Андрей Ливадный - Точка разлома

Во мгле сознания толклись неясные образы. Всё не то. Не то. Не то.

Он резко проснулся, сел, чувствуя, как отвратительно липнет к телу пропитавшаяся влагой его пота простыня.

Что я ищу? На что надеюсь?

Частоты техноса. Он однажды познал их губительные для рассудка глубины. Был момент, когда Максу пришлось нырнуть в омут единого информационного поля, объединяющего бесчисленное количество наномашинных комплексов, как диких, так и воплощенных в «изделия».

Они звали его.

Затягивали в глубины, откуда для человеческого рассудка уже нет возврата.

То, чем оперировали самые опытные мнемотехники, представлялось Максу радужной пленкой бензинового пятна на поверхности мрачной многометровой толщи воды, где обитает настоящая воля, движущая мириадами машин, толкающая их на путь эволюционного развития.

Воля, для которой беззащитный человеческий рассудок – лишь лакомый кусочек познания.

– Шелест? – Макс брезгливо сбросил с плеча влажную простыню, встал, сделал глоток воды из оставленной на столе пластиковой бутылки.

– Да? – раздался по связи заспанный голос.

– Шелест, у тебя есть обыкновенные, человеческие лекарства?

– Не понял? Что значит «человеческие»?

– Да не тупи! – огрызнулся Макс. – Мне нужен обыкновенный препарат, химия, понимаешь? Чтобы воздействовала без всякой там бионики и мнемотехники.

– Хочешь что-то сделать с собой в обход метаболического импланта?

– Да, хочу!

– Ладно. У меня есть походная аптечка. Если ты уточнишь что…

– Снотворное, – оборвал его Максим. – Обыкновенное сильнодействующее снотворное.

– Есть. Но метаболический имплант все равно придется настраивать. Иначе он непредсказуемо погасит или, наоборот, усилит действие препарата.

– Это уже не твоя забота. Я зайду через пару минут.

Через четверть часа, вернувшись к себе, Макс сел на край жесткой кровати.

Сцепив руки в замок, он некоторое время сидел, пытаясь понять: что же с ним происходит?

«Почему я безоговорочно поверил в существование Яны? Где причина? Не потерял ли я голову? Почему решил, что она живая?

Где гарантия, что с моим рассудком не играет какая-нибудь продвинутая механическая тварь, созданная в недрах Узла, например агломерация нанороботов наподобие трояна?»

Макс понимал – всё, что он задумал, попахивает откровенным безумием.

Но он сильно изменился с тех пор, как мнемотехники Хистера едва не превратили его в экспериментального сталтеха, послушного воле Ковчега.

Прежний Макс испугался бы внезапных видений, заподозрил бы сбой в имплантах, искал бы способ оттестировать работу расширителя сознания и забыть тревожащий образ.

Он сжал в зубах полученную от Шелеста капсулу, запил ее глотком воды.

Метаболический имплант, предварительно настроенный на усиление действия препарата, отработал как положено.

Веки тяжелели.

Его неодолимо клонило ко сну.

Сознание теряло нить ускользающих мыслей, он вдруг начал стремительно проваливаться в искрящуюся радужную бездну…

Макс не увидел ничего.

Расширитель сознания оставался активен, но… чуда не произошло. Он блуждал по непонятным, едва освещенным лабиринтам, упирался в тупики, искал выход, громко, в крик, презирая сосущее чувство опасности, звал Яну, но не достиг желаемой цели.

Ее не было.

Макс рассчитывал, что, сконцентрировавшись на образе, он найдет ее, но лабиринт сознания был бесконечен, он блуждал в нем бесполезно и бессмысленно, пока вдруг не ощутил грубое физическое воздействие: кто-то тряс его за плечо.

Еще находясь в плену тяжелого сна, он резко сел, почувствовав головокружение.

Предметы плыли перед глазами, фигура Монгола в полной боевой экипировке на миг показалась худшим из виденных когда-либо исчадий.

– Макс, время. – Тяжелая рука отпустила его плечо. – Ты сам назначил выход на утро.

Реальность медленно просачивалась в рассудок. Он удержался от инстинктивных порывов, кивнул, тяжело приходя в себя.

– Дай мне пять минут. Я соберусь быстро.

Монгол ушел.

Зачем мне погоня за призраком?

Максим встал, плеснул в ладонь воды, отер лицо.

Неразумно бросать городище. Реконструкция в самом разгаре. Ну какое тебе дело до легенды о Светлом Тоннеле, до мифического скоргиума? Ты живешь здесь и сейчас. Есть люди, которым ты действительно нужен.

Надевая боевую экипировку, он включился в локальную сеть городища, отдал несколько неотложных распоряжений, затем вызвал Захара:

– Я ухожу на пару дней. План реконструкции у тебя есть. Если не вернусь в указанный срок, примешь командование.

– Макс, что-то случилось?

– Не бери в голову. Личное.

– Ты сказал «если не вернусь».

– Да, сказал. Что тут непонятного? Любой из нас, даже выйдя по нужде, может не вернуться назад. Жизнь такая, если ты до сих пор не понял. Всё, до связи.

Макс отключился.

Личное. Он застегнул последние крепления боевой брони.

Вот она – причина его внезапной неадекватности. Кроме страха и ненависти, у него, пожалуй, никогда не было ничего сугубо личного.

Он жил, как все. Трусил, отчаянно рисковал, спасал свою шкуру, убивал врагов, с трудом находил друзей, скалился, как зверь, когда загоняли в угол.

А что в нем проснулось сейчас?

Надежда?

«Я влюбился в призрак? – с горькой иронией спросил себя Макс. – Не поздновато ли для чувств? Да и способен ли ты любить?» Он спрашивал себя серьезно и беспощадно: «Кем ты был? Опустившимся бродягой, доживающим свои дни в руинах подле Барьера? Тупым, бесчеловечным, как все окружающие тебя живые обломки цивилизации».

Вес ИПК. Привычная, машинальная проверка оружия. Тест имплантов.

«И кем ты стал?

Недоделанным исчадием техноса? Полусталтехом? Забавной игрушкой Генриха Хистера, по воле случая вырвавшейся на волю?»

«Стать человеком никогда не поздно, Макс», – шепнул внутренний голос.

«Личное» – слово каталось в рассудке, тревожило, ассоциировалось со смутным образом Яны.

«Это не тот узел, который можно взять и разрубить, – сумрачно усмехнулся Макс. – Я найду тебя, – с внутренней дрожью подумал он. – Найду и выведу тебя отсюда. Есть путь. Через Светлый Тоннель. Я верю». – Максим на миг закрыл глаза.

Мысли не успокаивались, но он привычным усилием загнал надежды и сомнения внутрь.

Пусть полежат пока на донышке очнувшейся души.

Вышли еще до рассвета.

Несмотря на выданный Максом бронекостюм с замкнутым циклом жизнеобеспечения, Тим поначалу ощущал себя беззащитным. Раздавленный силой неодолимых обстоятельств, он не сопротивлялся принятому помимо его воли решению.