Алексей Калугин - Кластер Войвод. Третье правило крови
– Я не против, – сказал Иона.
Валтору показалось, что он ослышался.
– Не против чего?
– Чтобы Александр Васильевич ехал с нами.
– Да ты что! – с показным удивлением всплеснул руками Валтор. – А что, если я против?
– Почему? – спокойно спросил Иона.
– Потому что… – Валтор запнулся. Он взялся за тулью акубры, вроде как затем, чтобы сдвинуть ее назад, а на самом деле, чтобы скрыть смущение. Средний палец угодил в пулевое отверстие, и Валтор болезненно скривился. – Ты помнишь нашу поездку через Усопье?
– Разумеется.
– Как велики были наши шансы выбраться оттуда живыми?
– Процентов десять-двенадцать. Извини, точнее сказать не могу.
– Точнее и не требуется. – Валтор перевел взгляд на старого рамона. – Десять процентов, Александр Васильевич. Десять процентов!
Грир сурово сдвинул брови:
– Ты меня пугаешь, Валтор?
– Да, стать твою! – Прей сорвал акубру с головы и указал ею на Грира. – Александр Васильевич, ты совершаешь огромную ошибку.
– Не впервой.
Валтор пожал плечами, натянул шляпу на голову и откинулся на спинку сиденья.
Посмотрев на стоявших у ворот Эль-Фуэго, Рыжего Праттера, Сима-Малыша, Хаттона и других, Валтор едва заметно улыбнулся и двумя пальцами коснулся края полей акубры.
Этим парням, остающимся в кластере, предстояла работа, какую никогда прежде не делал ни один рамон. Им нужно было установить в кластере новый порядок. Который они сами считали правильным и справедливым. И если у них все получится, то когда-нибудь, спустя много лет, вспоминая о сегодняшних днях, люди будут говорить, что все началось именно здесь, в Кластере Верда, когда за дело взялись рамоны.
К чему все это приведет, Валтор не хотел загадывать. Но то, что началось в Верде, не должно тут же и закончиться. Потому что здесь сейчас находились рамоны почти из всех кластеров Треугольника. И когда они вернутся в свои кластеры, они уже не захотят, да и не смогут жить как прежде, глотая транквилизаторы, чтобы не сойти с ума в замкнутом пространстве башен, и веря лишь в то, что иначе не бывает, да и быть не может, потому что так было с первых дней Эпохи Сепаратизма. И им еще страшно повезло, что они родились в кластере, а не на ферме реднеков. Им об этом твердили изо дня в день. Но теперь они собственными глазами увидели, что все может быть не просто иначе, а совсем по-другому.
Кто-то когда-то очень давно установил порядок, которому люди слепо следовали на протяжении многих поколений. Но теперь этому пришел конец.
Среди рамонов Валтор приметил нескольких джангуров. Воины в набедренных повязках, с телами, покрытыми густой вязью причудливых татуировок, стояли, опираясь на длинные копья с листообразными наконечниками. Джангуры не держались особняком. Они о чем-то разговаривали с рамонами, предлагали им дымные тростинки, посмеивались, когда те благоразумно отказывались.
Два дня назад подобное было невозможно. Джангуры и близко не подходили к кластерам. С рамонами они порой встречались в пампе, но в отношениях между ними всегда сохранялась настороженность. Они принадлежали к мирам, которые существовали как бы в разных плоскостях, лишь в отдельных точках пересекающихся друг с другом. А большинство из тех, кто живет в кластерах, даже не знали о существовании джангуров.
И вдруг все в одночасье переменилось. Мир перевернулся и стал другим.
Это было непривычно, а потому казалось странным. Но это было здо́рово!
Валтор невольно улыбнулся – никогда прежде столь необычные мысли не приходили ему в голову. Наверное, не было повода.
Мир стоял у открытых врат, за которыми находилось будущее.
Какое оно – никто точно не знал. Но все были уверены в том, что это лучшее будущее. Потому что они сами выбрали его для себя.
Так всегда и бывает: кому-то – открывать будущее, кому-то – ехать в Усопшие Земли. В Усопшие Земли ехать предстояло Валтору Прею, Ионе Пурпуру и примкнувшему к ним в самый последний момент Александру Гриру. Что он-то там позабыл?
Хотя какая разница, если он сам так решил.
– Поехали, – сказал Валтор.
Глава 4
Погода испортилась скорее, чем кошка успела бы вылакать блюдечко молока.
К тому времени, как башни Кластера Верда скрылись за горизонтом, холодный северный ветер нагнал откуда-то полчища мрачных туч, затянувших серой хмарью всю голубизну неба. И сразу же зарядил мелкий, противный дождик, способный вывести из себя даже самого спокойного и уравновешенного человека. Всерьез и надолго.
