Юрий Корчевский - СМЕРШ времени. «Чистильщик» из будущего

Полковник походил по кабинету. Была за ним такая привычка. Начал издалека.

– Ты у нас человек опытный и бывалый, пороха понюхал, пора бы молодежи опыт передавать.

– Неужели я такой старый, мне ведь тридцать один год всего.

– Я помню, вон твое личное дело у меня на столе. Запрос пришел, хочу отправить тебя на преподавательскую работу в Куйбышев – не навсегда, месяца на три.

– Мне и здесь хорошо, в чем же я провинился?

– Да не провинился. Это честь. Мы должны в школу СМЕРШа направить офицера опытного, который выслугу не в штабе приобрел, а на земле. И – что очень важно – человек должен быть с аналитическим мышлением, с соображением. Это не всем дано. Я вот личные дела офицеров отдела вчера просматривал. По всем раскрытым тобою делам выходит, что именно ты – лучший кандидат.

– Товарищ полковник, у меня же в группе молодые ребята! Вот я их и учу, натаскиваю в деле.

– Приказы начальства не обсуждаются, капитан! – повысил голос Сучков. – Приказ о твоем назначении подписан самим Абакумовым.

– Слушаюсь!

– Получи командировочное предписание, автомат сдай в оружейку. Выезд завтра.

И только я сделал четкий поворот налево, как Сучков сказал:

– Ты пойми – мне и самому жаль с тобой расставаться – с сорок первого года знакомы, и я в тебе не разочаровался. Но – надо! Так что не подведи.

Когда я сказал своим лейтенантам, что убываю в Куйбышев, в командировку, они приуныли. Я их понимал. От старшего группы зависит многое. Принял он неправильное решение – особенно при боестолкновении, – неизбежны ранения или даже гибель подчиненных.

Убыль офицеров СМЕРШа была велика. Редко кому из молодых удавалось остаться целым три-четыре месяца. Я подозревал, что именно с большими боевыми потерями офицеров и связана моя командировка. Начальство решило уделить внимание подготовке – ведь первоначально в СМЕРШ набирались офицеры из разных родов войск – моряки, летчики, танкисты, НКВД. А в СМЕРШе своя специфика. В пехоте проще: увидел врага – убей. И пехотинец знает, что перед ним – враг. А в тылу своем не всегда и разберешь, кто перед тобой – то ли свой, то ли агент вражеский или бандит. Ты к нему спиной повернулся, а он в тебя – из пистолета. Потому и гибли ребята во множестве.

Правда, такая служба накладывала свой отпечаток на характер. Поневоле начинаешь подозревать всех окружающих. Своим, и то на сто процентов довериться нельзя – доложить начальству могут, что, мол, разговорчики ведешь не те, нет веры в силу нашего оружия, или еще что-либо подобное. Придумать можно все что угодно, и попробуй потом отмойся.

Доносили часто – сослуживец на сослуживца, солдат на офицера. Не все по сути своей, душевному устройству были порядочными. А карательной машине НКВД это только на руку: много выявленных врагов и людей с пораженческими настроениями, стало быть – работаем хорошо. Вон как много везде врагов нами выявлено! И – в лагеря! Бесплатная рабочая сила в тылу обеспечена.

Следующим днем я попрощался с лейтенантами, зашел к Сучкову по случаю убытия, а потом – на поезд.

Удалось, пользуясь удостоверением, сесть в теплушку эшелона, увозящего с передовой нашу разбитую технику на ремонт в тыл. А там уже – Москва, и пассажирский поезд в Куйбышев. Проверка документов на КПП, и вот я уже представляюсь новому начальству. Вручил засургученный пакет с сопроводительными бумагами. Потом – штаб, беготня с аттестатами, обустройство в комнате общежития для преподавателей.

Жили мы вчетвером. Все – преподаватели, с разным опытом работы: кто подрывник, кто – специалист по радиоделу и шифрованию, только я один – из «чистильщиков».

И потянулись дни и недели моей преподавательской работы в школе. С одной стороны, преподавать было интересно – натаскивать офицеров для будущей службы. С другой – скучновато. Я быстро втянулся в специфику преподавания. Моментами ловил себя на мысли, что Сучков специально меня послал в школу – вроде как на отдых, или сберечь хотел, имея в виду какие-то далеко идущие цели.

Офицеры в школу для учебы прибывали уже с фронтовым опытом, обстрелянные, но к нашей службе СМЕРШа годные условно. Одно дело пехотным взводом на передовой командовать, другое – уметь проверить документы на подлинность, дом обыскать, вражескую группу блокировать или агента вычислить.

Потому неудивительно, что на учебном разборе результатов захвата диверсантов я слышал запальчивое:

– Чего с агентом цацкаться? Пулю ему в лоб – и конец.

Приходилось спокойно охлаждать пыл таких курсантов:

– Агенту-то конец, только с его смертью все ниточки оборвутся, и как тогда других его сообщников взять? К ним новый агент на связь выйдет, и группа возобновит работу. Если агент при задержании сопротивление оказывает, прострели ему руку или ногу, но в живых оставь. И потроши быстро, допрашивай, пока он в шоке от захвата и ранения, пока в камере оправдание для себя не придумал – что пистолет для самообороны носил, а пачку денег на улице нашел. И дави ему на печенку!

Я выводил курсантов в поле, тренировал их в стрельбе, ставил задачи по захвату агента. В классе задавал задачи – в основном из практики, чтобы сами выход из ситуации искали. Учебников ведь не было, да и в каком руководстве можно все мыслимые ситуации охватить? Мозги должны включаться на полную мощь.

В моей группе из десяти человек только двое соображали быстро, могли ситуацию прокачать и сделать верные выводы. При выпуске я так в их характеристиках и написал – годны для работы в аналитических отделах, а также старшими групп «чистильщиков».

Каждая группа стажировалась по полтора месяца. Я успел выпустить две группы. И мне приятно было, когда мои выпускники показали лучшие результаты на выпускных экзаменах.

Конечно, не я один обучал курсантов, приложили руку к переподготовке и другие преподаватели – минно– взрывного дела, радисты, шифровальщики, но по практической, оперативно-розыскной деятельности это были мои ученики.

Я спокойно занимался курсантами, набирался сил. И раны все реже давали о себе знать. А вал наступления Красной Армии катился все дальше на запад. Каждый день я с интересом слушал сводки Совинформбюро. Наши войска зимой начали наступление на Украине, разбив до середины апреля группу армий «Юг» под командованием фельдмаршала Э. Манштейна и освободив Правобережную Украину. С середины января 1944 года началась Ленинградско-Новгородская операция. Наши войска нанесли тяжелое поражение группе армий «Север» под командованием Г. Кюхлера и сняли 900-дневную блокаду Ленинграда, освободили от оккупации территорию Ленинградской, Новгородской и большую часть Калининской областей.