Алексей Ефимов - Хрустальное яблоко

После короткого – волной – движения зал замер. Русские дамы чуть присели в реверансе, склоняя головы, над головами русских мужчин взметнулись клинки. Игорь вскинул вверх шпагу и плотно стиснул губы. Краем глаза он отметил, что Лина смотрит на него внимательно и непонятно, но сейчас, по чести сказать, ему не было дела до нее. Там, от высоких распахнувшихся дверей, украшенных гербами Империй – русскими – поражающим демона Хадарнави – и английскими – Волками Водена, – шествовала Власть. Непреклонная, могучая, всеобъемлющая, величественная, служить которой – счастье и благо… Он почти обиделся, когда наследник престола вдруг улыбнулся, отстегнул на ходу шпагу, передал идущему следом офицеру и склонился перед женщиной – своей женой, и уже она, царственно и с достоинством Женщины-Матери и Подруги, распрямившись, стала выше склоненного перед нею мужчины и благосклонно протянула ему руку…

– Большой Круг Вальса! – объявил распорядитель. Мужчины отстегивали оружие, размещая его вдоль стен…

– Разрешите пригласить вас? – повернувшись к Лине, Игорь чуть наклонил голову. На лице мьюри отразилось удивление.

– Я не знаю этого танца, – покачала головой девушка. И увидела, что землянин улыбается:

– Не беспокойтесь, просто идите за мной, – и подал руку. Властным, не терпящим отказа жестом…

Песня-печаль. Дальняя даль.Лица людей простые…Вера моя, совесть моя,Песня моя – Россия.Время дает горестный балВ Зимнем дворце тоски.Я прохожу в мраморный залБелой твоей пурги…

Музыка вальса вдруг взмыла, понеслась и стала почти ужасной, ликующей и свирепой. Но в то же время она не давала вырваться из своих объятий, затягивала, кружила и несла… Девушка с восторгом и страхом поняла, что полностью принадлежит партнеру – мальчишке с каменным лицом, похожим на этот вальс, странным образом неподвижный и бешеный…

Русcкий вальс – трепетный круг солнца и вьюг.Милый друг, вот и прошли годы разлук…Милый друг, вот и пришли годы любви…Русcкий вальс – нашу любовь благослови!

На время мелодия смягчилась, словно бы затосковала…

Жизнь моя – Русь.Горе и грусть.Звезды твои седые…Издалека я возвращусьПесней твоей, Россия.Все позабыв и не скорбя,Можно прожить вдали…Но без тебя, но без тебяНет у меня любви!

Грохнуло снова и ринулось:

Русcкий вальс – трепетный круг солнца и вьюг.Милый друг, вот и прошли годы разлукМилый друг, вот и пришли годы любви…Русcкий вальс – нашу любовь благослови!

Вешних лугов, праведных словБуду беречь ростки я.Вера моя, удаль моя,Песня моя – Россия.Время дает горестный балВ Зимнем дворце тоски.Я прохожу в мраморный залБелой твоей пурги.Милый друг, вот и пришли годы любви…Русcкий вальс – нашу любовь благослови!Русcкий вальс —нашу любовьблагослови![17]

Музыка оборвалась, и девушка упала бы, не поддержи ее руки землянина. Игорь отвел партнершу, находившуюся в полном ступоре, к стене, снова чуть поклонился:

– Благодарю.

– Какая страшная и красивая песня, – прошептала Лина, очнувшись. – И очень красивый танец.

– Это вальс, – пояснил Игорь. – Король танцев.

Лина ничего не ответила. Игорь провел ее по залу, знакомя со всеми подряд – да весь зал вращался в неспешном круговороте передвижений, – подцепил со скользящего мимо киберподноса мороженое с ликером, передал девушке. Хотел спросить, нравится ли ей здесь, но Лина подняла свободную руку:

– Можно я послушаю?

– Конечно, – немного удивился Игорь. Он не сразу понял, что она имеет в виду молодого офицера – видимо, немца – который, держа на колене арфу, играл и пел для стоящих вокруг – и землян, и не меньше чем двух десятков инопланетян…

an der ewigen Suchen nach verlorenem Namen,gierieg drinkend des Mondes kaltes fliessendes Eis,Klausner wilder Oede, heimlich der Nacht entstammen,mein vergessenes Schatten heult im steineren Kreis.

riechen nach spaerlichem Wermut beissende Tropfe des Regens,neigt sich das Himmel des Friedhofs gegen heidischem Kreis.ohne Stolze und Hoffnung, Seine Vergebung wegen,schreiend das bloede Luder seine Stimmbaender reisst[18].

– Он не из твоего народа, – утвердительно сказала Лина. Игорь кивнул:

– Не из моего, хотя и из моей Империи… А что?

