Константин Калбазов - Партизан
– Я вас понял. Хотя и не уверен, что одиночке удастся добиться какого-либо результата. По-моему, тут нужен другой подход.
– Сергей Федорович, вот скажите, что вы сделаете, если во время операции я буду выглядывать у вас из-за плеча и поучать, как вам надлежит держать скальпель и вообще вести ход операции?
– Я вас понял, Илья Семенович. Многое остается для меня тайной, – подняв руки в жесте сдающегося, произнес Шейранов.
– Именно. Вы, да и все остальные, видите только часть айсберга. Впрочем, что там, под водой, вас не должно волновать. Кстати, вы знаете, что такое реалити-шоу?
– Разумеется. У меня был доступ к подобным телепередачам.
– Так вот, вы будете участвовать в нем. Съемочная группа одного известного продюсера станет полностью финансировать мой проект и обеспечивать его. Признаться, правительство не очень стремится вкладывать деньги в мой проект.
– Странно. Секретность – и вдруг реалити-шоу.
– Ну и что? Скрыть эксперимент все равно не удастся. Так отчего бы еще и не заработать на этом?
– То есть у вас имеется финансовая заинтересованность.
– Молодой человек, я не мыслю себя без моей работы, но я не одержим ею настолько, чтобы ходить в драных штанах. Да простят меня великие мыслители прошлого…
В этот момент в дверь постучали, и на приглашение хозяина кабинета в дверях появились Перегудов, Зайцев и двое парней из команды безопасника. Шейранов обрадовался знакомым лицам, но все же сумел сдержаться от необдуманных поступков. Они незнакомы. И лучше бы постараться не вспоминать о прошлом общении. Во всяком случае, там, где нет уверенности в безопасности.
– А вот и наш продюсер! – поприветствовал вошедших Воркутинский. – Сергей Федорович, знакомьтесь, Антон Иванович Перегудов.
– Лучше по-простому, Антон, – протянул руку продюсер.
– Сергей, – в тон ему ответил Шейранов.
– Это начальник моей службы безопасности, Зайцев Семен Игоревич, он тоже за простоту общения, потому – Семен. Это его парни, Михаил и Петр, – продолжил представлять Перегудов.
– Господа, где я должен буду засвидетельствовать принятие на себя дальнейшей ответственности за объект? – поинтересовался Семен, обращаясь к представителям конторы.
Один из мужчин приблизился к столу и молча достал электронный планшет, произвел с ним какие-то манипуляции и протянул Зайцеву. Тот быстро ознакомился с содержанием, приложил к экрану большой палец и вернул гаджет владельцу. Конторские тут же потеряли к Шейранову всяческий интерес и покинули кабинет. А Михаил и Петр бесшумно, словно тени, заняли их места. Кстати, этих Сергей не помнил. То ли из новеньких, то ли просто до этого с ними не сталкивались.
– Итак, коль скоро с формальностями покончено… – Воркутинский многозначительно посмотрел на Перегудова.
– У нас все готово. База подготовлена, техническое и материальное обеспечение завершено. Согласно вашему списку, заряжено двадцать семь человек.
– Это был только первый этап. Вот список для второго.
– Полста человек. Вы не мелочитесь, должен вам заметить, Илья Семенович. И это только второй, подготовительный этап. Как бы мой бюджет не лопнул от такой натуги. Мне для всего шоу достаточно сотни заряженных, а тут все только начинается.
– Но так ведь и цель какая, – развел руками историк.
– Ну-у, у меня как-то все поскромнее, – слегка поерзав на стуле, произнес Перегудов.
И понять его не так уж трудно. Во всяком случае, Сергею. Сумма которую пришлось затратить продюсеру на легализацию Шейранова, была крупной до неприличия. А тут еще и масштабный проект Воркутинского. Антон, конечно, инвестор, но самостоятельно подобные объемы никак не потянет.
– Понимаю. Но кто сказал, что вся тяжесть финансирования проекта ляжет на ваши плечи? – улыбнулся в ответ Воркутинский. – Сегодня казначейство перевело на мой счет первый транш. Так что подготовьте финансовый отчет, и я переведу средства.
– А вот это уже радует, – оживился Перегудов. – Хуже нет, чем разыскивать средства в то время, когда нужно работать.
– Трудно вам возразить. Что с объектом для Сергея Федоровича?
– И объект, и два дублера уже на базе. Молодые крепкие ребята, и довольно образованные.
– Вот и ладушки. Тогда не смею вас задерживать. Простите, Сергей Федорович, но откладывать в долгий ящик просто нет смысла.
– Согласен, Илья Семенович. Да и признаться, самому не терпится.
