Андрей Андрей - Охота на судьбу
- Я бы хотел, чтобы плененных фрилдингов, захваченных вами сегодня, отпустили.
Судя по вспышке в глазах женщины, укол был засчитан, но, однако же, привычное для нее состояние хладнокровия не позволило выказать виду по этому поводу.
- Мда, дала я маху с твоей скромностью, - растягивая каждая слово, спокойным голосом произесла она, - а все-таки нечто подобное следовало ожидать от тебя. Даже не буду спрашивать, откуда ты узнал о фрилдингах, ведь мужики любят трепаться пуще баб. И я, кажется, не спрашивала тебя, хотел ли ты, чтобы мы отпустили пленных, а спросила - сколько золота ты хочешь? Ведь так? - нащупав брешь в броне противника, контратаковала она, чуть повысив тон.
- Именно так, Катрина, однако я не нуждаюсь в золоте, - ровным голосом ответил Раэль.
- В бездну Катрину! Зови меня Кэтти, - сверкнула она очами, убрав ноги из-под стола, придвинулась ближе к Раэлю и, словно в попытке заглянуть ему в душу, посмотрела прямо в глаза, - знаешь, то, что тебя не интересует золото, такое бывает, но, боюсь, не лечится... был тут один борец за справедливость, которого звали Грис... или как-то так, черт его разбери. Так вот, его убили, а честный был, прям душа не нарадуется, - ядовито пропела она, всплеснув руками, - меня настораживает другое - на кой черт тебе, охотнику, ни с того ни с сего сдались эти проклятые карлики?
- Я хочу поговорить с их предводителем об одном интересующем меня деле, - ровно ответил Раэль, решив не увиливать от вопроса. Ситуация принимала не совсем приятный для него оборот, а явная ложь могла только усугубить ее.
- Ты, кстати, в курсе, - откинувшись на стул, промолвила она, - что уже два раза сказал здесь "хочу", но не спросил у дамы, чего же хочет она? Где твоя скромность, черт побери?
Раэль только и успел убрать свои ноги подальше, ибо сапоги Кэтти тут же с грохотом заняли исходное положение под столом. Однако это было все, что он успел сделать, так как она продолжала свой напор.
- Я тебе, пожалуй, сама скажу, чего хочу я! От вас, мужиков ведь не дождешься, вы же, как дети малые! Я хочу, чтобы мои люди были в целости и сохранности, и, чтобы никакие поганые фрилдинги и стражники не смогли забрать жизни моих парней в бездну! - закончила она повелительно.
- Этого и не произойдет, если ты отпустишь их, Кэтти, - осторожно промолвил Раэль, - ведь они не видели дороги к этому месту и не увидят ее, выходя отсюда. Я лично доведу фрилдингов до их пристанища и, кроме того, сообщу предводителю о том, что именно повстанцы освободили их из плена стражников.
- Да что ты говоришь?! - усмехнулась она, - ты их, значит, доведешь?! А кто же доведет тебя? А? - вновь атаковала Кэтти, - ты не один из нас и присоединиться к нам отказался, насколько я знаю. И как мы можем быть уверены в том, что ты не нагрянешь к нам на следующий же день с целой ватагой этих кустарников или стражи?!
- Если бы я желал вас предать, то сделал бы это сразу, тогда, на поле боя. К чему мне делать это сейчас? - спросил Раэль.
- Да потому что ты псих, - усмехнулась она, скрестив руки на груди, - ты думаешь, эти любители природы не прикончат тебя... тебя - охотника! Ты даже подойти к их лагерю не успеешь, они в момент опутают тебя своими корешками и испепелят магией, как шелудивую собачонку.
- Это будет лишь в том случае, если я пойду в одиночку. Но, если со мной будут их соплеменники, то этого не произойдет.
- Скажи-ка мне, человек без головы, - вновь хамила Катрина, уже скорее по привычке, нежели в попытке задеть не обращающего внимание на ее вызывающее поведение Раэля, - о чем же ты собираешься говорить с их предводителем?
- О том, как покинуть Фросвинд, - ответил Раэль.
- О-о-о, да ты и правду сбрендил! - подытожила предводительница, - однако же, ты воистину самоубийца! А, впрочем, - помедлила она, - к черту все! Завтра утром тебе и этим коротышкам завяжут глаза и выведут подальше отсюда, а там уж идите, куда хотите и..., - Раэль вновь не успел вставить слово, а хотел он, несомненно, поблагодарить Кэтти за ее решение. Но она серьезно и в крайней степени холодно высказала свою мысль, не дав ему даже начать, - если ты попытаешься вывести этих выродков или кого-нибудь еще в этом роде на нас, то очень горько пожалеешь об этом.
Раэль молча кивнул и встал из-за стола. Сказать по правде, охотник практически не запомнил дороги, ведущей с поля битвы до убежища повстанцев и, скорее всего, окажись он вновь на месте стычки, навряд ли смог бы вновь восстановить в своих мыслях маршрут.
- И куда же ты собираешься направиться, если не секрет? - спросила Катрина, сложив руки в замок.
- На Сэндк'х, - ответил Раэль, повернувшись к ней.
- Не завидую, - бросила она после в пустоту, когда Раэль уже покинул помещение.
Глава 13. Совет богов Фархорна
Просторная мраморная зала Восходящего дворца - обители богов Фархорна, ничуть не уступала дворцовым помещениям имперской цитадели Вел-Акт-Нэма III и в настоящей момент служила местом совещаний Творцов. Высокие своды зала, казалось, не имели ни конца, ни края, устремляясь ввысь, и лишь где-то вдалеке, наконец, упирались в потолок, являющий собой зеркальное покрытие, которое отражало все, что происходит в самом зале. Однако же при внимательном изучении необычного зеркального потолка, можно было сразу понять, что он не имеет ничего общего со знакомым всем людям предметом обихода. Ведь все, что происходило в зале, отражалось на этом странном покрытии полноразмерно, будто значительного расстояния между зеркалом и объектами внизу попросту не существовало. Изредка "зеркало", походя на настоящее море, пускало по своей глади невысокие волны.
