Василий Головачев - Возвращайтесь живыми!
— Гони!
— То стой, то гони, — недовольно проворчал Коля, находившийся с утра в плохом настроении, пошутил: — Медведя увидел?
— Волка, — сквозь зубы процедил Варсонофий, доставая телефон. — Спирин, ты где?
— На месте, — отозвался командир выборгского оперативного отделения Ё-службы.
— За мной увязался белый лимузин с колечками, номер триста тридцать три. Держится как привязанный.
В отличие от водителя майор шутить не стал.
— Маршрут?
— Мы на Протасова, сворачиваем на вторую Парковую.
— Езжайте медленнее, минут через десять мы подхватим вас за мостом, у башни Финпрома.
— Хорошо. — Варсонофий снова оглянулся, ища глазами свадебное авто.
— Что случилось? — поинтересовался Коля, поглядывая в зеркало заднего обзора. — Чем вам этот катафалк не понравился?
— Держись за тем рыдваном, — указал модератор «Триэн» на ржавую «жигулёвскую» «девятку», готовую вот-вот развалиться на части.
— Надо же, на чем люди ездят, — хмыкнул Коля. — «Девятке» лет двадцать, наверно.
— Не отвлекайся.
— Да что случилось, Ипатьевич? Хочешь, мы мигом проскочим, я тут все проезды знаю.
— Не торопись, нас встретят.
Однако дождаться группы сопровождения они не успели.
«Ренолада» подъехала к светофору, двинулась по стрелке налево, собираясь развернуться на пятачке возле нового дома с аптекой на первом этаже, и в этот момент дорогу ей перекрыла красно-оранжевая поливальная машина.
Коля среагировал быстрее, чем можно было предполагать.
«Ренолада» вильнула влево, на встречную полосу, затем вправо, уклоняясь от несущегося мусоровоза, подалась ещё правее, задела крылом поливалку и выскочила передними колёсами на бордюр. Поэтому лимузин, следовавший за ней, не смог перекрыть ей выезд на тротуар, он был слишком длинный, громоздкий и неспешный.
— Гады! — выругался Коля. — Совсем обалдели!
— Гони! — выдохнул Варсонофий, убедившись в серьёзности намерений преследователей.
Машина забуксовала на скользких плитах тротуара: переднее колесо попало в выемку, а заднее уткнулось в бордюр.
Из лимузина выскочили трое мужчин в одинаковых серых плащах. Лиц их в пелене дождя разглядеть не удалось, хотя Варсонофию показалось, что это негры.
Хлопок выстрела был почти не слышен. Однако в боковом стекле образовалась дырка, окружённая сеточкой трещин.
— Твою мать! — изумился Коля.
— Давай! — отшатнулся Варсонофий, чувствуя пульсацию крови в затылке: пуля чудом не попала в голову.
«Ренолада» взревела, выскакивая на тротуар полностью, и выпущенные неизвестными киллерами пули продырявили заднюю дверцу машины.
Раздались крики: редкие прохожие старались увернуться от бешеной «Лады», вилявшей то вправо, то влево.
Разлетелось заднее стекло. Ещё две пули принял на себя багажник.
Машина вильнула в последний раз и врезалась в дерево на тротуаре.
Конец! — трезво подумал Варсонофий, судорожно пытаясь открыть заклинившуюся дверь.
— Вылезай, беги!
— Не могу, — оскалился Коля, прижимая окровавленную ладонь к лицу. — Стекло в глаза попало!
Мужчины из лимузина добежали до машины, вытягивая вперёд руки с пистолетами.
Варсонофий понял, что никакие они не негры — люди в масках!
Время словно остановилось. Рука первого киллера подняла оружие, ствол пистолета начал поворачиваться к голове пассажира…
И в это мгновение где-то близко с визгом шин затормозила машина, за ней другая, раздался топот, выстрелы, команды. Киллер, выцеливающий Варсонофия, исчез.
Сыпануло пулями по багажнику. Снова раздались крики, удары, рёв двигателя отъезжающей машины.
К «Реноладе» подбежал человек в пятнистой куртке.
Варсонофий напрягся. Но это был майор Спирин, успевший перехватить машину модератора «Триэн» совсем не там, где намечалось. Он в два рывка открыл дверцу.
— Живы?!
Варсонофий потрогал липкий от крови затылок.
— Порядок.
— У вас кровь!
— Царапина. Где они?
— Одного закрыли до нуля, второго нейтрализовали, остальные скрылись. Вам нужна охрана, я предупреждал.
Варсонофий кивнул на согнувшегося за рулём водителя.
