Мэттью Фаррер - Наследие

— Никаких намеков.

— И я полагаю, что мне даже не нужно спрашивать, что он говорит насчет техножреца флотилии, который как вошел в его храм с кровью наследника, так больше его никто и не видел?

— Именно так, мэм, не нужно.

— Как ты думаешь, Куланн, что случилось?

— Не могу сказать, мэм, я все время был с вами.

— Я вообще-то серьезно, — сказала она, глядя на него зелеными глазами. — Мне интересно это услышать. Мне хочется знать, как работают умы моих коллег. Давай.

— Что-то произошло, мэм.

— И?

— Механикус ревностно хранят свою приватность и соблюдают таинственность. Если что-то случилось с Гелиспексом, то ни один из них ни за что не выйдет и не скажет об этом, причем даже многим членам собственного ордена, ведь это бросит тень на Санджу как на хранителя машины. Я не думаю, что это из-за той поездки на Трайлан. Он беспокоился насчет эффекта, который произведет на Гелиспекс путешествие и пребывание на неосвященной земле, но, скорее всего, сама машина так и не покинула Босфорский улей. Я полагаю, что-то произошло после того, как тот вернулся. Может быть, это связано с шестеренком — извините, мэм — техножрецом из флотилии, который его навестил. Если только он не покинул храм каким-то неизвестным нам способом.

— У нас довольно хорошее представление о том, что происходит в большей части Августеума, Куланн, так что я абсолютно уверена, что единственный выход из того святилища — это его главные двери. Что до меня, то я думаю, что Диобанн мертв, либо потому, что он как-то связан с недоступностью Гелиспекса, либо потому, что он что-то не то узнал и другие адепты его из-за этого убили. Я достаточно хорошо отношусь к генетору-магосу Сандже, но не питаю никаких иллюзий насчет того, на что он способен, если по-настоящему разозлится. Я тебе рассказывала про ячейку Механикус, с которой мы имели дело на Дон-Круа?

— Нет, мэм. Но ваши соображения насчет того, что случилось с Диобанном, совпадают с моими.

— Правда? Тогда тебе так и надо было сказать, Куланн. Очень важно соблюдать откровенность между арбитром-сеньорис и его помощниками. Я должна быть уверена, что слышу все мысли, которые появляются у тебя в голове.

— Да, мэм, — сказал Куланн, вытянувшись в струнку так, что спина задрожала от гордости.

— Отлично. Теперь иди проверять протоколы. Очевидно, между нами и Санто Певрельи сейчас страшные варп-бури, которые задерживают корабль преемника. Другого, в смысле. Но пока что мне придется сообщать эмиссару Варрона Фракса, что сосуд с его кровью, который он привез через эти бури, теперь фактически бесполезен. Уверена, он будет рад это услышать. Судя по всему, на пути сюда сейчас творится такое, что и злейшему врагу не пожелаешь.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

— Вы останетесь здесь, — сказала Домаса Дорел. — Черрик, загороди ему путь.

Она бы сама это сделала, но из-за адского шторма, бушующего за обшивкой, она тратила слишком много сил на то, чтобы не падать и сохранять свои мысли в целостности. На ее виски сильно давило, как при мигрени, и вспышки энергии на поле Геллера отражались в ее варп-оке, как красный свет, видимый сквозь закрытые веки. Она прислонилась спиной к гладкой металлической стене жилой палубы.

— Нет, мэм, — сказал Черрик.

Сначала Домаса не поверила в то, что услышала, а потом вспыхнула гневом, и от этого, в совокупности с уже накопившимися эмоциями, у нее закружилась голова.

— Весь доступный боеспособный экипаж должен начать охоту на эту тварь, — продолжил он. — Это одно из самых старых правил поведения на борту корабля.

Говоря, Черрик глядел на короткоствольные лазганы в руках Варрона и Рики, и его слова подчеркивали сирены, гудящие в коридорах вокруг.

— И вы не прикажете мне не подчиниться этому правилу, мадам Дорел, — вставил Варрон. Позади него собрался небольшой отряд бойцов «Ганн-Люктиса», которые тихо переговаривались и переглядывались друг с другом. — Я оставил сына в руках у своей жены восемью палубами выше. Уж поверьте, я бы предпочел быть с ними, чем здесь. Но Черрик прав, это наша обязанность.

— Вы — наследник, — сказала Домаса, но не очень воодушевленно. Ей не хватало энергии. — Если что-то с вами случится, считайте, вся цель путешествия пошла прахом. Как вам такое?

Мимо простучала сапогами дюжина рядовых матросов с побелевшими лицами, хриплыми голосами повторяя молитву, которую запевал их предводитель. Они направились вниз по рампе за спиной Варрона. В основном они были вооружены корабельными инструментами: кислородными горелками, тяжелыми разводными ключами или рукоятями от других инструментов, механическими пилами на тяжелых опорах, закрепленных на предплечьях. Какой бы толк от всего этого не был.

