Алек Майкл Экзалтер - Иная реальность
— Вирта, пошли в войнушку, в "Тоттенштайн". Миссия выполнима. Нас ждут великие дела, графиня. А также графы и графины на званом ужине.
— К вашим услугам, ваше сиятельство.
Четвертую миссию Кирилл тоже проходил обычным порядком по спонтанному сценарию, только догадываясь с каким противником и в какой момент времени ему придется столкнуться. Сейчас они с Виртой договорились попробовать свои силы в жанре авиакосмического симулятора…
…Для разминки Кирилл и Вирта на двух суборбитальных фронтовых истребителях пренебрегли хронологией игры и, чуть погрешив против исторической правды, рассеяли в февральском небе над Дрезденом 1945 года англо-американскую авиацию. Тем самым, они не дали Дяде Сэму и Джону Булю благополучно отбомбиться и превратить прекраснейший город в груду развалин. Все-таки кое-каким авиакрыльям союзников бомбетание с большой высоты все же удалось, но только потому, что ведущий Кирилл и ведомая Вирта несколько увлеклись, когда с упоением в аркадном режиме щелкали один за одним неповоротливые и медлительные истребители прикрытия англосаксов. Засим в атмосфере и в околоземном пространстве они вдвоем самозабвенно гонялись за стратосферным командно-разведывательным модулем, где засели военные советники-андроиды, осуществлявшие координацию боевых действий англо-американских ВВС. Тороидальный летательный аппарат противника, несмотря на неуклюжую конструкцию, обладал великолепной маневренностью, его антигравы развивали солидную тягу, и он нес на борту тяжелое вооружение в виде импульсных электромагнитных орудий и самонаводящихся торпед с аннигиляционными разделяющимися головными частями. Ведомый истребитель Вирты, получив серьезные повреждения основной антигравитационной двигательной установки, перешел на реактивную тягу и был вынужден выйти из маневренного боя, укрываясь за аэрокосмическим минным заграждением. Вражеский тороид, погнавшийся было за легкой добычей, ведущий изловчился лишить всех внешних сенсоров и трех четвертей мощности силового защитного поля. Это, когда Кирилл ему, вражине, влепил прямым попаданием кинетическим снарядом с нобелиевой боеголовкой. Потом ведущему Кириллу уже не составило большого труда неожиданным маневром загнать андроидов на минную банку, поставленную ведомой Виртой. Добивали они противника совместными скоординированными усилиями с безопасной дистанции из гигаимпульсных конвейерных орудий…
— …Благодарю за службу, Вирта.
— Это не в службу, а в дружбу, Кирилл.
* * *В четверг утром Кирилл принял волевое решение ввести любимую женщину Дашку в царскосельские чертоги в статусе экономки.
Вот обрадуются Катерина с Ингой! Дашка быстренько их заставит любить бывшую советскую Родину и ходить по одной половице, а ротвейлера они и так на Вы называют, сохраняя благоразумную коммуникативную дистанцию между собой и хозяином, находящимся в обществе боевого пса.
Кирилл также пришел к выводу, что сегодня ему не стоит брать с собой любимую псину. Он и без того перегрузил Дона интенсивной дрессировкой. Все хорошо в меру. Собачья психика — штука нежная и хрупкая, всегда возможен нервный срыв. А пес-неврастеник ему совершенно ни к чему. Между прочим, и Федька вчера его об этом предупреждал, призывая не усердствовать со стрельбой и взрывами у кобеля над ухом. Стало быть, пускай Дон останется в городе под присмотром Вирты.
На царскосельском объекте пуско-наладочные работы под надзором Вирты шли с опережением графика. Установленные и опробованные дизель-генераторы хоть сейчас могли автономно запитывать охладители, системные блоки кластера и коммуникационное оборудование. Катерина с посудомойкой возились на кухне, а Инга вовсю муштровала свою помощницу, тоже нанятую вчера с разрешения хозяина приходящую прислугу. Все шло своим чередом, когда Кирилл уединился с Виртой в своем кабинете на третьем этаже для обмена мнениями и впечатлениями.
— Как думаешь, завтра машину наладят?
— Без проблем. К десяти утра управятся.
— Когда эти обормоты уберутся, займемся лабораторией, я уже договорился насчет оборудования. Люди начнут работать с понедельника. Вот что, Вирта, надумал я окончательно сюда перебраться.
— В редакцию отсюда ездить будешь? Оно тебе надо?
— Наверное, да. Что-то не хочется резко ломать образ жизни. Рутина затягивает. Я в Хатежино. К обеду вернусь.
Федор Хатежин одобрил решение Кирилла дать выходной кобелю.
— Тебя бы так, Дербан, гонять. У тебя бы давно крыша съехала.
