Роман Глушков - Побег

Проклятье, а если бы Кальтер уронил пакаль-«молот» на ногу? Да что там нога — ведь его даже в карман не положишь! Вмиг сдерет с тебя робу и хорошо, если не заденет в падении тело. Потому что если заденет, то запросто порвет Кальтеру мышцы и переломает кости.

— Ничего себе подарочек! — озадаченно пробормотал он. — Да ведь таким самоубиться — раз плюнуть! Или на это и было рассчитано?..

Глава 17

— Это что… все сделал он?! — изумился Рамос, указав на вмятый в барокамерный корпус артефакт.

— Кроме него, больше некому, — согласился Обрубок. Он рассматривал пакаль с не меньшим удивлением и благоговением, опасаясь теперь даже прикоснуться к нему.

— Но… каким образом, сеньор? — продолжал недоумевать Эйтор. — Вы ведь держали его в руках, и он за это время не причинил вам вреда.

— Чертовски верно подмечено, — вновь согласился невольный виновник сего безобразия. — Держал и ничего такого не ощутил. Но едва выпустил его из руки, так сразу и бабахнуло… Хм…

Он потыкал пальцем в артефакт. Потом приподнял его на пару миллиметров от пола и снова выпустил. Барокамера тут же содрогнулась от нового толчка. Правда, на сей раз он был значительно легче, и ничего при этом не деформировалось. И все равно оба искателя были вынуждены ухватиться за стену, дабы не упасть. А также заметили, что от углубления, где лежал артефакт, по корпусу пробежало несколько рваных трещин.

— Невероятно, — подытожил Куприянов короткий, но весьма познавательный эксперимент. — А ну-ка, давай, теперь ты!

— Что — я? — не сообразил Эйтор.

— Попробуй подними железку с пола, — пояснил Кальтер. — Не бойся, не надорвешься.

— А… вы уверены… что это необходимо, сеньор? — засомневался чилиец.

— Жизненно необходимо! — заверил его компаньон. — Не только для меня, но и для тебя. Неужто ты забыл — это ведь твой пакаль!

— Ну, раз вы так говорите…

Склонившись над вмятиной, Эйтор также перво-наперво потыкал в артефакт пальцем. Ничего не произошло, и это немного успокоило Рамоса. Правая рука, которой он собрался приподнять железку, слегка подрагивала, и он для пущей уверенности схватил ее за запястье левой. Дрожь не прекратилась, зато это придало взмокшему от волнения Эйтору уверенности. И он, вцепившись в пакаль, медленно потянул его вверх…

…Так, по крайней мере, казалось в первые секунды. Однако на самом деле артефакт оставался на месте — двигалась лишь рука чилийца. В итоге его вспотевшие пальцы соскользнули с пластинки, а сама она ни на йоту не шевельнулась.

Обескураженный Рамос попробовал поддеть ее уже двумя руками и опять потерпел фиаско. Пробормотав под нос ругательство, он встал поудобнее и предпринял третью попытку, но все тщетно. Так же как дальнейшие потуги сшибить упрямую хреновину пинком и сковырнуть ее шипом клевца. Никакого результата — пакаль как будто прирос к полу, причем намертво.

— Все, сеньор, извините, но я пас! — сдался наконец Эйтор, отложив клевец и капитулирующе подняв ладони. — По-моему, когда вы коснулись этой штуки в последний раз, она сплавилась с корпусом.

Но Кальтера неудача компаньона вовсе не огорчила.

— Я так и знал! — с ухмылкой проронил он. Затем как ни в чем не бывало поднял артефакт и, хорошенько обхватив его всеми пальцами, продемонстрировал чилийцу.

Челюсть Рамоса отвисла от удивления. Лишившись дара речи, он сначала указал пальцем на пол, затем — на пакаль, снова на пол… После чего так и замер в этой глупой позе, силясь постичь смысл показанного ему фокуса.

— Индивидуальная связь! Между мной и пакалем, — процитировал фокусник давешние слова Мастера Игры. — Пакаль — это что-то вроде меча короля Артура, который торчал в камне и не мог быть вытащен оттуда никем, кроме самого Артура… Слышал в детстве такую сказку?

— Нет. Но я смотрел такой мультик, — признался Рамос.

— Пускай будет мультик, — отмахнулся Куприянов. — Неважно, главное, ты знаешь, о чем я веду речь. Только в нашем случае меч… то есть молот… то есть пакаль дается в руки не избранному, а тому, кто до него первым дотронется. И как только он покидает эти руки… — Обрубок смерил взглядом учиненные пакалем разрушения, — …как только он их покидает, то сей же миг обретает огромный вес. Я думаю — тонн пять или даже больше.

— Это очень плохо, сеньор, — испустив горестный вздох, заключил Эйтор. — Не для вас — для меня. Что прикажете мне делать с пакалем, для перевозки которого нужен автокран и грузовик?

— Я бы не стал на твоем месте торопиться с подобными выводами, — возразил Обрубок. — Если верить Центру Изучения Катастроф, все пакали собираются в некие большие комплекты, а значит, их базовые свойства должны быть стандартизированы.

— Это как?

— Так, что костяшки домино могут отличаться лишь количеством точек, но не размерами и весом. И я почти уверен, что за пределами Татакото наш пакаль станет весить ровно столько, сколько он весит сейчас в моей руке. А все это… — Кальтер указал кивком на вмятину в полу. — Все это — происки «серых» в одной отдельно взятой аномальной зоне. Такие же происки, как те твари, что выныривают сюда через разлом. Это, конечно, пока лишь догадка, но готов поспорить, что она верна…

Пол под ногами искателей вновь задрожал. Вот только крепко удерживаемый Куприяновым в руке «молот» был здесь ни при чем. Барокамера завибрировала от могучего топота, который не нервировал компаньонов уже четверть часа. И топот этот вновь усиливался. Из чего следовал безошибочный вывод: гигантская тварь возвращалась к барокамере, видимо, привлеченная произведенным Кальтером шумом.

Обрубок и Эйтор переглянулись. После чего, не сговариваясь, метнулись ко входу и вновь притаились там, где их нельзя было увидеть в иллюминатор. Опасаясь выглядывать наружу, они все-таки не пропустили момент, когда чудовище ткнулось мордой в люк. Свет в иллюминаторе тут же померк, а стекло опять запотело и покрылось каплями слизи. Определить, насколько тварь была разозлена, не представлялось возможным. Из ее глотки вырывались лишь всхрапывания, правда, сейчас они звучали громче и чаще. Хотя, возможно, гигант вовсе не злился, а просто запыхался в непривычной для него земной атмосфере.

Привлекший его шум давно прекратился, а вмятины на барокамере вряд ли могли вызвать у него подозрения. Поэтому искатели надеялись, что чудовище, как было и в прошлый раз, постоит-постоит да потопает восвояси. Если тогда оно не учуяло людей, то не учует и сейчас, ведь они с тех пор не открывали люк…

Как бы не так! Учуяло оно кого-то или нет, неизвестно, но желание откупорить подозрительную емкость у него появилось. Причем желание настолько жгучее, что тварь взялась за дело с усердием грабителя, который украл сейф, увез его в глухое, безлюдное место, но обнаружил, что под рукой есть лишь лом да кувалда. Однако добыча была у него в руках, за ним никто не гнался, и неприятность эта могла его лишь раздразнить. Тварь, судя по всему, испытала похожие чувства. И устроила искателям веселую жизнь, налетев на их убежище похлеще океанского шторма.