– Ох, не спешили бы вы. Уж поверьте, там не мед и не сахар, придется хлебнуть лиха.
– Ничего. Зато не помру от скуки, – с улыбкой ответил Сергей.
– Уж от чего, от чего, но только не от скуки, – заверил его Воркутинский.
Уже через два часа они оказались на базе в окрестностях Киева. Место было выбрано довольно глухое. Эдакая лесная усадьба, к которой даже в это время вела проселочная дорога, проезжая для наземного транспорта только в сухую погоду. Или же этот самый транспорт должен был быть на «ты» с бездорожьем. Впрочем, на всякий страшный пожарный у съемочной группы имелся вертолет. Кстати, именно на нем они вчетвером и прилетели в усадьбу. Не хватало еще трястись по проселкам.
На той стороне, в смысле, в другом слое, портал выходил точно на этом же месте. И там, чтобы легализоваться, был куплен небольшой участок в лесу, где и поставлена рубленая деревянная усадьба с глухим забором. Этим обеспечение безопасности вовсе не ограничивалось. Пришлось Зайцеву постараться и обезопасить базу с применением довольно серьезных технических и маскировочных средств. Все же места довольно густонаселенные, и светиться было бы крайне нежелательно.
Вообще-то Киев избрали в качестве отправной точки. Шла война, и это место находилось поближе к линии фронта. Отчего-то Перегудов был уверен, что Шейранов выберет именно силовой вариант, а значит, отправится на фронт.
Впрочем, продюсер был готов к любому развитию событий. По мере необходимости база могла сменить свое местоположение с открытием портала на новом месте. Это было непринципиально. Тут все зависело от Шейранова, которому Воркутинский предоставил полную свободу действий. Чем руководствовался ученый, непонятно. Ну да кто же поймет этих гениев? А он был гением, хотя и признанным лишь в ограниченном кругу. Остальной научный мир воспринимал его как простого чудака, с такими же чудаковатыми идеями.
С Перегудовым все ясно. Этот собирался разыграть карту с попавшим в прошлое их современником. Благо коренные отличия в истории должны были начаться только к семнадцатому году. Ну и тема попаданцев периодически то и дело возникала в литературе и кинематографии.
Вот только в реалити-шоу использовать этот прием пока никто не догадался. Да и не получилось бы по большому счету. Разве только в мирах, где произошли глобальные катастрофы. Но ты еще найди добровольца, готового рисковать своей головой, которую там очень даже легко можно сложить. Главный-то герой, возможно, и будет играть, а вот остальные, если рассердятся, то совершенно реально. А это очень даже вероятно. В тех мирах народ резкий, озлобленный и пребывает практически в первобытном состоянии.
Впрочем, мало ли найдется людей с отмороженными мозгами. Отыскать тех, кто за неприлично крупное вознаграждение согласится поучаствовать в гонках на выживание, скорее всего не составит труда. Но пока ни о чем подобном никто не слышал. Очень может быть, что тут дело в том, что у съемочной группы мозги должны быть не менее отмороженными…
– Антон, ты это специально?
– Что такое, Сергей Федорович? – невинно захлопал ресницами продюсер, глядя на вошедшего в кабинет.
Высокий, довольно широкий в плечах, русоволосый, голубоглазый парень лет двадцати пяти. Черты лица правильные и даже аристократические. Впрочем, тут нет никакой ошибки, Шестаков Иван Викентьевич и впрямь выходец из дворянского рода, пусть и служилого.
В студенческие годы, как, впрочем, и большинство его сверстников, Шестаков увлекся революционными идеями и даже вступил в партию эсеров-максималистов. Был уличен в революционной деятельности и отчислен с юридического факультета Петербургского университета. В совершенстве владел английским, немецким и французским.
– Послушай, он же…
Шейранов не нашел слов, чтобы выразить свое отношение к Шестакову. Если в прошлый раз Сергей воспринял своего подопечного как близкого человека, то от нынешнего его откровенно тошнило. Сволочь. Нет, это мягко сказано. Гад, подобных которому он безжалостно уничтожал там, в своем слое. А кем еще может быть революционер-террорист, от чистых рук и светлых помыслов которого погибли десятки людей. А потом были еще многие, кто погибали уже от его низменных желаний.
В партию Шестаков пришел в тысяча девятьсот пятом, без раздумий измаравшись кровью невинных жертв во имя революции. Вот только к одиннадцатому году партия эсеров-максималистов фактически прекратила свое существование. Он, боевик этой самой партии, вкусивший вкус крови, остался не у дел. Образования нет, профессии нет, и желания овладевать оной – тоже, а главное – нет подпитки из партийной кассы.
