее спиртное, и сейчас вот мы пили «Баллантайн», настоящий шотландский скольки-то-там-летний самогон из графства Дамбартон, вприкуску с копченой натуральной кониной. Адская смесь, надо сказать, но тогда она оказалась самым тем, что было нужно. Да и были мы не на светском рауте, а в бывшем Радостном. Вечер уже вступил в свои законные права, темнело, наконец-то рассеялись низкие тучи и стали видны такие редкие здесь звезды.
Район… странное место, появившееся вместо моего города. И я люблю его, несмотря на то что это уже совсем не то место, которое помню с детства. А возможность поговорить с тем, кто живет здесь, постоянно мелькая в разговорах рейдерской братии как одна из центральных фольклорных фигур… это круто до невероятности.
— Да что ты, Скопа, прям-таки видела бэньши? — Танат заливисто хохотнул. — Не верю.
— Чего эт ты мне не веришь?!! — как обычно начала кипятиться Скопа, затягиваясь сигаретой. Думал, что, может, бросит после двух недель лежки без сознания, да куда там… — С какого перепуга мне тебе врать?
— Ну, я ж не сказал, что ты врешь… скорее, веришь в то, что видела. Эту девушку увидеть и остаться в живых? Уволь, уважаемая пациентка, но так не бывает. Кэт показывается только тому, кто уже не жилец на этом свете.
— А почему Кэт? — Меня это очень заинтересовало. После сфинкса, которого или которую мы смогли уничтожить в подземелье, в бэньши невозможно было не верить. — Ты и с ней знаком?
— Можно сказать, что присутствовал при ее втором рождении. — Танат откинулся на спинку своей качалки. — Почему, почему… потому что Катя ее звали. Тогда, в прошлой жизни, совсем еще недавно. М-да…
— Ты ведь с самого начала здесь? — Скопа хитро посмотрела на нашего хозяина. — С самой Волны?
Танат покосился на нее и усмехнулся:
— И что тебе интересно, неуемная ты натура? Еле оклемалась, а уже навострила уши и пытаешься вытащить из меня что-нибудь, что потом поможет?
— Ну а как еще, учитывая, кто ты есть такой? — Скопа улыбнулась ему в ответ настолько ласково и нежно, насколько смогла. А при желании она улыбалась так, что куда там профессиональным фотомоделям. — Так можно вопросы-то позадавать?
Я покосился на нее, пытавшуюся нахально вытянуть хотя бы что-то из Таната, и не стал вмешиваться. Скорее всего, получится узнать лишь то, что ему захочется рассказать, и не больше. Сам я смысла в этом не видел, мне куда больше хотелось сидеть, расслабившись, попивать себе янтарное высококалорийное пойло и думать о том, что делать дальше.
Что ждет нас, когда мы выйдем на Большую землю, вот что действительно интересно. Скопа, еще не полностью оправившаяся после страшного ранения, уже начала, судя по всему, строить какие-то планы на будущие рейды. Что же, ее вполне можно понять… натура она действительно неуемная и безумно любит то, чем мы занимаемся. И даже то, что произошло, не смогло сломать эту странную любовь. Хотя а чего тут странного? Наша жизнь, полная адреналина, постоянной опасности и необходимости выживания здесь, мне самому очень нравилась. Глупо, конечно, но что поделаешь, если так вот устроен человек, что сам тянется к тому, что является запретным. А ведь последний наш рейд, казалось бы, должен был убить это желание, да не тут-то было.
А ведь сколько мы потеряли там, в Радостном… Настя, лейтенант ФСБ, которая так и осталась где-то в самой глубине подземелий. Ее напарник Лешка, погибший так глупо и так жестоко. Валий и Антон, которые пошли с нами и помогли выжить, оставшись там, в темноте коридоров. И Большой… наш Большой, давший нам один из последних шансов, после того как мы вместе завалили сфинкса. Там, там, под многими метрами земли, стали и бетона, один против десятков ожесточенных фанатиков…
Только-только оклемавшись, сестра сразу начала рваться назад, чтобы… а вот что «чтобы»? На это никто из нас не смог бы ответить. Рассудком я давно смирился с тем, что все, никого из них мы наверняка больше не увидим, но вот сердце, которому это не объяснишь, не молчало. И только слова Таната, которые он произнес, вернувшись из одной из своих отлучек, заставили нас принять жестокую правду такой, как она есть. Если насчет Насти он не был точно уверен, то вот насчет Большого сомневаться не приходилось: «пуритане» достали его. Он не сдался им живым, и сейчас тело нашего друга находилось у них. Как охотничий трофей, вот сраные ублюдки…
Я не стал говорить Скопе ничего про свои мысли, потому что знал: они ее не обрадуют. А мысли постоянно крутились возле одного и того же: может, хватит? Сколько можно еще продолжать эту гонку за артефактами, которая в результате не закончится ничем хорошим. Ведь все равно в итоге мы придем к одному концу и сдохнем где-нибудь у Площади, или в Топи, или на Колыме. Невозможно постоянно играть с судьбой, испытывая на прочность самих себя, что и доказал наш последний рейд. Но вот смогу ли оставить Район?! Не знаю, не знаю… это тяжело, на самом-то деле.
