Зеб Шилликот - Экстерминаторы. Стальной город
Везде, где песок попал на одежду, ткань превратилась в неудобную, негнущуюся броню, стесняющую движение. Джаг сбросил с себя рубашку и испытал ни с чем не сравнимое облегчение, словно избавился от тяжеленной кирасы.
Тысячи мыслей испуганными птицами метались в голове Джага. Постепенно, почти неощутимо, им овладевало чувство покорности судьбе и безразличия. Наступил такой момент, когда он задался вопросом, а не лучше ли бросить к чертовой матери всю эту возню и выйти из паланкина навстречу ветру и дьявольскому песку. Затем завывания ветра несколько изменили ход его размышлений и натолкнули на вопрос о продолжительности бури. Сколько еще времени она будет свирепствовать? Час? День? Следовало бы спросить об этом у Тании. Тут же Джаг вспомнил и о Кавендише. Интересно, как у него идут дела? Наверное, так же. Джаг на мгновение представил, как разведчик мечется по своему паланкину, кляня на чем свет стоит и Зуна, и пустыню, и проклятую песчаную бурю, и это ненадолго отвлекло его от собственных проблем. Что касается Тании, то она не была новичком в пустыне и, должно быть, справлялась со всеми трудностями, сохраняя полное хладнокровие.
Резкое изменение курса заставило Джага потерять равновесие. Он упал, и его тревога переросла в настоящую панику. Если по той или иной причине тальмок остановится, то не пройдет и часа, как он превратится в каменный холм!
Неожиданно какой-то снаряд, прилетевший извне, прошил брезентовую крышу паланкина и с глухим стуком вонзился в деревянный пол между ног Джага.
* * *Реакция сработала безотказно, и Джаг молниеносно откатился в сторону, набивая на боках синяки о разбросанный на полу хлам. Он был уверен, что в него бросили копье либо какое-то другое метательное орудие. Но на его лице появилось выражение ни с чем не сравнимого изумления, когда в предмете, воткнувшемся в пол рядом с его правой ногой, он признал… птицу! Птицу, закованную в бетонный панцирь!
Лишившись возможности продолжать полет, превращенная в серую каменную статую, птица рухнула вниз и пробила головой толстые сосновые доски.
Придя в себя, Джаг обеими руками схватился за каменную птицу, чтобы вытащить ее из пола, но довести начатое дело до конца не успел: через прореху в брезентовом покрытии паланкина внутрь посыпался быстро схватывающийся песок.
Перед лицом новой напасти Джаг и думать забыл о птице-статуе. Он стал лихорадочно рыться среди барахла, усеивавшего пол паланкина, в поисках чего-нибудь подходящего, чтобы заделать зияющее над головой отверстие.
Ситуация принимала катастрофический оборот. Смертоносный порошок постепенно отвоевывал у Джага его последнее убежище. Теперь повсюду, куда ни кинь взгляд, виднелась тонкая светло-серая корка, изборожденная тончайшими трещинками. Внутри паланкина стало заметно темнее. Джаг подумал, что если так будет продолжаться и дальше, то через пять-десять минут он не увидит и кончика собственного носа.
Ему никак не удавалось толком заделать прореху в брезенте, и тогда Джаг свернул подвернувшееся под руку одеяло и, как пробкой, заткнул им дыру.
Но этот аварийный «пластырь» не устоял перед мощными порывами ветра, и импровизированная затычка вылетела из отверстия, снова открыв дьявольскому песку доступ в паланкин.
В отчаянии Джаг накинул на себя простыню и, превратившись в опереточное привидение, стал дергаться, как марионетка в театре кукол. От этого печального спектакля теперь зависела его жизнь. Но не прошло и десяти минут, как простыня, которой он укутался, будто саваном, потеряла свою мягкость, стала жесткой и негнущейся, словно картон, что серьезно отразилось на подвижности Джага.
Он почувствовал, что начинает уставать. Руки налились свинцом, и с каждой секундой поднимать их становилось все тяжелее и тяжелее. Кроме того, он побаивался, как бы еще одна зацементированная птица не пробила брезент и не вонзилась ему между лопаток, пригвоздив к дощатому полу. Нечто подобное он уже испытал в Стальном городе, оказавшись под шубой из перьев, которую составляли десятки тысяч крохотных колибри, вонзившихся своими длинными клювами-хоботками в его тело. Джагу совсем не хотелось вновь пережить этот довольно мрачный эпизод своей жизни!
Неожиданно простыня, под которой он прятался, съехала на сторону, окончательно окаменев, и Джаг едва успел от нее избавиться. Еще немного, и он навсегда остался бы в бетонном саване, вес которого увеличивался с каждой минутой.
