Сергей Зверев - Восстание потерянных
«Пусть будет так», – подумал Стольников и посмотрел на генерала:
– Что берем с собой?
– Выберешь сам.
Арсенал в НИИ заставлял задуматься. Здесь были образцы всех видов российского стрелкового вооружения, включая хиты последних лет. Едва двери комнаты для хранения оружия распахнулись и разведчики вошли, Стольников почувствовал, как в груди забилось сердце.
– «Винторез»! – бросился к шкафу Айдаров. Он, штатный снайпер, ничего другого не видел и не хотел видеть. На СВД он даже не обратил внимания.
Вынув винтовку и клацнув затвором, повертел ее в руках:
– Люблю эту штучку. Ты долго меня ждала? До-олго… Дай я тебя поцелую…
– Ты ее еще трахни, – буркнул Ключников, открывая шкаф с автоматами.
– Заткнись, ты ничего не понимаешь, пошлый автоматчик!
– Я вижу, твои люди уже возвратились в две тысячи первый год, – заметил, усмехнувшись, Зубов. – А ты?
– Я еще нет.
Вынув из шкафа «Вал», он подумал и поставил обратно. Осмотревшись, нашел шкаф с «калашниковыми» и перешел туда. Вынул АКС, подержал, поставил обратно. Взял АКМС. Там же, в шкафу, выбрал восемь пустых магазинов. Из шкафа со снаряжением вытряхнул на пол несколько разгрузочных жилетов, один надел на себя. Рассовал магазины по карманам, вытянул ящик патронов калибра 7,62 и ногой толкнул его к лавочке у стены.
Он смотрел, как жадно выбирают себе оружие бойцы, и едва заметно улыбался. Пусть. Сейчас наиграются и возьмут то, что нужно. Айдаров сделал правильный выбор. Девятимиллиметровый бесшумный «Винторез» с ночным и дневным оптическими прицелами – это то, что нужно снайперу сейчас. Прицельная дальность у «Винтореза» в два с лишним раза меньше, чем у СВД, но вряд ли бой в поселке требует большего. Тем более что магазины «Винтореза» могут вмещать по двадцать патронов, то есть в два раза больше, чем у снайперской винтовки Драгунова.
Жулин и Маслов выбрали «Вал». «Согласен, – решил Саша. – Пара бесшумных автоматов не помешает». Баскаков и Ключников, как и Стольников, остались верны детищу Калашникова. Но им по душе больше пришлись все-таки АКСы.
Каждый пристегнул к бедру кобуру и сунул в нее «Гюрзу». Стольникову всего несколько раз пришлось пользоваться этим пистолетом, и он сделал вывод, что для него лучшего оружия для самого ближнего боя пока не придумали. Пуля из «Гюрзы» прошивала на дистанции в пятьдесят метров лист титана толщиной в три миллиметра, и убойная сила была такова, что срывала с фиксатора люк бронетранспортера.
Ножи выбирали долго. Проверяли, насколько легко лезвие выходит из ножен, из какой стали оно сделано, попробовали на изгиб. В конце концов, каждый выбрал то, что посчитал нужным. Ключников прихватил и широкий пояс с ножами для метания.
– Значит, нас семеро, – не обращаясь ни к кому конкретно, проговорил Жулин, когда все вышли из комнаты для хранения оружия.
– Восемь, – поправил Саша. – С генералом – восемь. Ты хочешь спросить, почему я не усиливаю группу?
– Да не помешало бы еще одно отделение, – вздохнул прапорщик. – А так получается, что один к семидесяти.
– Страшно? – спросил Мамаев. И вдруг занес руки над головой и двинулся на Жулина: – У-у-у!..
– Не страшно, – отмахнулся от него прапорщик. – Просто если идти туда с целью быть убитым – это одно. Если с целью выполнить задание – это другое.
– Забыл, как в Панкисском ущелье сутки просидел? – напомнил Баскаков. – Я-то помню… А их там было и сто к одному, кабы не поболе…
– Но все-таки, почему я не усиливаю группу, да? – снова спросил Зубов.
– Да! – качнул головой Жулин.
Стольников знал ответ. Но пусть лучше Зубов объяснит.
– Потому что, – заговорил генерал, – правду о поселке Южный Стан знаем только мы с вами и еще несколько человек. Грузы, предназначенные для жителей крепости, наши люди свозили к дороге, и уже сами жители забирали их на машинах. Все знают, что мы гуманитарную помощь отправляем русским беженцам из Грузии – продукты, стройматериалы, вещи, топливо, механизмы… Но все думают, что речь идет о поселке Южный Стан, образованном в начале двухтысячных как пристанище для тех, кто бежал от режима Саакашвили. О том, кто на самом деле получает этот груз, никто и не догадывается. Это тайна, равновеликая тайне существования «Миража». И теперь представьте, что я укомплектовываю ваш взвод личным составом по максимуму. Это значит, что еще двадцать человек станут свидетелями того, о чем знать им не нужно. – Зубов посмотрел на Жулина, на остальных. – Их потом что, простите, убирать, что ли?..