— Меня, Толстый, дрессировали покруче, чем ты чего-то там видел, когда служил погранцом. А собаку будем беречь, ясно, что она — не человек.
— Привози кобеля завтра. Покажу вам один любопытный кунштюк.
— Тебе, Федька, пора учебник по дрессировке писать.
— Некогда. Куда мне в писатели со всем эти хозяйством?
В Хатежине Кирилл остался тверд в своем решении посадить Дашку на царскосельское хозяйство. Ее в поместье беспрекословно слушались лошади, коровы и Федькины бычары-инструкторы.
— Собирайся, едем, у меня для тебя большой секрет для маленькой кампании из нас двоих.
— Кирюша, только мне в город нужно. Маму из больницы сегодня выписывают.
— Потом отвезу тебя и в город.
— Нет, Кирюша, извини, я сейчас на скутере прямо в город. Мне его Федины ребята вчера на своем фургоне привезли. А сюрприз ты мне сделаешь завтра. Хорошо, милый. Я тебе позвоню.
— Как скажешь. Но завтра обязательно, — сам не понимая почему, Кирилл без возражений согласился и поехал обживать царскосельское жилище. Еще до обеда ему там следовало распорядиться вторым завозом мебели. А Дашка никуда не денется, завтра он ее в Царское Село доставит и представит, как положено.
После обеда Кириллу позвонил сам главред и попросил прибыть для разговора в редакцию перед закрытием номера. Ага, начальство созрело! И Кирилл со всей возможной учтивостью откликнулся на просьбу руководства. Главред был лапидарен и в любезностях не рассыпался. Он предложил Кириллу стать членом редколлегии с правом совещательного голоса и номинально занять должность заместителя художественного редактора Колядкина. При сохранении прежнего оклада и уровня премиальных Кирилл Дербанов освобождается от газетной рутины, за исключением того, что раз в неделю он должен осуществлять оперативное дежурство по выпуску. Кирилл поблагодарил руководство за высокое доверие и попросил дать ему время подумать до завтра. Все обустраивается, как нельзя лучше, начальству рога тоже обломали. И Кирилл Дербанов после ужина в ресторане, небрежно расслабившись за рулем шикарного спортивного автомобиля, поехал в свой родной район окраинных хрущоб, панельных и крупноблочных.
Свою железобетонную окраину сами местные жители называли, как угодно, но только не Черемушками. А вот злопыхатели из кварталов, расположенных ближе к центру, именовали соседей дебиловцами, а их район Дебиловка по той глупой причине, что в доисторические времена строительства коммунизма на месте этой городской застройки располагалась деревня Биловка. Само собой, дворянская частица де прилепилась к аборигенам простонародной окраины как банный лист к заднице. Доныне младшее поколение имело кулачное право наказывать городских оскорбителей одного с собой возраста. Тогда как старшие давным-давно на все махнули рукой и нисколько не обижались, что во всем городе их считали дебиловцами или еще короче. Кирилл Дербанов про обидную кличку знал, но полагал, что в силу зрелого возраста она к нему не имеет ровным счетом никакого отношения. Ни сейчас, ни потом, когда он покинет этот район детства, отрочества и юности.
Уже почти стемнело, когда он загнал свой "порше" в гаражное стойло и неспешной барственной походкой направился к пятиэтажке, где он вот уже без малого десять лет проживал и был прописан. Завтра ему предстояло отсюда переселяться, поэтому ему было немного грустно покидать обжитое место.
Печаль моя светла, невзирая темное время суток. Темна вода в облацех.
Войдя во двор, Кирилл привычно посмотрел на свой пятый этаж. В тот момент его благодушие внезапно и неприятно испарилось. Со своей позиции он прекрасно видел, что окно в его комнате плотно занавешено шторами, а между щелей пробивается отвратительно яркий электрический свет. Это во все свои канделы, канделябры и шандалы светила старая теткина люстра.
Да будет свет, черт бы его побрал! Неприкрытые металлическим колпаком нити накаливания электрических ламп и прямые солнечные лучи Кирилл Дербанов ненавидел всеми фибрами своей компьютерной души. А все за то, что они забивают цвета на мониторе, а на повышенной яркости дисплея глаз начинает замыливаться и острота зрения снижается. По этой причине рабочий ЭЛТ-монитор Кирилла в редакции от вредительского освещения сверху и с боков прикрывал матово-черный козырек-бленда, позволяющий профессиональному пользователю видеть цвета в отраженном и смягченном свете. И в силу тех же обстоятельств старые мастера эпохи Возрождения предпочитали, чтобы окна их мастерских выходили на северную сторону. Жгучим лучам южного солнца и вольфрамовым нитям накаливания безразлично, на какой излучающей или отражающей плоскости они пожирают цвета и оттенки: будь то жидкокристаллический экран, стекло катодной трубки или поверхность льняного холста, покрываемая масляными красками.
