Роман Злотников - Руигат. Рождение
Беноль обогнул круглый центральный зал ядра по плавно изгибающемуся коридору и спустился на уровень ниже по отлогому, широкому пандусу… Его пришлось сделать, поскольку заказанные сервисно компоненты переконфигурации оказались столь тяжелыми и громоздкими, что для их транспортировки к предназначенным местам понадобилось использовать специальные колесные транспортеры. Колесные, потому что использование транспортеров с граувираМи бы куда более затратным. Маломощные граувиры не справились бы, более мощные требовали рекомбинаторов, а это раздувало линейные размеры транспортёров до таких величин, что размеры коридоров для транспортировки выросли бы на порядок. А Беноль и сейчас следовал к своей цели по коридору высотой в два его роста…
Наконец он достиг створок входной двери. Их поверхность светилась слабым алым цветом. Обычно так подсвечивались двери, за которыми были расположены системы и резервуары с веществами нахождение поблизости от них могло создать угрозу человеческому здоровью и жизни. По мере приближения человека они набирали яркость, а когда тот оказывался на расстоянии вытянутой руки, начинали мигать и громко звенеть. Так произошло и сейчас. Но едва Беноль коснулся двери ладонью, все стихло, и створки плавно втянулись в стены. Он криво усмехнулся и сделал шаг вперед…
Часть первая
ПРИБЫТИЕ
Глава 1
– Эй, Банг, тебя зовет лейтенант О'Коннел!
Мастер-сержант Джо Розенблюм по прозвищу Банг как раз пристроился слегка передохнуть после завтрака в тенечке, образованном брезентовым тентом. Тент прикрывал от яркого тихоокеанского солнца ящики с патронами, гранатами, взрывчаткой и детонаторами, то есть спасал имущество, находившееся под личной опекой мастер-сержанта, отчего тот имел вполне законное право воспользоваться кусочком тени, а потому с неохотой оторвал голову от скатки и посмотрел на Сэма.
– И зачем я ему? – лениво поинтересовался Розенблюм, не делая попытки подняться на ноги.
Второй лейтенант О'Коннел был сопляком, да еще озабоченным глупыми подозрениями по поводу того, что мастер-сержант все время подвергает сомнению его авторитет. Вероятно, этот юный «лейтенантик» прибывший в их роту только две недели назад и пока не побывавший ни в одном бою, просто завидовал ветерану-сержанту, успевшему уже заработать и Пурпурную дырку, и Серебряную звезду. Причем завидовал, возможно, даже не осознавая этого. Но Джо от того было не легче. Когда какой-то придурок постоянно срывает тебя, только прилегшего отдохнуть или собравшегося с друзьями перекинуться в картишки, по совершенно пустячному поводу и начинает грузить всякими глупостями – ну кому это понравится?
– Не знаю, – ухмыльнулся Сэм. Хотя он, как и лейтенант, был ирландцем, но, будучи таким же ветераном-сержантом и старым приятелем Банга, лейтенанта не одобрял. Что отнюдь не мешало ему потешаться над страданиями Розенблюма, у которого не было никакой возможности послать сопляка О'Коннела в задницу. Сэм был в курсе, что после первого же конфликта, случившегося прямо в день прибытия второго лейтенанта в роту «Браво», Розенблюма вызвал командир батальона майор Бабберидж и выдрал как бодливого козла. Он имел на это право, поскольку и сам воевал с января сорок второго да к тому же родился и вырос там же, где и Джо, – в Бронксе. Далее майор заявил, что, если мастер-сержант еще раз пошлет офицера куда подальше, то очень об этом пожалеет. А уж потом вопросил: «Потерпи, Джо. Парень еще не был ни в одном бою. Оботрется…» И мастер-сержант ему это пообещал. Потому-то он и вынужден был стоически терпеть все выходки сопляка-лейтенанта, к ярко выраженному удовольствию своих старых приятелей.
Банг еще несколько мгновений полежал, мысленно прощаясь с желанием прихватить минуток сто, как он собирался, а затем с легким кряхтением встал с ящика, на котором с таким комфортом расположился.
– Присмотри за моими вещичками, Сэм, пока я по-изображаю из себя дрессированную собачку.
– Без проблем, Банг, – отозвался Сэм. И, дождавшись, когда приятель скроется за ближайшей палаткой, тут же занял освободившееся место. Ну не пустовать же столь уютному уголку из-за того, что какому-то второму лейтенанту вновь потребовалось продемонстрировать старине Бангу, у кого в роте самые здоровенные яйца?
