Андрей Буторин - Север
— В каком смысле? — Теперь Надя, похоже, нахмурилась по-настоящему.
— Так, — покрутил Нанас в воздухе ладонью. — В общем.
— Не умничай, — сказата Надя, и это прозвучало точь-в-точь, как ее излюбленное «не дуркуй», так что Нанас даже задумался: понять бы теперь, что из них хуже.
— Извини, — на всякий случай сказал он.
— Ладно, — буркнула «духиня», но ее сердитость быстро улетучилась, и она превратилась в радушную хозяйку, принимающую гостя. — Вот, это суп, — придвинула она к нему миску, конечно же металлическую, с умопомрачительно вкусно пахнущей похлебкой и дала ложку, также сделанную из металла. — Правда, он из пакетов, настоящее мясо давно кончилось, его мы только в первые годы ели, я даже плохо вкус помню…
Нанас ее почти не слушал — настолько был захвачен удовольствием от поглощения незнакомой, поистине неземной по вкусу еды. А Надя вдруг ойкнула и хлопнула себя по лбу:
— Я же совсем забыла! Я принесла вино. Ты пил когда-нибудь вино? Это последняя бутылка, мы берегли ее для какого-нибудь знаменательного события. Я и сама-то пила его лишь несколько Раз — на свое восемнадцатилетние, когда бате исполнилось шестьдесят, и раза три на Новый год, когда мы не забывали, что он наступил… По-моему, сейчас самое время прикончить эту бутылку. Тем более, тебе это как раз нужно — ты наверняка схватил по дороге нехилую дозу, а батя говорил, что красное сухое вино полезно при облучении.
«Духиня» взяла в руку блестящую длинную штуковину, похожую на обрубок ствола необычайно гладкого зеленого дерева, заостренную сверху.
— Правда, я штопором никогда не пользовалась, раньше все время батя открывал, — сказала Надя. — Ты, наверное, тоже не умеешь?
— Я даже не знаю, что такое штопор, — признался Нанас, добавив: — И вино… И вообще, ты говори мне, как все называется, когда что-то делаешь, ладно? Ты не думай, что я такой… тупой, просто там, где я жил, ничего этого не было.
— Ладно, — сказала Надя. — Но я ведь тоже мало чего знаю, только то, что батя рассказывал, что прочитала, что на дивиди было… Ой! — быстро сменила она тему. — Но как же мы все-таки откроем бутылку?
— Дай посмотрю, — протянул руку Нанас. — Так это и есть бутылка? А из чего она сделана? — Покрутив «бутылку» в ладонях, он заметил, что стенки у той прозрачные, будто тоже из «твердого воздуха», но очень темного зеленого цвета. С узкой стороны в ней было отверстие, в котором виднелась затычка, похожая на деревянную. Зацепиться за нее было невозможно, но зато можно было легко… Нанас взял со стола ложку и ее черенком надавил на затычку. Та, чпокнув, провалилась внутрь.
— Класс! — обрадовалась Надя и ответила, наконец, на его вопросы: — Да, это бутылка. Она сделана из стекла. У вас что, нет ничего стеклянного?
— Нет, — отдал Нанас «духине» бутылку. — Но я видел его в окнах… домов, когда ехал сюда. Только оно было совсем прозрачным, вот как это, — показал он на что-то вроде кружки, которую поставила возле него Надя.
Затем она налила туда из бутылки красную жидкость, похожую на брусничный морс. Наполнила еще одну кружку и подняла ее:
— Давай чокнемся! — Заметив, что Нанас не понял, она поднесла свою кружку к его и стукнула краем о край: — За встречу, да?
Нанас кивнул и поднес кружку к губам. Вино пахло совсем незнакомо — уж точно не морсом. Но, видя, что Надя пьет его с удовольствием, попробовал тоже. Вкус оказался не просто незнакомым, а совсем ни на что не похожим. Разве что чуть-чуть — на ту же бруснику, но и то лишь своей приятной кислинкой. И пить было как-то… слегка трудновато — быстро, как воду или морс, отчего-то не получалось.
А потом… Потом в голове раздался приятный тихий звон и стало вдруг так легко и радостно на душе, что он беспричинно расплылся в улыбке.
— Понравилось? — улыбнулась Надя. — Пожуй гречку, а потом выпьем еще.
Нанас хотел было предложить сделать наоборот, но незнакомое слово его заинтересовало.
— Гр-речка — это что? — спросил он, удивившись, что язык стал вдруг плохо его слушаться.
— Гречка — это каша. С мясом. Из банок, конечно. Ты не думай, хоть срок годности давно вышел, но она не испортилась. Тут ведь внизу — вечная мерзлота, а хранилище продуктов именно там и находится. Плохо, что этих продуктов почти не осталось… Тьфу! Я все время забываю, что мы уезжаем. На дорогу-то нам точно хватит.
Нанас опять почти не слушал Надю, уплетая еще более вкусную, чем «суп», «кашу».
— Ну, что? — спросила «духиня», когда он съел все до последней крупинки и облизал ложку. — Еще вина выпьем? А потом будет чай. С шоколадкой, как я обещала, — подмигнула она.
