Александр Афанасьев - Период распада
— На хвостовом готовность, — заявил и Спенсер. Он сидел на складном стуле на откинутой бортовой аппарели и управлял крупнокалиберным пулеметом. Он не мог видеть то, что происходит впереди, и мог лишь напоследок дать кому-нибудь хорошего пинка. Говорили, что кормовой стрелок не нужен, что он мешает посадке-высадке десанта, что надо его убрать, чтобы облегчить вертолет. Но те придурки, которые так говорили, ни разу не видели Стива Рикоффа, вернее то, что от него тогда осталось, и ни разу не пытались убраться из очень, очень дерьмового места с погоней на хвосте…
— Точка два — разворот на курс двести пятьдесят.
— Исполнил, — отозвался подполковник. Вертолет чуть качнуло.
Море в блистере сменилось на весенний, оживающий от зимней стужи с сыростью пейзаж, пополам сельский и курортный. Говорят, раньше здесь делали хорошее вино — но теперь его делать было некому. Они заходили на Одессу с юго-востока, под вертолетом проносились дороги, какие-то бывшие дачи, многие сожженные или разрушенные.
— Точка рандеву!
Соколовский огляделся:
— Где эти черти? Они что, решили, что я полечу над городом в одиночку?
Вертолет начал тормозить свой стремительный бег, чуть задирая нос и уходя влево, в сторону моря.
— Сэр, кажется, они на подходе… — доложил Круз, на всякий случай наводя пушку. Россия была рядом, а в России было немало психов…
— Дракулам, наблюдаемым по левому борту, — я Бегун-три, как слышите меня!
— Бегуну, слышим тебя четко и громко, готовы прикрывать.
— О’кей, тогда занимайте позиции выше меня, отбой.
Вертолет снова лег на курс, теперь уже под ним неслись пригороды.
— Город!
— Город — принято.
Команда «город» была особенной, ее выполняли все пилоты, которые длительное время летали здесь и которым была дорога их задница. По этой команде командир бросил машину вправо, а потом так же резко — влево, да так, что готовящиеся к бою румынские спецназовцы в десантном отсеке едва не падали друг на друга. Город — опасное место, там опасно все: и пулеметы, и ракеты РПГ, и «Стрелы», и если хочешь выжить — нельзя лететь по прямой, нужно постоянно маневрировать. Вот подполковник и дергал свой вертолет как в пляске святого Витта.
— Два-майк![53]
— Два-майк, приготовиться! — заорал во все горло Круз в десантном отсеке, но половину его слов не было слышно из-за рокота винтов и свиста вертолетных турбин.
По левую руку пронеслось знакомое здание какой-то бывшей портовой гостиницы — на него ориентировались все вертолетчики, летающие над Одессой, оно было своеобразной точкой отсчета, и Соколовский сразу же отвернул от него вправо, гася скорость. Сейчас им предстоит пережить несколько минут настоящей опасности — высадка десанта.
— Левее. Еще… гаси скорость.
— Тридцать секунд, снижаемся.
— Тридцать секунд! Готовность к сбросу!
Кормовой стрелок-наблюдатель отвлекся от пулемета, приготовился сбрасывать трос.
— Вон нужное здание!
— Принято!
И тут — словно искры вышибло от блистера, пущенные снизу автоматные пули не смогли пробить броню и ушли выше.
— Вот дерьмо. Быстрее!