Джаг в панике заметался по паланкину в поиске какой-нибудь накидки, чувствуя себя как никогда уязвимым. Но, увы! Все его снаряжение находилось под толстым слоем застывшего песка-бетона. Но даже загнанный в угол, он все же вспомнил о своих товарищах по несчастью. Неужели и им приходится так же не сладко?
* * *Метрах в ста позади, как лев, сражался с песчаной бурей и ее последствиями Кавендиш.
На его тальмока свалилась целая эскадрилья окаменевших птиц, которые торчали в правом боку животного, точно бандерильи.
Кроме того, разведчик сам чуть было не стал жертвой бетонной птички: ее клюв пробил куртку Кавендиша и содрал ему кожу на ребрах, после чего каменное изваяние вонзилось в сундук, стоявший у стенки паланкина.
Поддавшись бессильной ярости, Кавендиш попытался об колено сломать несчастной птице длинную негнущуюся шею, но только повредил себе коленную чашечку.
Кончилось тем, что он, как и Джаг, спрятался под одеялом, которое почти каждую минуту встряхивал, сбрасывая предательский песок.
Его тальмок едва перебирал ногами, придавленный тяжестью бетонной попоны, наброшенной ему на спину бурей. Песок проникал в мельчайшие складки кожи животного и постепенно сковывал его движения.
Несмотря на свою колоссальную массу, тальмок медленно, но верно превращался в статую. С запорошенными глазами, почти не поднимая век, он брел наугад, постепенно уходя в сторону от колонны.
На выходе из ложбины, образованной двумя параллельными грядами дюн, тальмок совершенно потерял ориентировку и пошел напролом через окаменевший оазис, грудью валя пальмы, чьи затвердевшие листья, словно репейник, усеяли его непробиваемую кожу.
Открытый всем ветрам, Кавендиш мог только бессильно наблюдать за происходящим, не имея ни малейшей возможности вмешаться в развитие событий. Да и как бы он это сделал? Завываний ветра голосом ему не перекрыть, а уж цемента он наглотался бы вволю. К тому же пытаться управлять таль-моком при помощи голоса — это пустая трата времени.
Гигантское животное, втоптав пальмы в землю, по брюхо влезло в вязкую топь, в которую превратилось крохотное озерцо, давшее начало оазису. Тальмок упорно месил ногами черный ил и, в конце концов, смог выбраться на берег, при этом он поскользнулся и, потеряв равновесие, ткнулся головой в высокую песчаную дюну.
От сильного толчка паланкин полетел вперед. Очутившись на полу, Кавендиш инстинктивно принял единственно верное в такой обстановке решение: он руками прикрыл голову, чтобы хоть как-то защитить ее от посыпавшегося на него имущества, среди которого имелись довольно увесистые предметы. Дуги паланкина смялись и окончательно разодрали остатки обтягивавшего их брезента. Одна из дуг выскочила из своего гнезда и распрямилась, вибрируя с густым басовитым гудением.
Полуоглушенный, тальмок остановился, зарывшись головой в песок, в то время, как шквальные порывы ветра продолжали заметать его тушу серым тяжелым песком…
И вдруг буря прекратилась так же внезапно, как и началась.
ГЛАВА 8
Завывания ветра резко утихли, и в небе снова ослепительно засияло солнце. В считанные минуты стало жарко, как прежде, а небеса приобрели привычный цвет расплавленного металла.
Джаг выполз из-под груды обрушившегося на него скарба и взобрался на хребет тальмока, который, отдуваясь, пыхтел как паровоз. В ушах у Джага стоял неумолчный звон, а язык был сухим и шершавым, словно терка. Он все еще не мог свыкнуться с мыслью, что буря уже улеглась, и без конца мучился вопросом, сколько же длился этот кошмар — пять минут или пять часов.
Внезапно до Джага донеслись какие-то неразборчивые, едва слышные звуки. Он не сразу сообразил, что это кричит Тания, которую отделяли от него метров сто. Стоя на спине своего тальмока, она что-то кричала в мегафон, но Джаг с трудом разобрал ее слова.
— Быстрее! — надсадно кричала она. — Нельзя терять ни секунды! Беритесь за инструменты и начинайте чистить животных, пока корка песка не схватилась и не приобрела прочность бетона! Если будете мешкать, тальмоки не смогут сделать ни шага!
Джаг ответил ей залпом витиеватых ругательств. Он устал как собака, едва держался на ногах и не имел никакого желания заниматься туалетом тальмока, хотя знал, что молодая женщина права на все сто процентов.