Иона остановил квад, чтобы помочь Валтору натянуть тент. Для этого пришлось сначала сложить станину, на которой был установлен пулемет, подаренный беглым господином Кластера Верда. Вот такие кренделя выписывает порой судьба. Если бы знал Кир Дунгаев, чем обернется поездка Валтора Прея в Кластер Джерба через Усопшие Земли, что бы он тогда предпринял? Уж, наверное, не презентовал бы Валтору пулемет, собранный вручную, как старинные часы, на его собственном оружейном заводике.
Капли дождя молотили по натянутому брезенту, как будто надеялись проделать в нем дырки. Дворники размазывали воду по лобовому стеклу. В двух метрах впереди ничего не было видно. Машина двигалась вперед, как будто продираясь сквозь сумрачное водяное марево.
Грир поймал себя на мысли о том, что если бы он сам находился за рулем, то давно бы уже надавил на тормоз. Жизненный опыт подсказывал ему, что именно так стоило бы поступить, дабы не искушать судьбу. Везенье-то, оно может еще и пригодиться. Стоит ли растрачивать удачу по пустякам?
Но молодые, бесшабашные парни – такими, с высоты прожитых лет, казались Гриру Валтор с Ионой, – разумеется, придерживались на сей счет иного мнения. И, возьмись Грир увещевать их, они, чего доброго, еще поднимут его на смех. Грир нашел бы, как осадить заносчивых юнцов. Но про себя они все равно станут называть его старым ворчуном, который непонятно зачем увязался вместе с ними. Гриру было бы неприятно об этом думать. Главным образом потому, что он и сам не понимал, зачем рванул вместе с ними в Усопье? Он принял это решение с ходу, не раздумывая и не колеблясь. Почувствовал вдруг, что так надо.
Грир отказывался считать себя стариком. Но, тем не менее, возраст то и дело давал о себе знать. То вдруг в коленях появлялись противные, ноющие боли. То поясницу при ходьбе прихватывало так, что хоть вой. А иногда с утра бывало трудно подняться с кровати. Не от того, что что-то болело, – просто возникала предательская, паршивая мыслишка: «А зачем? Зачем вылезать из постели? Какие такие неотложные дела ждут тебя сегодня?
А завтра?
А через неделю?»
Гриру казалось, что жизнь теряет смысл.
А может быть, уже потеряла.
Поэтому-то он с таким азартом поддержал идею Валтора рвануть немедля в Кластер Верда и замутить там что-то вроде переворота. Для Грира это был реальный шанс наконец-то вырваться из круговорота бессмысленно однообразных, до жути похожих один на другой дней. И теперь, когда Грир снова почувствовал себя рамоном, главным было не останавливаться.
Он должен был все время двигаться вперед. Должен был слышать равномерный, уверенный рокот хорошо сбалансированного и четко отлаженного мотора. Он готов был ехать куда угодно. Хоть в Усопье, хоть к черту на рога. И даже если эта ездка станет для него последней, что ж с того. Каждый рамон когда-нибудь не возвращается из пампы. И, как правило, никто никогда не узнает, что случилось с любым из них. Про рамона никогда не говорят, что он умер, – никто не видел его мертвым. Говорят, что он уехал и еще не вернулся. Рамон – сам себе господин. Когда решит, что пора возвращаться, тогда и вернется. А может, не вернется никогда. Кто ему прикажет? Вот так однажды уехал и не вернулся старый друг и напарник Грира Жак Крестовский. И Грира по сей день мучает вопрос, не что с ним случилось, а почему он поехал один, ничего не сказав напарнику? Для этого у него должны были быть весьма серьезные причины. Но вот какие именно? Сколько ни ломал Грир голову, он так ничего и не смог придумать. У него даже никаких предположений не было. Если, конечно, откинуть совершенно фантастические, вроде того, что Крестовский на самом деле был инопланетянином и выпал ему срок возвращаться на родную планету.
– Ну, так что, Иона?
Валтор повернулся к напарнику, сидевшему за рулем.
Андроид, не отрываясь, смотрел на расплывающиеся по лобовому стеклу потеки дождя. Ему казалось противоестественным и странным то, что в их перемещении не прослеживается никакой системы.
– Иона! – снова окликнул его Валтор.
– Что?
Андроид с трудом оторвался от созерцания потоков воды.
– Ты что, не слышал меня?
– Нет.
Валтор был удивлен сверх всякой меры. Пропустить чужие слова мимо ушей мог кто угодно, только не Иона. Уже хотя бы потому, что уши у андроида выполняли чисто декоративные функции. Андроид без ушей смотрелся бы странно и вызывал бы у человека неприязнь. Иона сам об этом рассказывал. А слух у него функционировал совершенно иначе, нежели у человека. У него имелось несколько встроенных микрофонов, которые вели непрерывную запись на карту памяти. В комнате, где играла музыка и веселились два десятка гостей, он мог не только услышать, как муха летит, но и по слуху нарисовать траекторию ее полета. Как с такими возможностями можно было не услышать слова человека, сидящего рядом с тобой?
