Валентин Леженда - Не убоюсь я зверя
— Нет.
— В таком случае тут не о чем спорить. У тебя есть цель, может, она и не такая, как у других, но разве это плохо?
— Наверное, ты прав.
Странно, но после этого разговора мне действительно сделалось легче.
С кем я мог поговорить о том, что узнал? С Танатосом? Клото? Дэмиеном? Нет, они бы не стали меня слушать.
Они глухи.
Вся нелепость происходящего заключалась в том, что я делился своими сомнениями не с живым человеком и даже не с роботом, а с искусственной копией мертвеца.
Просто я говорил сам с собой и не замечал этого.
— У нас осталось пять минут! — предупредил отец Тэтлиш. — Скажи, тебе удалось разыскать Того Кто Должен Прийти?
— Пока еще нет.
— Почему?
— Это теперь зависит не от меня. Монахи твоей церкви обещали помочь.
— Но они не смогут защитить его!
— Поэтому вам нужен я.
— Не забывай, ты согласился помочь добровольно.
— Все верно.
— Надеюсь, ты не передумал?
— Конечно нет. Даже если окажется, что этот человек самый обыкновенный, я все равно буду оберегать его.
— Я знал, что на тебя можно положиться. Помни, его ищут не только наши друзья, но и враги.
— Где враги, а где друзья? — со смехом произнес я. — Так трудно иногда разобраться.
— Тебя снова одолевают сомнения?
— Это мое естественное состояние, — пошутил я, — реакция человека в мире, где никому нельзя доверять, даже самому себе… Тот, о скором появлении которого ты говоришь… Тот, кого вы ждете… о нем что-нибудь сказано в Библии?
Отец Тэтлиш задумчиво посмотрел сквозь меня:
— Мы не пришли к однозначному ответу.
— Я так и знал.
— Повторяю, он один из нас. Настоятель Трэвор наверняка говорил тебе об этом.
Я кивнул.
— Отбрось все сомнения, ибо потом будет уже слишком поздно выбирать. Прощай…
Голограмма мигнула напоследок несколько раз, после чего мнемописьмо закрылось, на этот раз навсегда.
Отец Тэтлиш ушел.
Теперь окончательно.
Боль ожидания… Знает ли кто-нибудь, что это такое? Боль утраты, ее может почувствовать каждый, но разве сравнима эта боль с той пустотой, что заполняет нас, когда мы ждем?
И время точно нитка жемчуга — прекрасное, но совершенно бесполезное. Им можно любоваться, но нельзя изменить…
Нить легко порвать, но как нанизать на нее рассыпавшийся жемчуг так, чтобы все звенья совпали?
Совпали в ином необходимом порядке…
Как это сделать, если жемчужины невозможно отличить друг от друга?
Значит ли это, что от нас совершенно ничего не зависит? Наша вера, воля, слова, мысли… не имеют никакого значения, ибо все уже заранее предрешено где-то там…
Там?
Где же это?
Там…
— Черт побери, Паромщик, да ты пропустил самое интересное! — хлопнул меня по плечу подкравшийся сзади Танатос.
— Что за дурацкая привычка подходить со спины? — Я раздраженно засунул криопистолет обратно в кобуру.
— Он сказал им, что ценой своей жизни искупит грехи, просто обалдеть можно.
— Кто сказал? — не понял я.
— Ну, тот ненормальный, на площади…
— Чудеса еще не творил?
— В смысле?
— Ну, там оживлял мертвых, кормил страждущих манной небесной, обращал горючее в вино.
— Не-а, — мотнул головой Тан, — до такого не дошло. Знаешь, я смотрел на толпу головорезов и вдруг подумал… ведь это самый настоящий массовый гипноз!
— Тогда почему он не действует на нас?
— Но мы же другие, особые, разве ты забыл? У нас есть защита, мозги, в конце концов! Мы не верим во всю эту библейскую ерунду.
— Жаль… что не верим…
— Ты что, Паромщик, умом тронулся? Да что с тобой произошло там, в купели? Тебя словно подменили.
— Я увидел призрак.
— Призрак кого?
— Сам еще не знаю.
— Я говорил тебе… — торжественно изрек Танатос, — не стоит лезть туда, за радиационный барьер. Но ты меня как всегда не послушал. Та штука, что там находилась, не хотела, чтобы ее беспокоили. Она ведь специально оградила себя. Но тебе все неймется, тебе подавай истину, разгадки тайн бытия, код основы мироздания.
— Слушай, отвяжись… — Я с недоумением поглядел на пятнистый контейнер, возлежащий на могучем плече Тана.
Контейнер был мне определенно знаком.
— Откуда оно у тебя? — Я показал на его громоздкую ношу.
