Александр Голодный - Подрывник будущего. «Русские бессмертны!»

Переходит на русский:

– Мут, мой руки и садись, поешь. Заслужил.

Два коротких кивка: «спасибо».

Хорошо в этом экипаже – можно кушать за общим столом. А, например, Попеску выгоняет в сторону и упаковку сухпая бросает, как кость собаке.

Вояки допили молодое винцо, сейчас сыто подчищают порции.

Душевно поев, запив разведенным водой концентрированным соком и вытерев лицо и руки гигиенической салфеткой, получаю неожиданный вопрос:

– Мут, ты автомобиля боишься?

«Нет».

– Хочешь научиться водить?

«Да».

Вот иногда хорошо быть немым. Разговаривают, как с дрессированной собачкой, даже смешно. Слушаю, утвердительно киваю и думаю. Интересно, как они собираются обмануть электронику джипа?

Оказывается, все предусмотрено. Для солдатской смекалки преград не существует в любой армии.

Меньше двадцати минут уходит на тренировочное выжимание педалей и переключение скоростей «на сухую», затем Моретти встает в просторном салоне за водительским местом, нависая надо мной крупной фигурой и держась за спинку сиденья.

Рядом сидит Петрофф. Он тоже поставил на меня. Капрал и пулеметчик против.

– Заводи, Мут. Вон тот флажок.

Привычного ключа зажигания тут нет. Да он и не нужен при такой навороченной системе допуска к управлению машиной.

Поворот рычажка… тишина.

– Мать!.. Ну-ка, двигай вперед сиденье.

М-да, становится тесновато.

– Еще раз!

Дышащий в затылок солдат практически прижимает к рулю. И пусть его броня в нарушение приказа снята, но даже сидеть неудобно. Как же буду рулить?

На сей раз движок джипа отозвался мощным урчанием. Немного отпускаю педаль газа, двигаю плечами, пытаясь освободить хоть чуть-чуть места.

– Джанни, сдай немного назад, ты его совсем задавил.

Вот, так свободнее.

– Мут, врубай первую!

В прошлой жизни я за рулем сидел, батя вождению учил. Конечно, джип – не «Газель», да и времени прошло много, но сцепление отжимаю нормально, мягко трогаясь с места. Разворот, выезжаю на засыпанную гравием дорогу, идущую вдоль окружающих трубопровод минных полей. Нам сейчас на самый дальний участок, на границу с зоной ответственности соседней базы.

– Вторую, парень!

Офигеть! Меня здесь так еще никто не называл. Моретти реально доволен.

Сцепление, рычаг… хорошая коробка передач, входит легко. «Лендровер» ощутимо разгоняется.

Поразительное дело – пока рулю спокойно.

– Третью! Мут, жми!

Вот на третьей, набрав верных сорок километров в час, почувствовал себя немного неуверенно: машину водит влево-вправо.

– Четвертую!

Вцепившись в руль, отрицательно кручу головой.

– Давай, засранец, врубай! Кончай трусить!

Ну, как хотите.

На шестидесяти виляние джипа стало ощутимым, но на ликование темпераментного итальянца это не повлияло:

– Йя-а-ху-у-у! Заработало!

Его поддерживает Петрофф:

– Хей-хей-хей! Пари!

Интересно, что думают капрал и пулеметчик? Но повернуться и глянуть назад просто боюсь. Машину не чувствую совершенно. Понемногу сбрасываю скорость до тридцати миль в час, так вроде полегче.

– Итак, капрал, мы выиграли?

– Пусть везет дальше, расстояние не оговаривалось.

– Мне что, все время теперь стоять? Обед растрясу!

– Потерпишь. Твоя идея, тебе и страдать.

– Тогда готовьтесь, бойцы, газану – не обижайтесь.

– Только попробуй пернуть! Мину в задницу зафигачу!

Под веселую перепалку солдат рулю, приноравливаясь к не самой ровной дороге.

В обе стороны от нефтегазопровода чистое поле на верных четыреста метров. Минное еще при прокладке труб щедро залили какой-то могучей химией, там не растет вообще ничего, а после любых работ на полосе положено мыть руки и лицо. Правило обязательное, за нарушение положено неслабое наказание. Но Шарк частенько им пренебрегает, садится обедать, не вымыв руки, и имеет все шансы доиграться. Не знаю, что хуже: шокер или отравление?

Интересно, рабов тут лечат? По идее, ценных – да. Но вряд ли нежно.

Вдоль дороги кое-где попадаются пожухлая трава и высохшие стебли сорняков. Здесь обработка выполняется каждой весной чем-то вроде «раундапа», но посильнее, к грузовикам цепляют специальную колесную установку с длинными фермами-распылителям, в кузове закрепляют бак с гербицидом, а рабы-операторы на прицепе надевают особые защитные костюмы. Кстати, это уже знакомые мне надзиратели, они же дворники и уборщики служебных и жилых помещений.

Справа, метрах в ста от дороги, начинается обычная южная лесостепь. Рощи, заросли кустарника, равнины, в общем, красивый летний пейзаж.

Рулю, ощущая затылком грудь навалившегося на сиденье Моретти, и в который раз возвращаюсь мыслями к больной теме – партизанам.

Их нет. Баек, рассказываемых другу другу наемниками, – навалом. Воспоминаний о не очень давних диверсионной войне и индивидуальном терроре – больше чем достаточно. А партизан нет. Выбили, уничтожили в результате грамотно проведенных войсковых операций, активно применяя роботизированные танки и беспилотники. Как я понял, вблизи нефтегазопровода вообще нет жилых городов, нет и вредных, использующих рабский труд производств, полное безлюдье. Иногда в поисках пропитания забредают стаи диких, но их легко засекают контролирующие территорию спутники корпорации «Шелл». Судя по словам военных, пролет космических аппаратов четыре раза в сутки.

Одна из крупных баз Подполья располагалась милях в ста к востоку, в небольшом городке. Партизаны хорошо укрепились, были неплохо вооружены. Решив не рисковать войсками в опасных уличных боях, командование «миротворческого» корпуса отдало приказ залить город боевыми отравляющими веществами. Химия действует до сих пор. Как оказалось, регулярно мотающиеся «на мародерку» наемники обходят это место стороной и рассказывают об усеявших подъезды и подвалы костях животных и людей, постоянно дополняющихся свежими трупами. Даже дикие не рискуют забредать в эти места.

Казалось бы, что мешает при таком уровне техники и вооружения покончить и с действительно порядком одичавшими местными жителями? Полного ответа пока нет, но думаю, что погибшая страна все еще является привычным источником рабской силы.

– Что так тихо, Мут? Кончай тащиться, как на похоронах! Наддай!

Даю газу так, что Моретти отбрасывает назад, а движок, почуяв «исчезновение» оператора, замолкает.

Даванув сцепление, автоматически перекидываю рычаг на нейтраль, осторожно притормаживаю и совсем останавливаю катящуюся по инерции машину. Наверное, сейчас влетит.

Но итальянец полон восторга:

– Во, даже сам правильно затормозил, без напоминаний. Капрал, признай: ты проиграл!