На вопрос о том, где же располагалось это божественное строение, уместившееся на парящем островке суши, ни один из живущих на Фархорне людей не смог бы дать точного ответа. Да и о чем говорить! Ведь все божественное выходило у простого человека за рамки осознанного, а, следовательно, полноправно могло считаться чем-то бредовым.
А вера? С ней, конечно, незадача. А, впрочем, она как бы "ни здесь" и "ни там", она "посередине". Народы Фархорна, в большинстве своем, верили в богов. Хочешь - не хочешь, а верить приходится - жизнь-то не сахар. Просто, если бы речь зашла о том, где именно обитают боги, то тут, конечно, возникло бы явное недопонимание. Они же боги! Великие создатели! Какие еще парящие цитадели и прочая чепуха?! "Эх... но ведь и им, беднягам, ведь тоже жить где-то надо", - ответил бы на это бездомный поэт.
Впрочем, самих создателей вся эта болтовня навряд ли бы заинтересовала, ибо были дела и поважнее. И вот как раз сейчас настало время для очередного заседания Совета богов. С потолочного зеркала было довольно-таки хорошо видно всех присутствующих, сидящих за широким совещательным столом треугольной формы. В самом центре стола, на стороне, противоположной вершине фигуры, расположился магистр Кармгос - глава совета богов Фархорна. Человеческий облик верховного божества являло собой худощавое, сухое лицо со строгими чертами. Казалось, этот суровый вид, избранный магистром, был напускным, необходимым для поддержания дисциплины среди подчиненных. Но создавалось впечатление, что со временем его лик попросту затвердел, подобно глине, обработанной на огне, и теперь являл собой вечно заостренное, серьезное выражение. Официальный костюм серого оттенка, под стать тем нарядам, которые носили Сенвильские чиновники на заседаниях Верховного совета, лишь подчеркивал его отношение к работе, исключая даже возможность праздности и приятного времяпровождения.
По правую его руку расположилась Элисинда - богиня-архитектор Фархорна. С важным и при этом отстраненно-холодным видом, она неспешно листала свою записную книжку, даже не удостаивая кого-либо из окружающих своим взглядом. Она словно давала понять всем коллегам, что между нею и ими, ну, за исключением, разве что, самого Кармгоса, существует огромная пропасть, и что весь этот преисполненный гордыни и собственной значимости образ, который она постоянно являет окружающему миру, ни в коем случае их не касается. Несмотря на то, что богиня, представшая в образе женщины средних лет, находилась не во главе треугольного стола, она, тем не менее, не чуралась одеваться, как Сенвильская особа королевских кровей. Хотя, быть может, отчасти за всеми этими пестрыми одеяниями и шелковыми шалями виднелась лишь банальная попытка прикрыть свою не сказать, что особо симпатичную, внешность? Кто знает, кто знает...
По левую руку от магистра сидел мессир Найтэлий, печально известный большинству жителей Фархорна, как повелитель упадка и смерти. Несомненно, для мироздания это был всего лишь инструмент балансировки численности населения мира и не более того. Для фашхаранцев же Найтэлий был и вовсе почитаем, ибо покровительствовал одному из важнейших государственных течений империи - некромантии. Наверняка, в мыслях любого из жителей, имеющих хоть малейшее представление об этом божестве, Найтэлий представал в образе страшного, уродливого, закутанного в балахон существа, лишь отдаленно напоминающего человека. Да и, вдобавок ко всему, сознание людское, для пущей убедительности, наверняка дорисовывало данный образ, добавляя к нему костлявые конечности, лишь в некоторых местах обтянутые тонкой мертвенно-бледной кожей, покрытой ужасными язвами. Но мессир Найтэлий ломал все сложившиеся стереотипы! Причем ломал полностью и, в подтверждение этого, господин упадка и смерти, одетый в аккуратный коричневый костюм, который подошел бы какому-нибудь Сенвильскому клерку на Зильйоне, поправил прекрасно подобранный к своему туалету галстук золотистого оттенка и продолжил помешивать серебряной ложечкой крепко заваренный черный чай. Лишь изредка он поправлял свободной рукой свои спадающие до самых плеч русые волосы, которые норовили загородить ему обзор. Если бы случайный посетитель, не имеющий представления о том, кто находится перед ним, должен был бы сию же минуту указать на того, кто, по его мнению, более походил бы на бога упадка, то он, непременно, указал бы скорее на Кармгоса, нежели на Найтэлия, который, хоть и уступал магистру в летах, однако же пребывал в полном расцвете сил и выглядел хорошо сложенным и представительным мужчиной. Лишь одна деталь бросилась бы в глаза не осведомленному случайному посетителю и никак не вписалась бы в составленный образ представшего "состоятельного господина", а именно глаза. Две глубокие бездны, два темных провала вникуда созерцали этот мир. Казалось, ничто не могло утаиться от них. Они видели все и всех. Они знали, когда пробьет час всякого живого существа или ростка на Фархорне, и безразлично взирали на этот уход из жизни. И не нужно было никакого черного балахона и костлявых рук - один лишь этот взгляд мог вызвать ужас любого живого существа на Фархоне. Хотя не было во взоре этого божества зла, но не было и надежды - лишь предрешенность, которая вызывала отчаяние во всем живом.