В палатку к лейтенанту мастер-сержант вошел, небрежно откинув полог ногой. О'Коннел оторвал взгляд от раскладного столика, на котором были разложены накладные и ротные платежные ведомости, и в упор уставился на Розенблюма. Некоторое время оба молча смотрели друг на друга. Второй лейтенант, похоже, ждал, что мастер-сержант отдаст ему доклад по всей форме, но о таком Банг с майором не договаривался. Вот еще, много чести этому сосунку! Поэтому лицо второго лейтенанта О'Коннела довольно быстро пошло красными пятнами.
– А ну-ка, мастер-сержант, отдайте мне честь! – слегка приглушенным от едва сдерживаемого возмущения голосом приказал молодой лейтенант.
– Хо, так вы звали меня, чтобы потренироваться во взаимном отдании чести, сэр? – осклабился Розен-блюм. – Так лучше нам выйти на ту площадку перед палаткой командира батальона, на которой штаб-сержант Каллахен гоняет провинившихся.
– Мастер-сержант! – взревел лейтенант О'Коннел, но сумел обуздать свою столь типичную для ирландца ярость и продолжил уже на два тона ниже: – Я знаю, что вы ветеран и потому презираете меня как человека, еще ни разу не нюхавшего пороха, что вы, сержанты, считаете себя привилегированной кастой, что вы земляки с командиром батальона, и потому…
Но тут уж не выдержал Банг. Этот сопляк смеет попрекать его особыми отношениями с майором, хотя именно из-за этих, черт возьми, особых отношений он до сих пор и терпит всплески раздутого самомнения сопляка!
– Послушайте, сэр, – перебил лейтенанта мастер-сержант, – если у вас есть ко мне важное дело, так говорите. А слушать ваши бредни я не обязан.
Второй лейтенант вскочил на ноги:
– Вы… я… я подам на вас рапорт! Вы пойдете под трибунал! Я…
– Да сколько угодно… сэр! – рявкнул в ответ окончательно выведенный из себя Банг и выскочил из палатки. Эх, жаль, брезентовым пологом нельзя приложить так, чтобы у этого мальчишки зазвенело в ушах…
– Ну что, опять поцапались? – лениво спросил Сэм, когда мастер-сержант вернулся к своим ящикам, укрытым тентом, и пнул занявшего его место товарища в подошвы армейских ботинок.
Банг только выругался в ответ.
– А ты подшути над ним, – предложил старый приятель, скорешившийся с Бангом еще в учебной роте, в такой далекой отсюда Джорджии, где Розенблюм, тогда носивший только капральские нашивки, гонял новобранца Сэма. Уж ему-то было известно, как может пошутить старина Джо.
Помнится, Джо назначили на дежурство как раз перед Днем Благодарения. И надо ж было такому случиться, что в их подразделение позвонила какая-то из этих чопорных белых леди. В южных, бывших конфедератских, штатах таких много. Так вот, престарелая леди, мучимая приступом патриотизма, сообщила, что они с товарками были бы очень рады, если бы им прислали пятерых солдат, чтобы те разделили с ними праздничный ужин. Джо Розенблюм тогда даже облизнулся в предвкушении. После Перл-Харбора пожилые экзальтированные тетушки, ранее презрительно поджимавшие губы при виде человека, одетого в мундир «этих несносных янки», пришли в крайнее патриотическое возбуждение. Так что можно было ожидать, что прибывших на обед солдат накормят до отвала… Но следующая фраза собеседницы повергла Джо, тогда еще не носившего прозвище Банг, сначала в недоумение, а затем в ярость: «Только прошу вас, сержант, никаких евреев!»
Он едва не поперхнулся. Заявить такое нью-йоркскому еврею?! Но сбить Розенблюма с толку не так-то просто. Поэтому он твердо отчеканил в трубку: «Вас понял, мэм! Самолично проверю, чтобы их там не было!»
И выполнил-таки обещание. Толстый Том, возглавлявший откомандированную пятерку, потом долго зарабатывал себе на пиво, рассказывая, какое выражение лица было у отворившей им дверь благообразной белой леди в кухонном фартуке, когда она обнаружила у своего порога пятерку одетых в военную форму негров.
«О боже! – всплеснув руками, пробормотала ошарашенная леди. – Произошла какая-то ужасная ошибка…»
«Никак нет, мэм, – браво отрапортовал Толстый Том. – Наш сержант Розенблюм никогда не ошибается!»
Мастер-сержант скрипнул зубами:
– Уж я бы подшутил… Да уж… Да только если я подшучу так, как у меня руки чешутся, то майор Бабберидж мне этого в жизни не простит, а меньшего сопляк не заслуживает… Ладно, вали с моего места!
Сэм, нарочито кряхтя, сел и с хрустом потянулся. В этот момент из-за штабеля ящиков послышался голос часового:
– Эй, Банг! Тебя там комбат вызывает.
Розенблюм зло сплюнул:
