Алексей Калугин - Блуждающий разум
– Вас вызывает к себе господин куратор, – доложил посыльный. И после короткой, едва заметной паузы добавил: – Немедленно.
Шарков молча кивнул и жестом отпустил посыльного.
Как интересно получается: старший лейтенант – товарищ, а куратор – уже господин. Потому что военного звания не имеет? Или по какой другой причине?
Господин куратор всегда отправлял за Шарковым посыльного. Господин куратор не любил телефоны. Шарков лишь раз видел, как он разговаривает по сотовому со своим руководством. Собственно, это даже разговором назвать было трудно. Бапиков нажал кнопку приема звонка, молча выслушал то, что ему сказали, и так же, ни слова не говоря, нажал кнопку отбоя. Вот и весь разговор. Судя по всему, господин куратор не просто не любил телефоны, а не доверял им. Видимо, потому, что лучше многих других знал возможности современных средств сбора информации. Тот же «Кайзер», с которым пытался наладить взаимопонимание Шарков, мог мгновенно подключиться к любому работающему телефону. Нужно было только указать соответствующий номер. И ввести код доступа для его прослушивания.
Шарков снова на секунду включил экран, чтобы убедиться, что он закрыт паролем, поднялся на ноги, застегнул пиджак на все пуговицы, одернул полы, поправил манжеты и провел ладонями по волосам. Порядок. Теперь он был готов.
Шарков вышел из комнаты и аккуратно запер дверь на ключ.
Куратор силового сектора Комитета Вечной Безопасности, глава спецотдела Юрий Станиславович Бапиков занимал кабинет полковника Вадима Джамалова, который официально все еще числился руководителем подразделения «О». Однако с момента появления во вверенном ему подразделении куратора Бапикова Джамалов старательно держался в стороне от всего происходящего. Главным образом потому, что плохо понимал, что, собственно, происходит и как это скажется на его дальнейшей карьере. Джамалов был отличным служакой, эдаким добротным редуктором, передающим приказы вышестоящего командования подчиненным и требующим их неукоснительного исполнения. Но просчитывать сложные, многоходовые комбинации он не умел. При нем отряды ловчих работали четко, как швейцарские часы. До тех пор пока в механизм не попала крохотная песчинка – вольный воплощенный альтер. Не будучи готов к подобной ситуации, Джамалов предпочел спихнуть всю работу по поискам возмутителя спокойствия на Шаркова. В случае, если Шаркову удастся схватить альтера, все лавры достанутся мудрому руководителю. Если же бесчинства альтера будут продолжаться, ответ держать придется одному Шаркову.
В принципе, расчет был верный. Только абсолютно в духе Джамалова – очень уж прямолинейный. Полковник не принимал в расчет того факта, что Шарков мог начать свою игру. Которая и привела к тому, что в подразделении «О» появился куратор сектора КВБ Бапиков. А полковник Джамалов был выставлен из собственного кабинета. Поэтому Шарков не строил иллюзий на тот счет, какие чувства испытывает в отношении его Джамалов. Если Бапиков разочаруется в Шаркове, куратору даже не надо будет придумывать для него наказание. Достаточно будет отдать его Джамалову. А тот уж позаботится о том, чтобы Шарков страдал как можно дольше, желательно до конца дней своих.
Шарков постучал в дверь бывшего кабинета Джамалова и, не дожидаясь ответа, вошел. Бапиков страшно не любил все эти армейские «разрешите», «так точно», «никак нет». Он был исключительно собранным человеком и не желал отвлекаться на совершенно никчемные, с его точки зрения, формальности.
Выставив Джамалова из кабинета, Бапиков не стал занимать его большой письменный стол, уверенно стоящий на четырех расставленных в стороны львиных лапах, с мраморным пресс-папье и золоченым письменным прибором. Любой, кто садился за такой стол, сразу начинал казаться выше, солиднее и шире в плечах. Быть может, этим как раз и не нравился куратору стол Джамалова. В отличие от полковника он не старался подчеркнуть собственную значимость. Поскольку она и без того была ясна.
Бапиков облюбовал себе место по центру длинного стола для совещаний. Он сидел прямо напротив входа, лицом к двери, под большим портретом спин-протектора в тяжелой, золоченой раме. Перед куратором стоял открытый ноутбук. Справа – чашка чая и большое, расписанное синими цветами блюдо с пирожками. Бапиков любил что-нибудь жевать во время работы. Но только не при посторонних. Для Шаркова он делал исключение – то ли не считал его посторонним, то ли вообще не брал в расчет. Справа от ноутбука лежали смартфон куратора, толстый блокнот в кожаном переплете и большая перьевая ручка в золотом корпусе. Еще в самую первую их встречу куратор ясно дал понять Шаркову, что все эти предметы используются не только по их прямому назначению. Чем ближе к «Вечности», тем больше возможностей, но и тем строже контроль.
– Вызывали, Юрий Станиславович? – спросил Шарков, закрыв дверь.
– Всего лишь просил зайти, – уточнил Бапиков, не отрывая заинтересованного взгляда от экрана ноутбука.
Глядя на него со стороны, можно было подумать, что он наблюдает за финалом захватывающего спортивного поединка. Или досматривает триллер с закрученным, как юла, сюжетом. На самом деле Шарков еще ни разу не видел, чтобы Бапиков занимался чем-то, не имеющим отношения к работе. Хотя чисто внешне и манерой поведения куратор вовсе не походил на трудоголика. Скорее он был прагматиком, знающим, что от его работы зависит его будущее.
Заметив краем глаза, что Шарков все еще стоит у двери, Бапиков молча указал ему на стул по другую сторону стола. А когда Шарков сел, так же молча ткнул пальцем в чайник и блюдо с пирожками.
Шарков налил себе полчашки остывшего чая и сделал глоток. Пирожки в местной столовой выпекали замечательные: с сердцем, с печенью, с яйцами и луком, с рисом и сыром, с черносливом и курагой, даже с миногами. Бапиков настоятельно требовал, чтобы для него пирожки с разной начинкой клали на одно блюдо, вперемешку, и так, чтобы ни по внешнему виду, ни по запаху невозможно было догадаться, чтобы у них внутри. Обычно он брал пирожок в руки и, прежде чем разломить, долго смотрел на него, пытаясь угадать его содержимое. Это был почти мистический ритуал. «Если в руки тебе попал пирожок с начинкой, которую ты терпеть не можешь, пирожок все равно придется съесть после того, как ты разломишь его, – говорил Бапиков, не сжимая, а лишь поглаживая зажатый в пальцах пирожок. – И, если ты сделал неверный выбор, никто кроме тебя в этом не виноват». После этого куратор разламывал пирожок. По выражению его лица невозможно было догадаться, получил ли он то, что хотел, или нет.
Шарков пирогов не хотел. Ни с луком, ни с сердцем, ни уж тем более с миногами. Он хотел знать, зачем его вызвал Бапиков.
Шарков не спеша, наслаждаясь каждым глотком, выпил чай, что был у него в чашке, и снова наполнил ее наполовину. Чай для куратора заваривали отменный. Не иначе как Джамалов гонял посыльных в чайную лавку, что у Красных Ворот, где, как говорят знатоки, только и можно было купить свежий, еще живой китайский чай.
Бапиков еще минут двадцать пялился в экран ноутбука, не обращая внимания на Шаркова.
Ловчий уже настроился на долгое ожидание. И даже начал прикидывать, какой пирожок взять с блюда. Как вдруг куратор одним движением захлопнул ноутбук, сложил руки перед собой на столе и посмотрел на Шаркова так, будто хотел спросить, а что он, собственно, тут делает? Игорю даже неловко как-то стало – человек делом занят, а он сидит тут, чаи гоняет.
– Если можно, я бы хотел получить доступ к закрытой информации о воплощенных альтерах, – начал Шарков, чтобы хоть как-то объяснить свое присутствие в кабинете и тем самым сгладить неудобство, которое он ощущал едва ли не кожей. – Мне это нужно для того, чтобы…
– Можно, – не дослушав, перебил Бапиков. – С сегодняшнего дня вы введены в Десятый Круг «Вечности».
От неожиданности Шарков растерялся настолько, что почувствовал себя плывущим в толще темной холодной воды. Он набрал полную грудь воздуха и боялся выдохнуть. Потому что сделать вдох можно было, только поднявшись на поверхность. Туда, где были тепло и свет.
– Это значит… – медленно начал он и умолк, боясь ошибиться.
Взгляд его скользнул по блюду с пирогами.
Если надломишь пирожок, а в нем окажется совсем не та начинка, которую ты надеялся найти, все равно придется его съесть.
Уловив взгляд ловчего, Бапиков едва заметно улыбнулся.
– Ваш альтер, Муромский, вернулся.
Шарков облегченно выдохнул.
Он снова лежал на горячем песке. А на небе сияло солнце. Жизнь была прекрасна.
– Правда, он до полусмерти напугал вашего друга Карцева.
– В каком смысле напугал? – непонимающе сдвинул брови Шарков.
– Карцев говорил очень путано и сбивчиво. Насколько я понял, с альтером произошли какие-то серьезные перемены, на которые доктор Карцев совсем не рассчитывал. Он уже не может контролировать альтера. Теперь альтер контролирует его.
