Виктор Ночкин - Вектор угрозы
– Шведа сейчас дома нет, – рискнул вставить Алекс. – К вечеру должен появиться.
– Ничего, ничего, мы его на месте подождем, – вдруг засуетился Миронов. – Я понял, Батька, все исполним в точности.
И принялся выкликать имена и клички шестерых, которых наметил для этого задания. Тут как раз подвалил Власов с обещанными обоймами и, вручая их, поглядел так выразительно, что Алекс не мог не улыбнуться. На несчастного старосту сегодня свалилось слишком много забот – жили Выселки спокойно, никому не были нужны, а тут на тебе! И Армия Возрождения, и Черный Рынок, да еще какая-то тайна на Химзаводе. Но чем мог помочь простой бродяга? Алекс только развел руками:
– Я не забыл, Власов, не забыл. Что смогу, то и…
Закончить фразу ему не дал Миронов:
– Хорош трепаться, парень. Слышал приказ? Батька не любит, чтоб с его приказами тянули.
Алекс кивком пригласил кочевников шагать за ним и повел в обход двухэтажки. Миронов сперва нервно оглядывался – как там командир? Не глядит ли вслед? И только когда отряд обогнул старое здание и показались руины поселка с темнеющей за ними полосой Леса, забеспокоился:
– Ты куда нас повел? Там же Лес!
– Сейчас свернем, – успокоил его Алекс, – пройдем вдоль кромки. Я хочу, чтобы между тобой и Батькой был этот дом. А то ты только назад и глядишь. Так шагать несподручно. Боишься его?
– Батька – правильный командир, – строго сказал Миронов и скривился так, что морщины на его физиономии проступили резче, – его приказы выполнять нужно беспрекословно.
– Точно, – поддакнул шагавший за ним здоровяк, за плечом которого висел ПКТ с прилаженными самодельными сошками. Еще он тащил несколько цинков, но на таком верзиле они смотрелись не более громоздко, чем кобура на боку самого Алекса. – Батька, он такой…
Этого мужика приятели звали Бугаем, прозвище было подходящее. Кроме него в шестерку Миронова входили двое похожих друг на друга рыжих веснушчатых парня, седой старик и еще один кочевник, в кожаной безрукавке, с обнаженными руками, сплошь покрытыми татуировками. Этот все время молчал, но Алексу он сразу не приглянулся, неприятный тип, от него, казалось, исходила устойчивая аура злобы. Он напялил каску убитого армейца, но все равно больше походил на головореза-отморозка, чем на бойца сильного клана. Прозвище старика было Ржавый, он-то как раз Алексу скорее понравился – спокойный такой, рассудительный. Рыжие молодцы были братьями, звали их Семка и Пашка, но Алекс сразу же перепутал, который из них кто. И все кочевники как один косились на темную полосу Леса за руинами. Алекс не стал их дразнить и свернул сразу за двухэтажкой, чтобы пройти по остаткам улицы. Справа и слева громоздились груды хлама, когда-то бывшие домами, а улица превратилась в полосу земли, заросшую по пояс сорной травой.
Чтобы не терять времени, он сразу начал объяснять Миронову, с кем придется иметь дело:
– Шведа лучше не задирайте, он человек сложный. Если упрется, я не смогу его убедить.
– Мы убедим, – буркнул кочевник в армейской каске. Голос у него был злой, под стать облику.
– Вот как раз этого я и опасаюсь, – кивнул Алекс. – Не нужно его злить. Швед будет говорить разные странные вещи, вам может что-то показаться смешным, но на самом деле в его словах большой смысл. Просто пропускайте мимо ушей, и все. И не спорьте, это в ваших интересах.
– Слышал, Жила? – строго сказал Миронов. – Не зли проводника. А то знаю я тебя! Мне проводник нужен, пусть он и говорит смешные вещи.
– Ладно, – буркнул татуированный Жила. – Пусть доведет на Химзавод, до тех пор смолчу. На Химзаводе отсмеюсь.
– И еще, – продолжил Алекс. – Мы придем слишком рано, Шведа на месте не будет. Раз вам было невтерпеж, я сведу к его дому, а там придется ждать. Так вот, в хату не суйтесь. Шведа уже не раз пытались обокрасть, он дома редко бывает, ну и кое-кому, видно, пришло в голову, что если хозяина нет, то можно поживиться. Не вышло.
– Что так? – поинтересовался Пашка. А может, Семка.
– Он ловушки оставляет, уходя. Говорю же, он будет говорить странно, но сам человек очень основательный. На моей памяти к нему раз пять или шесть пытались влезть. Как-то сам помогал Шведу мертвецов вытаскивать. В общем, делайте, как я скажу, Шведа не злите, а я постараюсь его уговорить.
Жила сплюнул – и это тоже вышло у него нарочито злобно. Миронов глянул на бойца, и тот смолчал. Но Алекс уже решил, что обязательно предупредит Шведа насчет этого молодчика. От таких всегда можно ждать какой-то подлянки.
