Экзотеррика. Тьмир - Василий Головачёв
Волна интеркома принесла чей-то негодующий возглас, но одёргивать пилота Дарислав не стал, начиналась самая ответственная фаза разведрейда.
Виом сделался чёрным, изображение эскадры на нём исчезло. Затлели жёлтым транспаранты освещения рубки. Но темнота за бортом корабля длилась недолго. Видеокамеры системы обзора продолжали работать, и по мере движения эскора вокруг него начали собираться гроздья тусклых синих и фиолетовых огней.
Дарислав почувствовал тонкую вибрацию, сотрясшую тело буквально на клеточном уровне.
Очнулся Калиф:
– Чую скачок ментального поля, превышающий уровень полевой защиты!
– Жозефина? – выговорил Дарислав.
– Генераторы на пределе! – быстро ответила оператор.
– Подключи резервное «зеркало»! – приказал капитан Давлетьяров, обращаясь одновременно к Жозефине и Калифу.
Кольцевой виом рубки снова стал чёрным, до тех пор пока система обзора не включила защитный слой поляризованного вакуума в комплекс аппаратных средств, каждое из которых было настроено на свой диапазон электромагнитного излучения. Через три секунды виомы прозрели. Темнота в их глубинах не рассеялась, но скопления светящихся клубочков, похожие на гроздья винограда, начали укрупняться.
Дышать стало легче.
– Что происходит?! – прошептала Вия Аматуни.
– Мы прошли внутрь Колобка, – констатировал Шапиро. – В письме Копун сказал, что там находится преобразователь метрики. Его зону мы и видим изнутри.
– Интересно, как ему удалось выяснить такие подробности об устройстве Колобка? – проговорил Весенин. – И что это значит – преобразовать метрику?
– Это значит, что Властителям удалось создать портал, изменяющий количество измерений пространства. Вполне может быть, что мы сейчас движемся не в трёхмерном евклидовом, а в четырёхмерном пространстве, а то и выше. Очевидно, только через трансформацию мерности и можно построить мостик из нашего континуума в тёмную Вселенную.
– В Тьмир! – радостно подхватил Спирин.
– Но не является ли этот преобразователь ловушкой?
– С чего вы взяли?
– Копун до сих пор не вылез обратно из своего Тьмира. – Весенин хрюкнул, что, наверно, означало смешок. – Разве мы не рискуем застрять там же, сунувшись за ним?
– А разве вы не подписывали соглашение с органами, что согласны участвовать в рискованной экспедиции? – осведомился мрачно майор Серёгин.
Дарислав улыбнулся в душе, посочувствовав командиру группы спецназа, которому тоже надоело вечное ворчание учёного.
Весенин молчал.
– Копун не стал бы оставлять рекомендации, как последовать за ним, – участливо сказал Шапиро, – если бы не просчитал последствия.
– Но он не вернулся.
– Мы и пришли сюда, чтобы выяснить причину.
– Парни… – начал Дарислав, не зная, как долго продлится дрейф корабля внутри Колобка.
По-прежнему архитектура его внутренностей оставалась непонятной, и даже совершенные системы контроля пространства «Салюта» не могли определить или синтезировать интерьер «центра преобразователя метрики».
– Может быть, дать малый вперёд? – предложил Давлетьяров. – Или назад?
Дарислав обдумал идею, выслушал спор физиков, затеянный Весениным, принял решение:
– Малый вперёд! Минимальный импульс!
Калиф выполнил приказ.
«Салют» медленно поплыл во тьму.
Гроздья клубочков электрического пламени перестали увеличиваться в размерах, будто остановились. Оделись в «шубу» искр, и на эскор обрушился со всех сторон каскад голубых молний, пронзивших, как показалось Волкову, корабль и людей насквозь!
Сознание оборвалось… и вернулось через несколько мгновений, отозвавшись стоном всех нервных узлов и клеток!
Отсеки корабля заполнил стеклянный хруст, словно в стенах лопалось стекло, рвались кабели, провода, трубы и шпангоуты! Хруст сменился злобным шипением, напоминавшем процесс испарения воды, льющейся на раскалённую жаровню.
