Алексей Корепанов - Прорыв
— Знаю.
— Где-то через полчаса, ну, или минут через сорок пять — пятьдесят мы там будем… Или через час… В общем, в любом случае мы там будем, без нас не взлетят. И заберем вас, я это смогу устроить… Стоп! — встрепенулся Макнери. — А как вас пустили сюда, в служебную зону?
Маркасса загадочно улыбнулась:
— Я кое-что умею, Линс. Например, отводить глаза…
— Как это? — в очередной раз насторожился капитан. — Вас никто не заметил, что ли?
— Не заметил, — подтвердила женщина, поглубже натягивая шапочку, потому что ветер разгулялся еще больше.
— А системы контроля? — поразился Макнери.
— Я прохожу там, где нет систем контроля, — ответила Маркасса, но как-то не очень уверенно, словно говорила не совсем правду, что-то утаивала.
Капитан в замешательстве ухватил себя за бороду, хмыкнул и рубанул рукой воздух.
— Ладно, забирайте вещи и ждите.
— Я очень признательна вам, Линс! — Маркасса вдруг подалась к нему и чмокнула в пыльную щеку. — Очень!
И прежде чем Макнери сумел как-то отреагировать, скрылась за пакгаузом.
Капитан немного постоял, поглаживая награжденную щеку, и запоздало подумал, что где-то в этом лабиринте ее могут поджидать те типы… Хотя вряд ли. Не она им нужна, а он. Да и, скорее всего, они уже далеко отсюда, поскольку не сомневаются в том, что он вызвал полицию. А он не вызвал. Но заявление нужно будет сделать обязательно! Не ходить же теперь по кабакам разных планет, опасаясь собственной тени…
Сухость во рту стала просто вселенской, и капитан заторопился к таверне. И уже перед самой дверью его осенило: что если этот Обер тоже умеет отводить глаза не только сапиенсам, но и приборам, и сейчас эта парочка преспокойно расхаживает по кораблю или уже покинула его? Другое дело — возможно ли такое?
В глубокой задумчивости капитан медленно открыл дверь, но, увидев столы и стаканы на них, и стаканы в руках, полные восхитительной жидкости, отбросил все эти мысли и с неподобающей его должности поспешностью направился к своим.
Пережитый стресс все еще давал о себе знать. Поэтому Макнери сказал «нет» прежней сдержанности и принялся вовсю поглощать яблочный напиток — уже неразбавленный. И только взлелеянные им в себе строжайшая самодисциплина и высочайшее чувство ответственности позволили ему всего лишь через час с четвертью после возвращения дать команду покинуть таверну. Если быть точным, это случилось, когда на связь вышел начальник диспетчерской службы ньютонского космопорта «Авалон»[20] и напомнил, что до старта осталось не так уж много времени.
Напоследок разгулявшийся капитан потеснил на подмостках трио «Аталанта, Гиппомен и Змей-искуситель», причем Змея-искусителя он просто оттащил за искусственный хвост, и добавил новые куплеты к «Яблочку» (нет, совсем не зря многие поэты ищут вдохновение именно в вине!):
Эх, яблочко,Винцо отменное —Хорошо бы им залитьВсю Вселенную!
Эх, яблочко,Да ты прелестное —Ты достойно вечно житьВместе с песнею!
Эх, яблочко,Катись ты, красное,И пусть будет жизнь у всехЛишь прекрасная!
Тем не менее о своей спасительнице он не забыл… вернее, вспомнил о ней, когда увидел ее с большой сумкой у служебного выхода на летное поле. Маркасса терпеливо дожидалась нагулявшихся «пузатиков». Женщина была без особого труда доставлена на дальнолет и, по распоряжению капитана, размещена в пустующей каюте, которую раньше занимал Уир Обер. Макнери же, зайдя к себе, изрядно дозаправился коньяком и поспешил в рубку — «Пузатик» уже разводил пары.
И, видимо, коньяк все-таки вступил в какую-то загадочную реакцию с выпитым ранее яблочным вином (да и стресс, наверное, сказался), потому что капитан уснул прямо в рубке, в своем кресле, когда дальнолет еще пробивался сквозь атмосферу Яблочка в космические пустоты. И обещанный ужин в обществе Маркассы не состоялся…
Это капитан понял, проснувшись, как и обычно, ровно через пять часов, когда корабль был на полпути к здешней Дыре. Причем проснулся не в рубке, а на койке в своей каюте. Как он сюда перебрался, было загадкой. Помогли подчиненные? Связавшись с рубкой и удостоверившись, что все идет по накатанной колее, Линс Макнери отправился в ванную. И с помощью пара и горячей воды, перемежаемой холодной, изгнал из организма излишки алкоголя, подготовив тем самым почву для новых вливаний — предстоял переход через подпространство.