— Ему нужна помощь.
— Костя, врача! — окликнул Спирин кого-то из подчинённых. — Вам бы тоже не мешало.
Где-то завыла сирена.
— Милиция едет, — сказал Варсонофий.
— Разберёмся.
— Забирайте… нейтрализованного и уезжайте, я сам всё объясню.
— Есть! — козырнул майор, подозвал своих. — Исчезаем.
Варсонофий посмотрел на уткнувшийся в поливальную машину лимузин. Подумал: для такого перехвата нужна очень серьёзная подготовка. Никаких случайностей, точный расчёт. Киллеры знали, кто едет в «Реноладе» с административными номерами, и гнались за ней целенаправленно.
— Михалыч!
— Да, Варсонофий Ипатьевич.
— Быстро на Качанова, к Волковым! Забери Юну.
— Слушаюсь.
Ё-группа исчезла, как по волшебству. И только через минуту к разбитой «Реноладе» подъехала милицейская машина с мигалками.
С вооружённым нападением неустановленных лиц на машину заместителя начальника департамента СМИ, кем устроился работать Варсонофий Солнышкин, приехал разбираться не только начальник выборгской милиции, но и сам мэр города. Поэтому освободился Варсонофий быстро, буквально через двадцать минут после появления мэра. Однако к дочери опоздал.
Впрочем, опоздали все: и Спирин, и водитель Михалыч.
Когда он уже садился в новый автомобиль — со старым, простреленным насквозь, остались возиться эксперты, — позвонил майор:
— Плохие известия, Варсонофий Ипатьевич.
Сердце упало, перехватило дыхание.
— Что?!
— Юны дома нет. Дверь, — Спирин помолчал, — взломана.
— Охрана, — одними губами выговорил модератор.
— Двое наших парней убиты.
— Юря?
— Алтын не успел к разбору. Мы приехали почти одновременно.
— Ждите. — Варсонофий слепо глянул на худенького белобрысого водителя. — Качанова, три.
Машина сорвалась с места, покидая место нападения.
Нина Александровна считала себя уравновешенной женщиной.
Ещё до знакомства с мужем она всё в жизни видела объективно и оценивала возникающие ситуации с разных точек зрения. Что не мешало ей при этом придерживаться своей.
С одной стороны, ей так легче было жить, потому что порой казалось, что она умней многих. С другой — сложнее, так как иногда она не понимала людей, видящих всё только в чёрном или белом цвете.
Уже будучи женой Варсонофия Солнышкина, она вдруг поняла: ему с ней удобно жить и работать, не посвящая жену в тайны отношений с другими людьми, и Нина Александровна стала подстраиваться под него, приспосабливаться, превыше всего поставив его устремления и мечты, не требуя от Варсонофия ни благодарности взамен, ни оценки своей деятельности.
Она и дочь Юну воспитала так же: на своём примере дала понять, что любовь к мужчине — главное в этой жизни. Остальное — приложение.
Конечно, это не означало, что она готова была покорно сносить оскорбления, пренебрежение и высокомерие. На работе — а она окончила Брянский медицинский институт и много лет проработала терапевтом в разных больницах Брянска, Орла и Москвы, — такое случалось, однако она всегда умела уходить от разборок и споров.
Варсонофий же просто не давал повода сердиться или переживать по поводу своей вечной занятости. Он никогда не злился, не психовал, не отзывался ни о ком презрительно и не ревновал жену-красавицу к врачам-коллегам. Он её любил. И этого было достаточно.
За тридцать два года совместной жизни они многое испытали, четыре раза переезжали с места на место, но ни о чём Нина Александровна не жалела. Быстро привыкала к уюту нового места жительства и старалась поддерживать тепло семейного очага всеми доступными ей средствами.
Знала она и о характере деятельности мужа, окончившего Ростовский институт социального управления и обеспечения и легко находившего работу в чиновничьих структурах тех или иных городов. Но то была работа для прикрытия основного занятия в среде иной структуры, называемой «Триэн», или «Никого над нами», где Варсонофий исполнял роль модератора. В принципе Нина Александровна не совсем понимала, что такое «контроль контента» — то, чем занимался муж, — но он объяснил, что отвечает за объективность поступающей информации и имеет право перекраивать планы «Триэн» в зависимости от важности проблемы, и она прониклась к нему уважением. Что именно он организовывал, кого отодвигал, с какими людьми встречался, что с ними планировал, Нина Александровна мужа не спрашивала. Она воспитывала дочь и считала, что её роль в этом процессе главная. Мужчина должен был защищать семью и заботиться о ней. Что Варсонофий и делал.