– Калиф! – с трудом разжал челюсти Дарислав.
Но уже через секунду неприятные ощущения ослабели, и пост управления эскором залил поток белого света. Словно включились мощные прожекторы, осветившие корабль со всех сторон.
Дарислав сначала подумал, что просто отключилась система обзора и компьютер занялся её настройкой. Однако реальная ситуация оказалась удивительнее.
«Салют» висел в абсолютно белом пространстве, заключённый в кубическую конструкцию, у которой отсутствовали грани, а рёбра представляли собой призрачные струи золотистого свечения.
Космолётчики зашевелились, приходя в себя.
– Где… мы? – вяло спросил Ткачук.
– В Тьмире, – хохотнул Шапиро.
– Это… тёмный мир?! – недоверчиво проговорила Вия Аматуни.
– Если процесс перехода прошёл стандартно, то да.
– Но здесь… светло!
– Значит, таков здесь космос. В нашей Вселенной он чёрный, несмотря на присутствие звёзд и галактик, а в тёмной он… – Шапиро поискал термин, – тёмный.
– Здесь нет звёзд?
– Должны быть, но тоже чёрные. Хотя я могу и ошибаться. В мир изнанки Мультиверса я ещё не попадал. С другой стороны, и белый цвет здешнего континуума может быть иллюзией, если тутошний свет недоступен нашим видеокамерам.
– Но если здесь есть скопления тёмной материи, мы должны их видеть?
– Повторяю, это возможно в том случае, если наша аппаратура способна фиксировать здешний свет. – Голос Шапиро пропал, но тут же раздался снова: – Извините… выронил чашку… Я бы вообще назвал этот свет антисветом. Коллеги должны знать, что некоторые ортодоксы в мире науки вообще предложили теорию, по которой мир тёмной материи и есть настоящий антимир, из которого наши ускорители выбивают античастицы. То есть эта теория утверждает, что оба мира – наш, так сказать нормальный, и антимир – рождались одновременно, но после фазового перескока после фазы инфляции разделились на две части: условно верхняя стала нашим миром, условно нижняя – антимиром.
– Бред! – сказал Весенин с отвращением.
– Вам надо спорить не со мной, Тим, а со своими коллегами, просчитавшими концепцию. Я вижу, что вы приверженец традиционного подхода М-теории, нет?
– А вы?
Шапиро рассмеялся:
– У меня свои заморочки.
– Прошу минуту, господа, – послышался голос Калифа. – Всеволод прав, я ещё не отрегулировал систему обзора.
– Ну, вот, сейчас увидим реальное положение дел.
– Значит, мы видим сейчас не то, что существует на самом деле? – поинтересовался Ткачук.
Стены рубки потемнели, потом снова вернули белизну. Только теперь корабль окружали далёкие тёмные кружева, собираясь в сетчато-волоконные структуры наподобие стеблей лишайника или мха. По сути, это были скопления местных «галактик», соответствующие галактикам родной Вселенной, образовавшиеся в узлах тёмной материи. Разве что конфигурация паутинных волокон здесь немного отличалась от рельефа скоплений «реальных» галактик: они были «лохматее» и казались размытыми рукавами-отростками пыли.
– Ещё минуту, – предупредил Калиф.
– Да? – удивилась Вия. – Ещё не всё?
– В этом пространстве диапазон электромагнитной поляризации уплыл в длинноволновую часть спектра. Подстраиваюсь.
Виом мигнул, прозрел, и вокруг странной кубической конструкции, обнявшей корабль, сформировались необычного вида и цвета фрактальные фигуры цвета побежалости на стали после остывания расплава. Их было не так уж и много, может быть не больше сотни, и все они объединялись тёмно-зелёными, с фиолетовым отливом, колючими отростками «мха».
– Вот вам и местные звёзды! – воскликнул Шапиро. – Либо планеты. Великий Аттрактор изнутри, так сказать! То есть такой, каким он сформировался в Тьмире! В нашей реальности мы можем ощущать только его гравитационное поле.
– С ума сойти! – прошептал кто-то.
– А этот куб? – полюбопытствовал Ткачук, на которого