Они миновали развалины, но заросли по-прежнему маячили темной громадой по левую руку. Миронов спросил:
– Почему мимо Леса идем? Это и есть дорога к Шведу?
– Это и есть, – кивнул Алекс. – Швед у самой опушки устроился. Он общество не любит, всегда один. Возле Леса его меньше тревожат.
– А ты у него вроде в друзьях? – спросил Семка. А может, Пашка.
– Не сказал бы, что в друзьях. Я ему книги таскаю, – Алекс похлопал свой рюкзак, острые углы обложек выпирали под брезентом, – иногда обсуждаем это дело. С кем еще о книгах поговоришь?
– Так ты тоже странный, – заметил второй рыжий. То ли Пашка, то ли Семка.
– И я странный, – не стал спорить Алекс.
И память тут же услужливо подсунула картинку из давнего прошлого: их, интернатских пацанов, привели на экскурсию в большую библиотеку. Там, в подземном архиве Алексей впервые увидел столько книг разом. От свеженьких, в ярких обложках, до старинных, в потемневших переплетах с металлическими застежками. Куда ни глянь – повсюду были книги, книги, книги… Каждая книга – целый мир, миры зовут, манят… маленького Алексея потрясло посещение этой библиотеки. На всю жизнь он теперь странный. Одноклассники пошли учиться, чтоб получить профессии менеджеров и слесарей, шестерых отправили в заключение в первый же год после выпускного, такая вот была у них компания… а Алексей поступил в университет. Хотел стать архивариусом. Странный он человек, это точно.
«Библиотекарь» – не звучит. Это слово не передает ощущений, которые Алекс испытал в детстве при виде книжного царства. Совсем иное дело: архивариус. Отучился один семестр – и началась Пандемия.
– Я странный, – повторил он. – Поэтому вряд ли кто, кроме меня, уговорит Шведа. Поймите, я себе цену не набиваю, мне Власов уже заплатил. Я ж вам помочь хочу.
Он прикинул: если заваруха на Химзаводе затянется, то и Выселки в покое не оставят. Обе стороны захотят сделать поселок своей тыловой базой, будут бои и здесь. Единственный способ помочь Власову уберечь земляков – это сделать так, чтобы кочевники захватили цех и все, что найдется интересного, вывезли к Хану. Потому что если военные дождутся своих ученых и начнут копать всерьез – то это надолго.
Из задумчивости его вывел раздраженный голос Жилы:
– Ты так и собираешься нас вдоль Леса вести?
– Это короткий путь. Тут всего-то полчаса, не больше.
– Полчаса? Сворачивай на фиг! Лучше крюк сделаем, но только подальше от… от этого!
Алекс не стал спорить. В конце концов, они все равно придут слишком рано, Шведа на месте не будет. Одна из странностей этого человека – его пунктуальность. Если сказал, что будет дома к заходу, значит, появится не раньше. Поэтому Алекс послушно свернул и повел шестерку Миронова в обход. Раз уж Лес пугает их почти так же сильно, как Батька… Но в конце концов свернуть к зарослям все же пришлось.
Дом Шведа стоял у самой опушки, мощное строение с односкатной крышей из бетонных плит. Небольшие окна прикрыты решетками из толстых прутьев, тронутых ржавчиной, но достаточно прочных. Дверь обита стальным листом и сидит плотно.
Когда-то дом был частью какого-то комплекса, поскольку совсем рядом остатки кирпичных стен тянулись к зарослям кустарника и терялись в них там, где когда-то остановился Лес. Прежнее назначение этих стен для Алекса было загадкой, как и причина, по которой Лес прекратил расширяться и замер у этой границы. Есть тайны, которые, скорей всего, никогда не будут раскрыты… Остается жить рядом с ними и стараться не задумываться. Швед так и поступил, обосновавшись у границы тайны.
– Окно-то открыто, – заметил Жила. – А ты говорил, его дома не будет.
– А что окно? В такое не влезешь, – буркнул Ржавый. – Решетка-то на месте! Нет, человеку в такое не проскользнуть.
– Я постучу, – подвел итог Алекс.
Он подошел к двери и аккуратно ударил в нее костяшками пальцев. Звонкий стук отчетливо прозвучал в тишине. Внутри что-то тихонько прошуршало, но ответа не было. Алекс стукнул еще, погромче.
– Швед, это я, Алекс! К тебе люди из Черного Рынка! – Он прислушался к новому шороху за дверью и добавил: – Они по делу, это важно!
– Сейчас я, – неохотно буркнули внутри. Высокий чуть хрипловатый голос никак не мог принадлежать хозяину.
Протяжно лязгнул засов, дверь чуть приоткрылась, и в щель выглянула девчонка. Тощая, с узким лицом и большими черными глазами, коротко стриженная, невысокая – ее лохматая макушка оказалась вровень с носом Алекса.