— Это обязанность, — повторил Варрон. Он был бледен от страха, но в его голосе не было ничего, что бы говорило об этом. — Вот и все. Теперь, если вы идете с нами, Домаса, то позвольте кому-нибудь вам помочь. В ином случае мы сопроводим вас в какое-нибудь безопасное место.

— Сейчас нигде не безопасно, — ответила она, и, словно нарочно, все вокруг содрогнулось. Варп-поток болтал корабль так сильно и быстро, что гравитационные пластины в палубе не всегда могли это компенсировать. Дрожь грохотом отдалась в затемненных помещениях вокруг них, и там, где они стояли — на пересечении четырех главных широких коридоров пятой палубы — это прозвучало словно приглушенный гром, исходящий из тьмы со всех сторон одновременно.

— Вы правы, — сказал Рика, — и пока эта тварь на свободе внутри корабля, здесь опаснее, чем когда-либо. А мы все стоим да болтаем, — он кивнул украшенной серебряными оборками головой в сторону рампы, ведущей вниз, к жилым палубам второго класса. — Не будем давать ей еще больше времени, ладно?

Черрик кивнул, нехотя признавая его правоту, повернулся и зашагал к корабельным солдатам, которые услышали их разговоры и начали снова проверять свое оружие. У большинства из них на голове были выпуклые решетчатые забрала, удерживающие перед глазами визоры с целеуказателями, а у рта — вокс-приемники; возле висков свисали амулеты и печати чистоты, а лица, которые с трудом можно было разглядеть сквозь все эти принадлежности, выглядели мрачно. Черрик знал, что они натренированы и психологически подготовлены полагаться друг на друга, и их беспокоила необходимость следовать за ним и Домасой. Черрику и самому было не лучше: в него так глубоко въелось недоверие ко всем, кроме собственноручно отобранных людей, что он ранее настоял на том, чтобы расставить в дюжине стратегически важных точек корабля хотя бы по одному из своих бойцов. Теперь он почувствовал их отсутствие и бормотал под нос ругательства, пока они готовились выдвигаться в путь.

— Может мне кто-нибудь сказать, — невнятно пробормотала Домаса, опираясь на руку Рики, — почему мы все сбиваемся в кучу? Я думала, это только в плохих мелодрамах на опасные миссии отправляют сразу всех самых незаменимых членов экипажа.

Корабль снова пошатнулся, и тугой когерентный поток варп-вещества вскользь пронесся по поверхности поля Геллера. Рика и двое из корабельных бойцов подпрыгнули и оглянулись, как будто услышали, что их кто-то зовет, а перед глазами Домасы заплясали странные прозрачные пятна.

— Мы останемся, — рефлекторно возразил Рика, а потом взял себя в руки. — Мы с Варроном здесь, потому что мы — боеспособный экипаж, и мы обязаны делать все, что возможно, чтобы защитить судно. Бойцы здесь по той же причине. Черрик — ну, я полагаю, что он с нами, потому что он глава ваших людей и отвечает за вас, но вы, Домаса… если тут есть хоть кто-то, кто должен быть в более безопасном месте…

— Она здесь, потому что этим вечером она у нас за ищейку, — отозвался Черрик из-за его плеча. — Только с глазом на лбу вместо носа на морде. Если можно так выразиться. С ее помощью мы поймем, как добраться до этой штуки внизу.

— Что оно такое, — Домаса решила все же чуть больше опираться на руку Рики, пока говорила, — это… что-то вроде существа. Частица того, что находится там, снаружи, смешанная с тем, что есть здесь, внутри, — она сглотнула, когда корабль дрогнул, и внутренняя гравитация на один тошнотворный миг дала сбой. Она не знала наверняка, но подумала, что судно только что могло перекувырнуться. — Это как… маленькие тонкие нити, которые проникают внутрь, а потом связываются в узел. Или что-то снаружи просачивается внутрь, а потом кристаллизуется. Или что-то снаружи вбрасывает внутрь свое семя, а здесь из него что-то вырастает. Все это одновременно и ничто из этого, я не могу… Аххх!..

Справа от корабля слились два водоворота энергии, черные, как стаи воронья, и их совокупная мощь грозила выкрутить и сломать судно, словно шею дворовой птицы. У всех, кто стоял на палубе вокруг Домасы, поползли мурашки по коже. Черрик внезапно окунулся в воспоминание о том, как впервые прикончил человека, и осознал, что он убийца. Варрон вспомнил первый раз, когда по-настоящему испугался за жизнь своего сына — крушение плавучего экипажа в канале на Гунарво. Домаса ни о чем не думала, мысли пропадали из ее головы, изгоняемые вспышками света, грязного и желтого, как моча, жгучего и едкого, как застарелая ненависть.