Туман. - Мери Ли
О, нет. Если Вселенная решила, что мне недостаёт общества Хьюго, то это не так.
– Куда мы идём?
Келлер не отвечает, разворачивается и, направляясь к двери, бросает:
– У тебя минута.
Чувствую, на ногах что-то лежит, протягиваю руку и нащупываю целлофан. Подношу его к лицу – форма. И она, естественно, черная.
Поднимаюсь с кровати, как можно быстрее переодеваюсь и, споткнувшись о ботинки, натягиваю их и выхожу. В коридоре стоят уже по меньшей мере десять человек, включая Келлера. Завязываю волосы в высокий хвост, которому бы не помешала расческа, но минуты мне хватило только на быстрое переодевание. И да, мне нравится новая форма. Она мне как раз, что не может не радовать, удобная и мягкая внутри. Но, кажется, что на брюках слишком много различных карманов. В них бы уместилось куда больше лекарства для Лексы, нежели в больничном халате.
– Дождались опоздавших, – говорит Келлер, проходя мимо нас, – а теперь в зал.
– В зал? – спрашиваю я у Синтии.
– Да. Сегодня получаем задание, завтра подготовка и выход на поверхность.
Шеренгой идём за нашим командиром, а я так и стараюсь подавить непрошеную зевоту.
По лестнице спускаемся на пятый этаж, но там мы не останавливаемся и идём ещё ниже. Даже не знала, что тут шесть этажей и что-то мне подсказывает, их ещё больше. Оказываюсь в полутемном коридоре, и вся наша компания полуночников сворачивает налево, входим в первую дверь и оказываемся в широком спортивном зале прямоугольной формы. Но это не обычный спортзал, у самой дальней стены находится ринг. Келлер шагает туда и с кошачьей легкостью оказывается на ринге. Внимательно смотрит на нас и говорит:
– Через шестнадцать часов мы покинем базу, наша задача на этот раз одновременно проста и сложна. Мы едем в порт-Блэкнокс, на юге города расположена психиатрическая лечебница, нам нужно попасть на седьмой этаж и вытащить оттуда доктора Лейзенберга.
Какой-то парень поднимает руку, и Келлер кивает ему:
– Кит, у тебя вопрос?
– Да, сэр, откуда нам знать, что доктор жив?
Сэр? Ого, теперь я не удивлена, что у Келлера корона больше, чем у всех монархов за историю человечества. Никогда в жизни не назову его сэром, даже язык не повернётся.
– Управление базой располагает нужными сведениями, доктор жив и он нужен здесь.
Синтия поднимает руку.
– Да, Синтия?
– Как я понимаю, мы услышали легкую часть задания, какая сложная?
Это легко? Легко добраться до соседнего города, дойти до психбольницы и вытащить оттуда доктора?
– Сложность состоит в том, что доктор Лейзенберг нужен не только базе номер восемь, но и базе номер девять. В случае столкновения с ними, при любом раскладе, мы должны вывести Лейзенберга и доставить сюда.
– Чем он так важен? – спрашиваю я.
Келлер переводит на меня взгляд.
– Прежде чем задать вопрос, нужно поднять руку, – шепчет Синтия.
Удивлена, но на этот раз Келлер не тычет меня носом в мою оплошность и нарушение порядка.
– Доктору удалось найти нужную информацию, которую он передаст только тем, кто обеспечит ему защиту и кров.
Пару минут Келлер продолжает рассказывать, как будет проходить наша вылазка. Что касается меня и Хьюго, как новичков, эта вылазка для нас ни что иное, как учение, мы должны, как минимум – не потеряться и остаться в живых, как максимум – помочь команде в выполнении задания. Келлер отпускает всех, а меня и Хьюго просит остаться.
Дверь закрывается за последним членом команды, и Келлер начинает говорить, от каждого его слова душа уходит всё ближе к пяткам.
– За время, что вы были на базе, на поверхности многое изменилось. Я хочу, чтобы вы выслушали меня максимально внимательно, зараженные стали более агрессивными, они уничтожают всё, что движется.
– Стоп, погоди, это ведь глупо – отправлять нас на это задание. Ты вообще видел свою группу? Это обычные люди, которым нет даже тридцати, что они… мы можем сделать? Неужели нет военных, которые смогут привести доктора…
– На всю базу осталось сорок два военнообязанных, семь из них сейчас в лазарете, тринадцать – это верхушка власти, десять ушли на более важное задание, остальные остаются здесь.
– Они могут пойти. Те, остальные, что им тут делать?
– Не могут. Кроме них никто не сможет управлять такой махиной, как база номер восемь. Если ты думаешь, что военные – это только те, кто носит оружие и умеет им пользоваться, то это не так. Остальные – это те, кто занимается делами внутри базы, а не за её пределами, и поверь – это самые ценные люди в нашем обществе.
Смотрю на Келлера и впервые за всё время не вижу в его глазах издевательских или недружелюбных искр.
– А мы – пушечное мясо? – спрашиваю я.
– Так и есть. Если умрет пара-тройка новых чёрных, этого никто не заметит, а если погибнет настоящий военный, это коснется каждого. В том числе твою мать, сестру, её будущего ребенка и ухажёра.
– Не ухажер он мне.
– Не имеет значения.
– А как мы будем защищаться? – спрашивает Хьюго.
– Умеете пользоваться оружием?
Кошусь на рыжего, он смотрит на меня, оборачиваемся к Келлеру и практически хором говорим:
– Нет.
– Так и думал. У вас шесть часов, чтобы научиться этому. Четыре часа на сон.
– Я не научусь, – протестую я.
Келлер внимательно смотрит на меня и холодно произносит:
– Значит, умрешь.
Келлер идёт в сторону выхода, я плетусь за ним, Хьюго за мной. Проходим в дверь напротив и оказываемся в идентичном по размерам помещении. Это место – стрельбище по мишеням. Встаю к стене, Келлер возникает возле меня, рассказывает про пистолет, который лежит передо мной, но я не слышу ни единого слова. В ушах шум.
– Брукс, возьми себя в руки. Ты либо идёшь, либо покидаешь базу. Третьего не дано.
Вовсе не из-за угрозы Келлера я протягиваю руку и беру пистолет. Вовсе не из-за страха быть изгнанной я внимательно слушаю его нравоучения. Вовсе не из-за нависшей угрозы я учусь перезаряжать Colt M1911, нажимать на тугой курок и пытаться попасть в цель.
У меня другая причина.
Я буду относиться к этому, как к возможности научиться жить по-новому. Подстроиться под наступивший ад. Ведь кто будет вытаскивать мою задницу из передряг? Никто. Только я.
Тренировка продолжается. Келлер ходит от одного подопечного к другому, даже Хьюго удостаивается его похвалы. Все, кроме меня, получают безэмоциональный кивок головы. Я же удостаиваюсь только слов: "Брукс, недостаточно хорошо". Но это только подзадоривает меня.
Шесть часов тренировок пролетают как