Вероятно, именно наложившийся на вино коньяк привел к тому, что капитан напрочь забыл о своем намерении сообщить в полицию о вчерашнем чуть ли не смертоубийственном происшествии в порту Ньютона. Более того, он не вспомнил и о том, что собирался позвонить Шерлоку Тумбергу и поведать о своих соображениях насчет умения Уира Обера отводить глаза. А Тумберг, между прочим, звонил вчера, после того, как покинул динтинский космопорт («Пузатик» тогда еще не стартовал), кое-что уточнял, все-таки продолжая биться над загадкой исчезновения пссажиров.
Выйдя из ванной и запахивая халат, Макнери вдруг с удивлением обнаружил в кресле Маркассу — она была в той же черной одежде, только без шапочки.
— М-м-м… — вместо приветствия немного смущенно промычал капитан, еще тщательнее закутываясь в халат.
— Извините, — сказала Маркасса и постучала узким пальчиком по экрану своего комма, извлеченного из бокового кармашка джинсов. — Но вы сказали мне быть здесь именно в это время.
— Да? — удивился Макнери. — Так и сказал?
— Вы заглянули ко мне в каюту, сообщили, что ужин отменяется — у вас, мол, к сожалению, срочные и долгие дела… Проверка качества работы каких-то служб… И перенесли встречу… Ужин заменили завтраком…
— Хм… Видать, закрутился, из головы совершенно вылетело…
Для капитана это сообщение стало новостью. Хотя он и не сомневался, что все было именно так, как поведала его спасительница (о том, что Маркасса спасла ему жизнь, Макнери не забыл!) Но как она вошла в запертую каюту? А каюта была заперта, об этом свидетельствовал красный огонек над дверью — капитан оберегал свои коньячные запасы от любых посягательств. Да и по инструкции так полагалось.
Женщина перехватила его направленный на индикатор взгляд и чуть подалась к капитану.
— Я стучала, но… И уходить не могла, вы же ясно сказали: «Без опоздания!» У вас же тут строго, как я поняла… Еще высадили бы где-нибудь… Вот я и…
— Что «вот вы и»? — нахмурившись, спросил Макнери. — Просочились сквозь дверь, как этот, из старого фильма о роботах?
— Ну… где-то так, — кивнула Маркасса.
Капитан прошел босиком по ковролину и сел в кресло напротив пассажирки, придерживая руками полы халата и не сводя с нее озадаченного взгляда.
— И где же вы такому диву научились?
— Это у меня наследственное, — ответила Маркасса и робко улыбнулась. — Но я крайне редко пользуюсь таким умением. Вообще почти не пользуюсь…
«Ничего себе! — оторопело подумал дальнолетчик. — С таким талантом — и на свободе…»
— И кто-то об этом знает? — спросил он.
— Да я не из болтливых…
— Не из болтливых, а мне взяли и рассказали, — заметил капитан.
Маркасса опять улыбнулась, уже не так робко:
— А если и вы об этом кому-то расскажете… ну, что я просочилась к вам сквозь запертую дверь… как вы думаете, вам поверят?
— Но есть же приборы… — пробормотал капитан. — Хотя…
Уж он-то знал, что на приборы нельзя полностью полагаться. Впрочем, как и на собственные ощущения. Да и разве он видел, что эта женщина действительно проникла сквозь дверь? Ни на что в мире нельзя полностью полагаться, во всем присутствует примесь сомнения. Включая существование самого мира. Да и свое личное существование тоже.
Безусловно, космос сделал Линса Макнери философом даже в большей степени, чем это смогли бы сделать все университеты и академии вместе взятые.
— Так вот как вы проникли в служебную зону, — все-таки протянул он. — Смотрите, так и большие неприятности можно нажить.
— Знаю, — согласилась Маркасса. — Но я же говорю: почти не пользуюсь. А если и пользуюсь, то без свидетелей. А тут просто… — она не договорила и выпрямилась в кресле. — Но я могу уйти.
— Нет-нет, что вы, сидите! — спохватился капитан. — Сейчас будет обещанный ужин… то есть завтрак. Линс Макнери слов на звездный ветер не бросает, и если сказал, то сделал! Буквально две минуты, и все будет готово!
Он вскочил с кресла, по корабельной связи заказал усиленный завтрак на двоих в каюту и бросился в спальню переодеваться.
«Она тебе жизнь спасла, а ты… — укорял себя капитан, натягивая брюки. — Накинулся! Да ты ноги ей должен целовать… если позволит, конечно… И не только ноги… Ах, какая женщина! Мне б такую… Еще симпатичнее, чем вчера казалась, после яблоневки… Даже странно, обычно бывает наоборот… Наследственное это у нее, понял? Может, какие-то сапиенсы диковинные в роду были… Тебе-то какое дело? Те, кому нужно, наверняка об этом знают… А ты треплом оказался! „Приглашаю на ужин… Хотелось бы поднять тост…“ Так вот давай теперь, исправляйся. И не запивай больше яблочное вино коньяком, я тебя прошу, Линс! Хорошим это не кончится…»