– Гуманно, – заговорил, наконец, Стольников. – Поэтому пошлем туда шесть смертников.
– Ты забываешь, что с этими смертниками иду и я! – тихо проговорил генерал Зубов.
– А если эти бойцы разговорятся с местными? – поинтересовался Айдаров, рассовывая магазины по карманам. – Вот и накрылась ваша тайна…
– Можешь не беспокоиться на этот счет. Поговорить с местными им не удастся. Ведь я только что рассказывал об их упрямом нежелании общаться?
Стольников забеспокоился:
– Черт… Товарищ генерал, я кое-что оставил в комнате…
– Двадцать минут хватит?
– Навалом!
Скинув «разгрузку» и сунув ее вместе с автоматом в руки Айдарова, Стольников взметнулся по лестнице, пересек первый этаж НИИ и выбежал на улицу. Минуту бежать туда, минуту обратно, минута – на непредвиденные расходы…
Она открыла дверь за мгновение до того, как он нажал звонок.
– Все-таки он тебя уговорил… – Схватив майора за рукав, Ирина втянула его в прихожую.
– Твой отец умеет уговаривать.
– То, что вы собираетесь делать, это опасно?
– Ну что ты. Было бы опасно, он бы с нами не пошел.
Ирина подняла руки, обняла Сашу за шею и прижалась к его груди:
– Я прошу тебя – не задерживайся там.
– Да там ненадолго, Ирочка… Два дня, не больше. Людей расставить, проследить, чтобы цемент вовремя доставили…
– Возвращайся поскорее, – попросила она. – Это правда, что вас отправляют на войну?
– Кто тебе сказал?
– Тут майор есть… Липковатый на вид. На ощупь – не знаю.
– Усатый, под грузина косит?
Она улыбнулась:
– Точно!
– Врун. Меня отправляют ремонтировать «Мираж», а его – строить блокпост. Видимо, он имеет на тебя виды, если врет так нагло. – И он тоже улыбнулся. – Чешуей блестит.
– Только не бей его.
– Ладно.
– Потому что это не он, а Ждан на меня виды имеет.
– Насколько серьезные?
– Ну, раз шесть к папе уже заходил. И это были как раз те шесть раз, что я заходила к папе.
– Он в тебя влюблен?
– Мне все равно.
Пять минут из двадцати прошло.
– Мне пора.
– Я буду ждать тебя.
– Лучше не жди, – вдруг выдавил Саша. – Лучше не жди, поняла? Лучше… уезжай, хорошо? Так нам обоим не будет о чем сожалеть.
– Ты что говоришь?..
– Мне пора. – Он мягко отстранил от себя девушку и открыл дверь. – Уезжай. Это просто увлечение, ничего больше. Мы много пережили вместе – это причина. Пройдет время, и все остынет. Мне пора… Прощай, девочка…
Он хотел еще сказать, что шестнадцать лет разницы – это много. Что уже готовился поступать в военное училище, когда она родилась. Что через пятнадцать лет ей будет всего сорок два, а он, если останется в живых, уже не сможет передвигаться без палочки. Он хотел сказать, что его все равно прикончат – не чужие, так свои. Но на это ушла бы вечность, не пять минут…
А еще он хотел сказать, что скучает без нее. И что сейчас ему станет совсем невмоготу. Но иначе поступить не мог – однако говорить почему было бы глупо. Все равно Ирина не поймет. Ей не понять, отчего Стольников, если ему повезет и он чудом выберется из этой мешанины, снова станет изгоем. Его не простят, он знал. За керий не простят, за то, что так долго был неуловим. Стольников знал – звезда Героя, погоны майора, должность и офицерское будущее – это дымовая завеса, в мути которой к нему хотят подобраться поближе. Если он возвратится живым или полуживым, его уже будут ждать. Не здесь, в Чечне, нет. Дождутся, когда он поедет зализывать раны в санаторий, в который сами же организуют путевку, или отправится домой. И там накроют. Только теперь все сделают по высшему разряду, не как в турецком Сиде.
Он шагал к зданию НИИ с чувством, что только что сделал что-то гадкое, отвратительное. Ощущение, что он своими руками только что придушил ребенка или ударил женщину, преследовало его до той поры, пока он не вошел на первый этаж и не пересек холл, оказавшись рядом с лестницей.
– Ничего личного, дружок… – послышалось совсем рядом.
Отпрянув, он увидел того самого майора. Рядом стоял второй. За их спинами – капитан. Они располагались относительно входа к лестничным пролетам таким образом, что войти, не протаранив их, было невозможно.
– Вы меня бить будете, что ли?
– Нет, но ты не суетись, – успокоил капитан из-за спин майоров. – Тебе же сказали – ничего личного. Это просто работа.