— Выпьем, — кивнул Нанас, радуясь, что язык вновь стал подвижным. — Вино, чай и шоколадку, — закончила за него неподдавшееся слово Надя и опять Улыбнулась: — Только ее едят, а не пьют, и она оч-чень вкусная!
— У тебя все очень вкусное! — воскликнул Нанас. — У тебя эти… как их?., способности куда лучше, чем мои обстоятельства.
— Не очень понятно, но все равно спасибо, — сказала Надя, разливая по кружкам вино. — Кстати, вот это — стаканы, раз уж ты просил все называть. Или ты знал?
— Не знал, — признался Нанас, поднимая стакан. — Чокнемся?
— Давай. За что?
— Чтобы мы добрались до цели.
— Хороший тост, — кивнула «духиня». Выпила вино, отставила стакан и, чуть подавшись вперед, заглянула ему прямо в глаза: — Слушай, вот я согласилась ехать с тобой куда-то на край света, а ведь я совсем не знаю тебя. Совсем-совсем ничего! Расскажи о себе хоть немного.
После второго стакана в голове у Нанаса опять зазвенело, и ему это снова понравилось.
А еще ему все сильней и сильней нравилась Надя, особенно теперь, когда ее бледное прежде лицо разрумянилось и волшебными искрами заблестели глаза. Огромные, карие, такие же, как у оленей… Как все-таки жаль, что она дух, а не человек! Как было бы здорово, если бы ей и правда было интересно сидеть сейчас с ним, разговаривать, отвечать на его вопросы и задавать свои… Но ведь это — всего лишь игра. Непонятная для него, странная, но все равно — игра, притворство.
И тут язык вдруг опять перестал его слушаться. Но если в первый раз он плохо шевелился, то теперь, наоборот, стал шевелиться очень хорошо, даже чересчур. К сожалению, делать он это стал без ведома хозяина.
— Надя, — выдал этот предатель, — а ты же ведь дух? Ну, или как там… духиня?.. Ты ведь все про меня знаешь. Ты просто играешь со мной, да?
Больше всего на свете Нанасу захотелось сейчас вырвать у себя изо рта этот болтливый красный отросток и покромсать ножом па мелкие кусочки. Но сказанное было уже сказано, оставалось ждать наказания.
Глава 20
НЕПОНЯТНАЯ СКАЗКА
Надя вздрогнула и замерла. Улыбка еще оставалась на ее губах, но волшебные искры уже исчезли из глаз. Она медленно выпрямилась и тихо, так, что Нанас едва расслышал, спросила:
— Ты хочешь меня обидеть?..
— Я… — дернулся Нанас. — Я… это… Нет! Нет, что ты! Почему? За что?!
— А разве не за что? — все так же тихо, без выражения и уже без улыбки сказала Надя. — За то, что называла тебя тупым и балбесом… Что посчитала дикарем. Прости, я не со зла. Просто… просто я никогда прежде, кроме бати, не видела людей. Я даже не верила, что они есть. Батя верил, а я нет. Он-то их видел в прежней жизни, ему было легче поверить. А тут — ты. Человек. Настоящий, не из книг, не из фильмов… Но в моем-то представлении люди — именно оттуда да из батиных рассказов. И сам батя. И я. И все эти люди знают, что такое подводная лодка, гречневая каша и… трусы. А ты не знаешь. Ты не сошелся с ответом в моем учебнике, и я стала злиться. Не столько на тебя, как на себя саму. Потому что и правда чуть было не почувствовала себя рядом с тобой… богиней. Сверхчеловеком. И вот — получила. Я и правда дух, только не в том смысле, что ты имеешь в виду. Я — . «дух» в смысле «слон». Так называли молодых, неопытных салаг-матросов на флоте… Мне батя рассказывал… И я не знаю в жизни ни-че-го! И тебя я тоже совсем не знаю. Сначала думала, что и знать-то в тебе нечего, но… Ты меня здорово уел. Но я не играю с тобой, правда, не играю!
Огромные карие глаза снова вспыхнули, распахнулись навстречу Нанасу, и предатель-язык, почуяв, видимо, нешуточную угрозу, теперь вообще присох к нёбу. С огромным трудом Нанас заставил его шевелиться и скорей просипел, нежели выкрикнул, как собирался:
— Нет! Я не хотел… даже не думал тебя обижать! Я правда тугой дикарь. Я слышу, что ты говоришь честно, но я не понимаю, как тогда все это может быть!.. — На последних словах голос внезапно прорезался, и Надя вздрогнула.
— Что «это»?..
— Вот это все! — широко взмахнул Нанас руками. — И то! — ткнул он пальцем в сторону «телика». — И все, что там! — дернул он вверх головой. — Ведь это все сделали духи! Не те, молодые, что ты говорила, а настоящие, из Верхнего и Нижнего мира. И ты здесь как будто своя — все знаешь, все умеешь!.. Так кто же ты тогда, если не дух? Вот что я думал. Вот почему так сказал. И… я до сих пор так думаю, потому что по-другому просто не может быть. Так что же мне теперь делать, скажи? Как скажешь, так и будет, все равно, дух ты или нет.
