Пограничник (том 2) - Сергей Анатольевич Кусков
Озадачила. Но что и говорить, обнадёжила. Дундук! Пропагандист недоделанный! Сильвестра нашёл, мобилизовал, решил устраивать собственный отдел пропаганды, как деньги появятся, а о таких банальностях со стороны веры не подумал. Сказано, атеистическое воспитание, да и государство вокруг отнюдь не религиозное было, пусть в церкви народ ходил и лоб крестил.
— Мне на ум только молния просится, — признался я. — Электричество. Но как её сделать — не знаю.
— И я не знаю. — Она поёжилась. — Я знаю про микробы и вирусы, но ничего не скажу про физику. Но явление должно быть на самом деле… Знаковым. Мощным.
— И немножко брутальным. Андрей же. — Помолчал, задумавшись. — А ещё лучше если с водой как-то связано будет.
— Угу.
— …Но тут вообще пас. — Лучше вовремя признать правду. Пока мыслей нет.
— Ром, — она прижалась плотнее, уткнувшись мне в шею, — я тебе идею подбросила — дальше думай. Это мир мужчин, вот и будь мужчиной, принимай решения! Я уже устала быть сильной. Дай мне побыть женщиной. Тем более, если я стану мамой… Снова… — Она заплакала.
Я утешал её, гладил, а она не переставая, заливалась всё больше и больше, не взирая на начавшийся полноценный летний дождь.
— Три аборта! — наконец, произнесла она. — Три! — плач превратился в истерический рёв. — А после больше не смогла, время вышло. И только здесь поняла, что наделала. Что это тоже убийство. Может мне дали шанс искупить вину ТАМ?
Прижал её к себе сильнее… Но даже не знал о чём думать.
— Ром, не молчи, ответь! — просила она. — Пожалуйста! Могли мне дать здесь шанс искупить тамошние грехи?..
Я гладил её по волосам, грея её тело, но не в силах защитить от падающих с неба пусть не ледяных, но холодных капель. С этой стороны её биографию не знал — не было у нас про её прошлое разговоров.
Что ж, почему и нет? Искупление не каждому дано. Но раз дали — надо работать над этим. И мне надо работать. Она уже, наверное, искупила, принеся вундервафлю для всех — дешёвое чудесное лекарство, которое вылечит миллионы. А за мной сотни тысяч людей, которые ждут защиты, и я пока ещё далёк от поставленных целей.
Решено, буду искать себе небесного покровителя. К чёрту прошлую жизнь без веры! Если веры в душе нет — надо её самому себе придумать.
Глава 22. Nuestra Señora
Основной смысл идей Рона Хаббарда, основателя секты саентологов (по недоразумению называемой Церковью Саентологии) в том, что если ты хочешь стать крутым и заработать денег (для Америки это одно и то же) — придумай религию.
Честно, я не религиозный. Ни разу. И ТАМ не был замечен истово расшибающим лоб, и тут не собирался. Может время ещё не подошло, ибо как пел Егор: «Не бывает атеистов в окопах под огнём». Так и я к пяти десяткам начал бы и лоб крестить, и на службы ходить. И даже близость пресловутых окопов ЗДЕСЬ ситуацию не исправила. Да, орки. Да, сожрать могут. И свои, людишки, чем-то острым запросто проткнут и скажут, что так и было. Вон, Марк погиб на моих глазах, Тита, слава богу, выходили, а после вообще фактически на войне побывал — а поди ж ты, так и остался циником и мелкобуржуазной атеистической сволочью. Да, знаю, что бог где-то там есть, чего-то творит, движуху организует, но я как бы в курсе за что Адама с Евой из рая изгнали — чтоб своей головой думали и своей жизнью жили. И так и собирался делать до скончания дней — сам и только сам, лишь изредка, для порядка, молитва, чтоб вообще не забыть корни и истоки. Как-то так вот. Но жизнь вносит свои коррективы, и мы, протуберанцы естества на таинственных тропинках мироздания, можем только предполагать. А высшие силы сидят в своих кущах и ухохатываются с нашей наивности.
В общем, Рон Хаббард оказался прав. Хочешь стать крутым для своего мира — придумай религию. Хотя бы свою собственную, для одного себя. И заставь всех в неё поверить. Но главное, ты должен поверить в неё сам. Ибо не сможешь долго ИГРАТЬ, втирать очки. Люди прокупят, скривятся, и после ты никому ничего не докажешь. Только искренность — вот наш конёк. Только искренняя вера, пусть даже в то, что ты только что придумал.
И я поверил, создав себе собственную религию.
— Поднимайся! Поднимайся, морда! — Пнул носком сапога тушку развалившегося на соломе монаха. Вид у него был так себе — на лице следы измождения, одежда превратилась в рубище, дыхание тяжёлое. Второй, его напарник, был в чуть лучшей форме, но только за счёт более плотной фигуры и сильного организма.
— А, что? — Брат Амвросий открыл глаза. — Ты-ы? — Ненависть в глазах.
— Я, — согласно склонил я голову. — Пошли.
— Никуда я не пойду… А-а-ай! — От мгновенно последовавшего моего пинка орденец взвыл. — Иду-иду! Ирод!
Кстати зря, не таким он и плохим был, этот Ирод. О стране заботился, о людях. Просто встал поперёк пути адептам секты новой религии. Кто ж знал, что за этими убогими будущее! А про казни младенцев — нет ни одного документального её подтверждения. При том, что евреи очень щепетильные, и всё-всё тщательно документируют — кто сколько им должен, и до какого поколения им потом это будут отдавать. Впрочем, ни строчки о жизни Исуса Распятого также не зафиксировано, но оставим этот вопрос богословам — вера она такая вера, фактов не требует.
— И ты тоже. — Брат Амвросий поднимался, разминая затёкшие, видимо, от неудобного лежания на холодной и жёсткой земле, руки и ноги. Я же подошёл к открывшему глаза Одоакру.
— Зачем? — спокойно произнёс он.
— За шкафом. Пошли.
Одоакр кашлял. Простыл. Стража сказала, вчера их бригада весь день в воде провела. С утра-то было тепло, а вечером задождило, и, видно, немного парнишки подпростыли. Приказал сегодня гнать на реку в воду только воинов-полубратьев, полных братьев решил пощадить. Я ж должен быть ещё и милостивым, как без этого?
Поднялись в мой кабинет, где указал им на места напротив.
— Так, братцы-кролики! Последние новости. Вы вчера активно трудились, знаете, нет — не в курсе, потому информирую. Вчера в наши следопыты нашли и обезвредили четверых ваших братьев-егерей, пытавшихся спрятаться в степи. Двое из них убиты, один сильно ранен, но моя лекарка, она только что приехала со мной, сказала, жить будет.
