Владимир Трапезников - Агент космического сыска
Родители были так рады приезду сына, что меня стали мучить угрызения совести. Ведь еще два дня тому назад я и не помышлял прилетать к ним, собираясь провести каникулы в веселой компании друзей совсем в другом месте. Но в деле, которым я решил заняться, существенную помощь мог оказать именно мой отец, Эльм Тони Ник. Как-никак, а он возглавлял Совет экспертов Службы колонизации, и уж наверняка про историю с Терфой должен был знать многое…
Ночью мне не спалось. Из головы не шла загадочная цепочка смертей. Устав ворочаться с боку на бок, я встал и, накинув рубаху, вышел из своей комнаты — захотелось побыть на воздухе. Спустился на первый этаж и, направляясь к веранде, увидел, что дверь в кабинет отца приоткрыта, и из-за нее пробивается полоска света. Тихонько заглянул. Он работал у компьютера. Постучавшись, я вошел и устроился в кресле рядом.
— Не спится? — отец отвел глаза от экрана. — Что так?
— А тебе?
— Да вот, работа приспела: изучаю новые данные от групп поиска. Несколько новых планет, может быть, колонизуем.
Ты-то что не спишь?
— Есть к тебе дело… — Вообще-то я собирался задать свои вопросы завтра, но раз уж подвернулась возможность, решил не медлить. Тем более, что в моем представлении, время было дорого.
— По моей части?
— Именно. Как раз связано с колонизацией одной из планет.
— Ну-ка, давай, — он развернул кресло ко мне. — Любопытство, или по службе?
— По службе… Скажи, что произошло на Терфе? В общем каталоге информация, мягко говоря, скудная…
— Но ведь у твоего ведомства свой каталог, там подробный отчет. Как практиканту, не разрешили воспользоваться?
Я кивнул.
— Ну и порядки у вас.
Среди прочих достоинств у отца есть замечательная черта — не задавать лишних вопросов. Нужно тебе — значит нужно. Вот и сейчас, немного помолчав, он произнес:
— По правде сказать, дело это темное. И рассказывать особенно нечего… Терфу закрыли, так по сути ни в чем не разобравшись. Поэтому, боюсь, не смогу ответить, что же там произошло на самом деле… Но кое в чем дополнить Общий каталог, пожалуй, сумею.
— Это я и прошу.
— Как вела расследование твоя Служба, мне неизвестно, хотя в это время я присутствовал на планете. Мы с коллегами давали разъяснения по научным вопросам. И только по тем, которые нам задавали. Не более… Однажды я попытался обратить внимание старшего следователя, руководителя группы дознания, на некоторые обстоятельства, по моему мнению, важные. Но он в вежливой форме дал мне понять, что я лезу не в свое дело. Они, мол, профессионалы, и сами знают, чем заниматься. Больше я не вмешивался… Интересно получается, — внезапно перебил он сам себя. — Прошло два года, и Служба космической безопасности в лице моего сына, без пяти минут следователя, решила наконец поинтересоваться моим мнением. Извини за любопытство: с чего вдруг?
Даже мой всегда сдержанный отец не удержался от вопроса. Что ж, его можно понять.
— Обязательно объясню, но сначала расскажи, пожалуйста, то, о чем собирался сообщить тогда.
— Что ж, давай так… Понимаешь, драматическое происшествие с последней экспедицией, повлекшее за собой расстройство психики сразу всех ее членов и оставшееся неразгаданным, бесспорно, самый значительный эпизод в освоении Терфы. Но лишь эпизод! Там и до этого творились вещи, совершенно необъяснимые. Например, с насыщением атмосферы кислородом. Оно шло гораздо медленнее, чем ожидалось, хотя все смонтированные установки работали с заданной производительностью. Одновременно инертные газы, составляющие естественную атмосферу планеты и активно откачиваемые, убывали совсем не так быстро, как мы бы хотели. Кроме того, нарушалось естественное перемешивание газов: в атмосфере образовались зоны, богатые кислородом, а наряду с ними участки, где лишь обнаруживались его следы. И это несмотря на постоянно дующие ветры! Скажем, в районе Станции воздух практически пригоден для дыхания, а десятью километрами западнее — изначального состава… Как будто стена разделяет эти области. Нам так и не удалось объяснить этот феномен. — Отец встал с кресла и подошел к открытому окну. Долго молчал, всматриваясь в темноту. Наконец, не поворачивая головы, произнес: — Знаешь, Вет, на определенном этапе у меня даже сложилось впечатление, что кто-то откровенно издевается над нами, над нашими стараниями… Мы хорошо сделали, что ушли с Терфы.