— Ну точно сбрендил… — Танатос хохотнул и весело добавил: — Ты же сам его на себе таскал, а потом на тротуаре бросил. Сбежал куда-то. Ты вообще отдаешь себе отчет в том, что делаешь?
— Отдаю! — огрызнулся я.
— Что-то сомнительно… Ладно, идем. Ребята восстанавливают «Центрком».
— Не может быть!
— Может-может, еще как… Давай, встряхнись, приятель! Пока мы тут дурака валяли, доминаторы вместе со Слотом полностью навели порядок в западных кантонах.
— Отправимся туда?
— Ну а что делать нормальному человеку в этом дурдоме?
ГЛАВА 17
В Локтаун, столицу западных кантонов, мы прибыли лишь под утро.
Танатос оказался прав, здесь действительно царил порядок. Удивительно, как доминаторам удалось восстановить все за столь короткий срок. Я поделился своими сомнениями с Таном.
— Эта часть планеты практически не пострадала во время столкновений СБ с Доминатом, — ответил коллега. — Бои идут в центральной части, в тех городах, которые ближе всего к Нерносу.
— Да, скорее всего, так оно и есть, — согласился я.
— Понимаешь, эти кантоны расположены дальше всех… — продолжал Танатос — Они исполняют директивы центральной власти, но Служба Безопасности не в состоянии контролировать такую огромную территорию. Здесь царят свои неписаные законы. Слот прав, начинать преобразования следует отсюда…
Были открыты воздушные трассы, бежали дорожки тротуаров, город жил своей обычной жизнью. Конечно, он был не так велик, как Литтон-сити, но тем легче его было контролировать.
Неожиданно включился «Циклоп».
Пришло сообщение от Слота.
Доминаторы собрались в здании местной мэрии.
— Ну наконец-то! — улыбнулся Танатос. — Они реанимировали «Центрком». Паромщик, мы снова зрячие!
Мэрия располагалась в огромном, теряющемся верхушкой в смоге небоскребе. Мы вошли в холл, где нас уже поджидал Слот.
— Поднимемся наверх. — Доминатор повел нас к лифту. — Я ждал этого дня много лет.
— Да, — согласился Тан, — теперь ты сможешь реализовать на практике все свои сумасбродные социальные преобразования.
— Ты всегда был закоренелым прагматиком, Танатос, ты не желаешь смотреть в будущее. Там нас ждут перемены.
— Не дай бог жить в эпоху перемен… — тихо пробормотал я.
— Что? Ты что-то сказал?
— Да так, одно древнее изречение с Земли…
Лифт доставил нас в ярко освещенный конференц-зал. Пожалуй, тут собрались все доминаторы, не перешедшие на сторону Триумвирата. Не хватало только Клото с Дэмиеном. Нас сдержанно приветствовали.
Часть пола ушла вниз, и наверх выдвинулся огромный овальный стол.
Слот предложил всем садиться.
— Вы, наверное, спрашиваете себя, зачем мы собрались здесь, — начал он, и невидимые резонаторы разнесли его голос по всему залу. — Я отвечу вам: мы должны сегодня решить, каким путем пойдет наша планета.
— Сложно что-то решать, когда мы не контролируем ситуацию, — подал голос пожилой доминатор с длинными седыми волосами.
— Это лишь пока, — ответил Слот. — Напомню, в данный момент под нашим контролем пятьдесят процентов планеты, а это немало. Наши братья, перешедшие на сторону Триумвирата, бездействуют. Такое положение нам только на руку. Думаю, существует реальная возможность с ними договориться.
— А как же Триумвират? — возразил кто-то.
— Триумвират следует уничтожить! — твердо проговорил Слот. — Как политический институт он давно себя изжил.
— Но ты предлагаешь осуществить переворот!
— Совершенно верно! Я и не скрываю этого. Кажется, такая откровенность слегка ошеломила присутствующих.
— Ну хорошо, — сказал со своего места Танатос. — Что ты конкретно предлагаешь?
— Я предлагаю объявить в подконтрольной нам зоне безоговорочную власть Домината.
— Но ведь мы и так власть, зачем нам придавать себе официальный статус?
— Нет, мы пока что не власть, — отрезал Слот, — мы цепные псы. Подумайте, что раньше от нас зависело? Равновесие? В какой-то степени да. Но оно нарушено, оно рухнуло. Система недееспособна. Нам нечего хранить. Мы должны кардинально вмешаться, мы должны все изменить.
— Например? — поинтересовался я.
— Например? — переспросил Слот и торжествующе улыбнулся. — Всеобщее разоружение. Носить оружие будут только доминаторы.
— Это будет невозможно сделать, никто добровольно не расстанется со своей пушкой. Тебе что, мало войны с Триумвиратом?
— Думаю, мы справимся, — беззаботно отмахнулся реформатор. — Второе: запрещение любых наркотиков. За употребление и хранение — смертная казнь.