Вертолет почти идеально завис над зданием, в отличие от бойцов Дельты и САС румынские спецназовцы не умели зависать на тросах, чтобы максимально быстро, как только вертолет зависнет, оказаться на объекте. Поэтому они дождались, как вертолет зависнет, — и только тогда с топотом бросились к тросам. Ни одна из огневых точек вертолета работать не могла, да и Дракулы их прикрыть тоже не могли — оставалось только молиться, чтобы ни у кого внизу не оказалось в такой опасный момент РПГ или чего похуже. Если окажется — то будет «Черный ястреб сбит-2»[54]…
Среди тех, кто десантировался в этот день на здание, был и капрал румынской армии по имени Стефан Вердец. Он родился в Трансильвании, на родине графа Дракулы и имел венгерские корни — но был горд тем, что служит Румынии, даже — Великой Румынии. В отличие от всех других стран региона, безвольных и жалких, Румыния все время занимала довольно жесткую и принципиальную позицию, зачастую противореча большим, великим странам. Так его учили в гимназии, забывая при этом упомянуть, что фюрер германского рейха Адольф Гитлер сказал про Румынию: «Если Румыния вступила в войну и закончила ее на одной стороне — значит, она перебежала дважды». Это при Великом Кондукаторе[55] Румыния действительно стала сильной и во многом независимой державой. Опираясь на помощь старшего брата — СССР, и в то же время жестко с ним полемизируя по многим вопросам — Румыния создала практически автономную систему хозяйствования, снабжавшую эту небольшую страну всем, что только может пригодиться. Причем это была высокотехнологичная продукция! При Чаушеску в стране существовало автомобилестроение — грузовики ROBAR, самостоятельно разработанные, с удовольствием покупали в Африке и на Востоке, самолетостроение — лицензии на вертолеты закупили во Франции и стали делать «Пуму», современнейший на тот момент транспортный вертолет, а лицензии на самолеты закупили в Британии — и тоже на современный самолет. Совместно с Югославией был разработан легкий штурмовик «Орао» — такой, что стоял вопрос о принятии его на вооружение в СССР! В стране производились все виды бронетехники, советские, но сильно переделанные, все виды стрелкового вооружения, почти весь спектр гражданской продукции. В это сложно поверить — но в начале восьмидесятых Румыния совместно с Югославией начала разработку двух истребителей четвертого поколения, тяжелого и легкого, причем тяжелый не должен был уступать по своим характеристикам Су-27![56] В стране впервые за все время ее существования была создана боеспособная армия, а Секуритате — румынская специальная служба — по многим своим успехам не уступала восточногерманской Штази, безусловно, одной из лучших разведывательных служб, которые когда-либо существовали в мире.
Да, в Румынии того времени существовали и политзаключенные и пытки. Да, наверное, напрасно Великий Кондукатор выплатил весь внешний долг Румынии[57], и ради этого при работающей на полную мощь экономике свет в дома давали на несколько часов в день. Но если сравнить с тем, во что превратили Румынию после Чаушеску… возникают вопросы, а что же все-таки лучше.
В отличие от некоторых других стран Восточной Европы — в Румынии революция шла с большой кровью. Стефан хоть и был маленький, всего три года ему было, но хорошо помнил те дни, когда отец сидел с ними дома и трясся от страха. В Бухаресте — столице Румынии — начались настоящие уличные бои, войска госбезопасности и агенты Секуритаты стреляли… нет, не в народ, как это было принято считать. В армию они стреляли! По сути — произошел армейский бунт, возглавляемый генералом Анастасие Виктором Стэнкулеску, начальником Генерального штаба румынской армии, а поддерживали его — Советский Союз и США! Об этом сейчас мало кто помнит — но тогда в Румынии столкнулись интересы основных геополитических игроков в немыслимой ранее конфигурации: США, горбачевский СССР и румынская армия против румынских спецслужб, Кондукатора и… Китая с Палестиной! Когда в Бухаресте шли уличные бои, а боевики палестинского отряда 17 — элиты мирового терроризма на тот момент — охотились за генералом Стэнкулеску и некоторыми другими армейскими генералами, под Бухарестом произошел короткий, но жестокий бой советского и китайского спецназов! Понеся потери, советским спецназовцам все же удалось отбить у китайцев тело Чаушеску, которое потом бросили там же! Закончилось же все тем, что в Румынии пришли к власти не демократы — пришли к власти люди, которые только для запада были демократами, на самом же деле они были платными агентами Секуритаты. Почти не изменилось после переворота и высшее командование армии.
После переворота высшие чины армии и Секуритаты остервенело ринулись на собственную страну — грабить. Большая часть Секуритаты была не разогнана демократами — она сама превратилась в ряд мощнейших мафиозных группировок, занимавшихся торговлей людьми, детьми, контрабандой наркотиков и сигарет. Эти же люди фактически контролировали власть в стране — уровень работы Секуритаты во времена оны был таков, что кто бы ни приходил к власти, кого бы ни избирали на выборах доверчивые сограждане — на каждого второго в тайных архивах, которые никто и не подумал сжигать — находилась расписка о сотрудничестве. Демократия для Румынии неприемлема — в этой стране демократы пляшут под дудку мафии.
Сам Стефан не знал и не понимал того, что происходит в стране — он был просто маленький. Просто он ходил в школу, видел, как бедно живут его родители и он сам — школьные костюмы он донашивал за своим братом, а на столе обычным блюдом была мамалыга. И в то же время он видел роскошные лимузины «Мерседес», которые были и в его трансильванском захолустье. Шансов пробиться наверх у него было два — либо идти в армию, либо в мафию, на обучение в университете денег у родителей не было, они не смогли бы заплатить даже за один курс. Конечно, не стоит сравнивать нынешнюю демократическую Румынию с Румынией пыток и лагерей, где было бесплатное высшее образование, не стоит. По настоянию отца он выбрал первый путь — от второго отвратил Господь, к восемнадцати годам он не был судим.