— У тебя есть конкретные подозрения?
— Откуда?! Если б были… — Он уселся на подоконник, привалившись к косяку. — Это я так… Не обращай внимания. Мистика, рожденная недостатком знаний…
Мне показалось, что он не договаривает.
— А эту, как ты выразился, мистику вы не пытались проверить? Вдруг, правда, кто-то препятствует землянам?
Он посмотрел на меня с любопытством:
— А ты сам как думаешь?
— Не темни, пап, выкладывай. Наверняка поработали в этом направлении.
— Ну и догадливый у меня сын, — отец покачал головой. — Конечно, работали. Особенно, если учесть, что такая мысль возникла не у меня одного. И предпосылки были интересные. Есть там, как мы ее называли, Большая каменная гряда. Цепь высоких скал, опоясывающая через полюса всю планету. К ней, как притоки к большой реке, со всех сторон сбегаются цепочки скал поменьше. Смотри! — Он подошел к компьютеру и вызвал нужную информацию. Вывел ее на большой экран на стене. — Это снимки Терфы из космоса. Видишь гряду?
Не увидеть ее было невозможно. Действительно, будто большая река текла по планете вдоль меридиана, собирая малые и большие притоки.
— Так вот, — продолжал отец, — именно в районе гряды и происходят все фокусы. Вся остальная поверхность Терфы преимущественно равнинная, и в целом насыщение кислородом атмосферы там шло успешно. Здесь картина резко менялась: в районах малых образований замедлялось и, по мере приближения к главной скальной цепи, прекращалось вовсе. Надо сказать, что само существование Большой гряды поставило в тупик наших планетологов. Их ученые совещания постоянно оканчивались скандалами, всяк гнул свое. Но ни один из них не смог выдать гипотезу ее происхождения, хоть мало-мальски выдерживающую критику. Я не специалист, но, насколько себе представляю, основная проблема заключалась в породах, лежащих в основании гряды: не могла она на них возникнуть согласно нашим представлениям, и все тут… Конечно, мало ли у природы загадок. Сначала на спор планетологов особого внимания не обратили, а потом, когда такое дело, вспомнили…
Короче, изучали мы эту область тщательно. И вширь, и вглубь.
— Прости, — перебил я, — а ты тоже был на Терфе? Я имею в виду не расследование по делу последней экспедиции, а тогда.
— Нет, не смог выбраться, к сожалению. Как всегда, хватало других дел. Но регулярно изучал отчеты работавших там экспедиций.
— И что же?
— А ничего ровным счетом. Орешек оказался не по зубам. Скалы и скалы. Никакого намека на искусственное происхождение, никаких следов разумной деятельности. Мы уж и так и сяк судили-рядили — полный хаос во внутренней структуре. Магнитных или гравитационных аномалий тоже нет. Зато новую загадку получили… Помнишь, я говорил, что в атмосферу над грядой не проникал кислород?
— Конечно. И вы решили?…
— Да. Решили смонтировать несколько установок прямо на гряде.
— Они не заработали?
— Ну что ты! — отец усмехнулся. — Исправно заработали. Только выделяемый кислород исчезал неизвестно куда… Вот так. Этот эксперимент проводила предпоследняя экспедиция. Что случилось с последней, ты знаешь…
— Скажи, — прервал я затянувшуюся паузу, — последняя экспедиция чем-нибудь отличалась от предыдущих? Задачами, например…
— В целом, нет. Предполагалась обычная работа. Правда, состав был значительно сильнее: руководителем полетел Андерс Вэл, член Совета экспертов. Ты, вероятно, знаешь — выдающийся ученый. Хотел сам на месте изучить все эти чудеса. И команду себе подобрал соответствующую — лучших специалистов Службы колонизации. Фрос, Миз, Гвич, врач Воря — все у нас люди известные. Жалко, Вэл недавно погиб, трагически и глупо…
— И Лиман Фрос тоже, — произнес я.
— Как?! Когда?! — вскинул на меня взгляд отец.
— Вчера утром. На рыбалке. Внезапно остановилось сердце.
— У Лимана? — он растерянно покачал головой. — Никогда бы не подумал, что с ним такое может случиться.
— И тем не менее случилось. Но это еще не все: в конце марта Гэл Миз отправился в заповедник Амазонки и бесследно там исчез. Есть все основания считать его тоже погибшим. Кстати, вот тебе и ответ на вопрос, почему я заинтересовался делом Терфы…
— Думаю, относительно Миза ты ошибаешься, — сказал отец. — Как раз в начале апреля он прилетал к нам. Консультировался у матери по каким-то цветам.