– Печальная песня… Вообще вы тут совсем не такие, как на Ярмарке. Очень другие…

– Сурядов, – раздался над плечом мальчика голос, и он, обернувшись, увидел Цесаревича. – Может быть, твоя прекрасная гостья, – он поклонился, – споет нам? Ты расхваливал ее голос.

– Думаю, излишне, – спокойно сказала Лина.

Игорь бросил на нее отчаянный взгляд – женщина! не представленная! первая! с Цесаревичем! Но тот проигнорировал нарушение этикета.

– И тем не менее, позвольте нам судить об этом. Итак? – Наследник подставил руку. – Позволите увести вашу даму? – Это уже было сказано Игорю, который ответил поклоном:

– Ваше Высочество…

…Когда Лина вернулась к Игорю, идя сквозь аплодисменты, как сквозь живой свет, он посмотрел на нее задумчивым взглядом.

– Жаль, что большинство не поняли, о чем песня, – грустно сказала девушка. – Но ваши слушали очень хорошо. Я почувствовала… Что с тобой? – встревожилась она.

Игорь усмехнулся – коротко, резко. И заговорил по-русски:

– Здравствуй, моя богиня с кошачьим взглядом,Здравствуй… Вот, я стою пред тобой на коленях.Здравствуй… Да что там, просто – я буду рядом,Мы – просто рядом, мы поднимаемся по ступенямТвое лицо – такое теплое, милое личико,Умеющее стать сталью в обрамлении пушистых кудрей, —Теперь носят, как маску, девы с мозгами птичьими:Они крадут твою сказку, не придумывая своей.

Ты – белый пламень в черно-серебряном тигле,Давай я обращусь в ветер – огню он необходим;Твой мир – как бездна, и я – в тебе, я тебя настигнуПрыжком лосося из бездны, где я один…[19]

Сдвинутые брови девушки изломились сильней:

– Что это? – спросила она быстро.

– Твоя песня, – ответил мальчик. – Я перевел сейчас. Дарю!

И подал ей руку:

– Пошли, сейчас снова будет танец!

И налетела музыка, вовлекая всех в новый вихрь…

…Я гляжу на тебя с тоской.Я боюсь, ты уйдешь навсегда.И погаснет над нашей рекойВ небесах молодая звезда.Жизнь открыта недобрым ветрам.Только истинный выстоит храм.Ты мой сын, ты сын России.Не молись чужим богам!Гнутся деревья, гнутся к земле, ты не согнешься.К дому родному даже во мгле снова вернешься.К дому родному даже во мгле снова вернешься…

Тростники все шумят над рекой, я на помощьк несчастным иду.Я зажгу над родимой землей среди туч золотую звезду.Трудно соколу в небе лететь, трудно песню о Родине петь.И никто, никто не знает, сколько нам еще терпеть.К нашим истокам даже во мгле снова вернемся.К нашим истокам даже во мгле снова вернемся[20].

12. Стальные когти пластмассового мира

Игорь не сразу понял, что его разбудило – не звук, не было тут никакого звука. Просто острое, как нож, ощущение опасности. Рывком сел, но не сразу понял, где находится. Комната была многогранной, высокой и почти темной, с металлическими стенами. Из-за широких стальных пластин струился тусклый зеленоватый свет. Постель была низкой, на полу лежали темные меха. Пробивавшийся из-за пластин свет был призрачным, но был и еще один его источник – сияние рассвета, проникавшее через широкий проем. Совершенно беззвучно в нем возникла облитая черным фигура и замерла, осматриваясь. Даже лица ее видно не было – только тускло мерцающий пузырь глухого забрала.

Игорь невольно подумал, что им с Андрюшкой не стоило спать тут, на крыше, в этом дурацком мезонине, предназначенном непонятно для чего, но после бала оставаться внизу, среди навязчивой «мебели», было слишком уж тошно, а на Ярмарке заночевать опять не разрешили – теперь уже не из-за излишне энергичного поведения, просто домики срочно понадобились подо что-то экстренное и важное. И теперь…

Плавным, беззвучным движением фигура подняла станнер – точно такой же, как показывал им полковник еще в корабле. Игорь понимал, что не успеет допрыгнуть до незваного гостя, но это, к счастью, и не требовалось. Английский дирк словно живой ввернулся в руку, короткий замах, и мьюри беззвучно согнулся, молча хватаясь за торчащую между ребрами рукоять. Мертв, мгновенно определил Игорь. И точно – мьюри покачался на согнутых ногах и завалился на спину. Все происходило беззвучно, как во сне, и казалось совершенно нереальным. Именно поэтому Игорь и не продолжил действовать тут же, мгновенно.