Последний министр - 4 - Валерий Гуров
Рабочий снова не отказался и сунул пачку в карман своего пальто.
— Кем работаешь?
— Фрезеровщиком.
— Жалуйся.
Рабочий приподнял бровь.
— А ты вообще кто?
— Александр Дмитриевич меня зовут.
Ну и рабочий не стал молчать. Рассказал, что в цехах совершенно нет хоть каких-то условий для эффективного труда. Холодно, сыро, темно, люди одеты черт пойми во что из-за чего кстати повышается количество производственных травм. Как ещё — холод, темнота и сырость притупляли внимание. А надобность утепляться в какую придётся одежду, но не спецовку, приводило к механическим травмам при работе со станками.
Это же было серьёзным фактором увеличенного процента брака на предприятии.
Неудивительно, что рабочие протестовали или бухали не просыхая...
Попробуй поработай по 14 часов в тяжелейших условиях, да ещё впроголодь.
Хотелось надеяться, что все эти проблемы, ну или хотя бы их большая часть, будут решены в самые кратчайшие сроки.
Поговорили.
— А ты работаешь по новым правилам? — уточнил Протопопов, пытаясь найти рядом со станком сменное задание, которое с недавних пор предписали выдавать каждому.
Листик действительно висел, прикреплённый к станку, но там стояло позавчерашнее число, а значит мастер участка не озаботился тем, чтобы его рабочий работал по новым правилам.
— Неа, — ответил нехотя фрезеровщик, которого как выяснилось звали Максим.
— А чего так?
Рабочий внушительно пожал плечами — мол хрен его, Александр Дмитриевич, знает.
Понятно все.
Протопопов поднялся, отряхнулся от прилипшей к заднице стружки и решил пройтись по участку, посмотреть как обстоят дела в других местах. Максим, вместо того чтобы продолжить работу почапал куда-то пошатывающейся походкой. Ну когда нет сменного задания и плана по нормочасам — что ещё делать? И главное — зачем? Тут вместо инициативы включается режим «выливания до конца рабочего дня».
На остальных рабочих местах дела обстояли ничуть не лучше. Кто-то работал, кто-то маялся дурью.
— Федя, найди ка мне здешнего мастера-фломастера, — сухо распорядился Протопопов своему охраннику, который следовал за министром по пятам. — И узнай, кто из наших закреплён за этим участком. Пусть тоже подойдёт, покумекаем.
Благодаря своей реформе Протопопов полагал, что проблема будет решена. Но по факту оказалось, что никто особо не заморачивался выполнением новых предписаний. Хотя справедливости ради, в некоторых рабочих местах висели сменные задания, датированные сегодняшним числом. Одно из таких было прикреплено к слесарному верстаку, возле которого стоял пожилой худющий мужчина с жидкими усами и жёлтым белком на глазах. При том, что сменное задание у него было выписано, он занимался чем угодно, но не работой.
Протопопов подошёл к нему.
— Как трудовые успехи, работяга?
Мужик, который в этот момент зевал, подавил свой ленивый зевок и обернулся на голос.
— А ты с какой целью спрашиваешь? — нахмурился он.
— Любопытство разбирает, милый человек. Просто смотрю, что у тебя висит сменное задание, а работать ты не спешишь. Деньги тебе не нужны? Или другое?
— Ты что ли придумал эту хрень? — пожилой кивнул в сторону замызганного листика.
— Не я, — не стал признаваться Протопопов, чтобы попытаться ослушать больше. — Чего не нравится? Разве это не делает твою работу лучше?
Слесарь, сдернул лист сменного задания, подвешенный на крючке. Сунул его Протопопову. Там было выведено несколько позиций, которые следовало сделать рабочему за сегодняшнюю смену. Ну вроде все правильно. То, что доктор прописал, как говорится.
— И? Что не так то? — осторожно уточнил министр.
— Да то, что раньше мастер приходил и говорил, что конкретно надо делать. Что первоочерёдно, понимаешь? Ну я и делал и зарплату какую никакую получал, а ещё премию!
-Ну а сейчас? — Александр Дмитриевич приподнял бровь. — Разве то, что нужно не написано?
— А сейчас придумал ублюдок какой-то всю работу на день с утра записывать. Не сделал — так все, мало того, что премию вычтут, так ещё и зарплату режут на корню, собаки, — рабочий всплеснул руками, негодуя. — И теперь делаю черт пойми что, а не то, что производству надо! Потом все это на складах пылиться.
— А почему не пишут то, что на самом деле нужно?
— Как ты это запишешь? Прибегает мастер со сборки с выпученными глазами и говорит — дай! А ты ему ему ответ — извини, но в сменном задании у меня этого не написано.
— И ты не делаешь?
— Ну смотря как попросить, — слесарь гоготнул, щёлкнув по сонной артерии указательным пальцем.
Рабочий далее рассказал, что теперь не имеет возможности взять задание в обход листа сменного задания, что замедляет производственный процесс. Но самая соль здесь в том, что и те позиции, которые написаны в листа не всегда есть возможность выполнить. То инструмента не хватает, то материала. И от того очень часто получается простой — мастер при этом руками разводит, мол так выше спущено. И сделать ничего не может, а срочное задание по итогу приходится переносить аж на следующий день, в новое сменное вписывать.
— А иначе никак, — заключил пожилой слесарь. — Вот сейчас, мне надо железяку ковырять, а ее умники перекалили, специальный инструмент нужен, только его нет прям щас. Ну я и простаиваю...
Протопопов слушал, кивал, понимая, что это не совсем то на что он рассчитывал, когда спускал распоряжение о нормировании трудового дня и производимых работ. Выходит на производстве не хватает тяму грамотно интегрировать в процесс систему, сделать его работоспособным. И получаются перекосы...
— Поэтому мне заняться нечем, прости за грубость, но я уже битый час пальцем в жопе ковыряюсь.
В этот момент Александр Дмитриевич заметил приближающуюся к нему делегацию. Сразу несколько человек, которых вёл Федя. Мастера, замы и начальник цеха. Среди мастеров — один из людей Каланчи, которого Протопопов припоминал в лицо.
Один из них мужчин средних лет, как выяснилось начальник цеха Пётр Михайлович, подошёл к Протопопову и принялся тотчас расшаркиваться. Министра он узнал незамедлительно.
— Александр Дмитриевич, милостивый государь, чего же вы нас не предупредили о своём визите, мы бы подготовились как следует, мы бы стол накрыли, в конце то концов...
— Вы лучше вместо стола людям спецовку купите. Работают в чем попало, милостивый государь. — перебил Протопопов, этими словами вызвав немалое изумление
