Безбашенный - Античная наркомафия 4
В принципе-то оснований оспаривать его мнение у меня не было — кто из нас гладиатор в конце-то концов — он или я? Я и от этих-то боёв на Форуме, ещё весьма бледных и незамысловатых по сравнению с будущей позднереспубликанской и имперской классикой, ничего особенного не ждал, но наши-то ведь расспрашивать будут! Побывать в Риме и не посмотреть гладиаторских боёв — хрен с ней, с Юлькой, которая периодически и проигнорированными в Гребипте пирамидами меня попрекает, но с гладиаторами в Риме меня и остальные наши не поймут-с. Такая же хрень и с травлями этими звериными. До звизды, что в Карфагене преступников давненько уже львами травят, то Карфаген, а это — Рим, классический законодатель мод в подобных зрелищах. И похрен то, что пока-что он далеко ещё не таков — стереотипный образ силён, и надо собственными глазами увидеть, чтоб убедиться. Вот и приходится убеждаться. Ну, с гладиаторами-то этими ранними всё-же, надо отдать им должное, нашлось на что посмотреть, да и человека вот подходящего увидел. Нет уж, придётся Тарху потерпеть и эту псовую травлю — ага, вместе со мной и исключительно из-за меня…
Сады в Риме — ну, как сады. В смысле, ещё не те роскошные парки с цветами, фонтанами, статуями и колоннадами, которые в имперский период появятся и в которых собственно сад будет просто зелёным украшением соответствующей архитектуры. Сейчас это просто сады или даже нормальные парки с мощёными аллеями, обсаженными деревьями и кустарниками — место отдыха граждан от суеты и толчеи городских улиц. Вот только отдых у гордых квиритов временами бывает весьма своеобразный…
Ошибиться с местом проведения мероприятия было невозможно — толпа туда валила преизрядная. Видимо, считала предстоящее зрелище весьма увлекательным. Хотя — не могу сказать, чтоб они так уж сильно ошибались. По крайней мере — с начальной стадией. Это в том смысле, что баба не безобразной старухой оказалась, а молодой и симпатичной. При императорах, если верить Даниэлю Манниксу, травлю зверями христиан и прочих государственных преступников тоже любили травлей молодых симпатичных девок поразнообразить — причём, те обычно бывали не в курсах о своей реальной роли и были уверены, что вот пройдутся сейчас по арене, попоют, попляшут, выпуклостями своими соблазнительными повиляют, толпу заведут — и в безопасное место слиняют, а травить зверями совсем не их будут. Ожидавший их сюрприз и их реакция на него в итоге заводили толпу похлеще их телесных достоинств. Дальнейшее было уже, конечно, сильно на любителя, но римская чернь как раз из таких любителей в основном и состояла — обезьяны вообще любят, когда кому-то, хоть в чём-то их превосходящему, приходится хреновее ихнего. Вот и тут что-то вроде этого намечалось, хотя и попроще — вряд ли от симпатичной девчонки скрывали, что её ожидало. Не тот пока ещё Рим.
— Кого-то она мне напоминает, — пробормотал Тарх, когда её вели через толпу неподалеку от нас.
— Знакомая? — поинтересовался я.
— Вряд ли — что ей здесь делать? — усомнился этруск, — Но эта похожа, очень похожа, и это мне очень не нравится…
— Пошли-ка лучше отсюда, — предложил я ему во избежание осложнений — на хрен, на хрен!
Он не был против, и скорее всего, я бы так и увёл его, если бы не глашатай, объявивший, по какому поводу даётся травля и назвавший имя осуждённой…
— Туллия?! — прорычал бывший гладиатор, и теперь уже увести его от греха подальше нечего было и думать.
— Твою знакомую звали так же?
— Так же! Это она! Не знаю, каким образом, но — она!
— Стоп! Успокойся и не психуй! Переведи-ка мне лучше на нормальный человеческий язык, о чём болтает этот надутый попугай! — это я о глашатае, который как раз и рассказывал, «каким образом» рабыня Туллия из Вольсиний — млять, этого ещё только не хватало — навлекла на свою бедовую бестолковку травлю римскими боевыми псами. Это римлянам даже сквозь гвалт и свист толпы всё понятно даже по обрывкам фраз, а я пока-что ещё не настолько силён в ихней уродской латыни.
— Я не понял, как она попала в рабство — об этом он не говорит, — сообщил этруск, — Он говорит, что Туллия оказалась неблагодарной тварью и не только грязно оскорбила, но и осмелилась поднять руку на сына своего господина…
— Надо думать, было за что?
— Об этом он тоже не говорит, но сопляк — её ровесник, и я догадываюсь…
— Ясно, — мне тоже не составило труда догадаться, что домогательства этого сопливого и выглядевшего довольно чмошно рохли не привели девчонку в восторг, и отреагировала она на его настойчивость совсем не так, как тому бы хотелось. Как раз рядом один полупьяный римский гегемон уведомлял такого же приятеля, что и он тоже впендюрить такой не отказался бы. Скорее всего, как единодушно решили оба, там был не просто отказ с пощёчиной, за которую просто высекли бы, и дала бы она после этого как шёлковая, а явно вышло что-то похлеще и куда поунизительнее для господёныша, но об этом, ясный хрен, официальная история умалчивает, а выяснить не у кого, да и некогда…
С девчонки сорвали одежду, дали ей в руки меч и вытолкнули её на площадку. Нет, римляне уже явно на пути к своим имперским забавам — у жертвы не только мордашка, но и фигурка очень даже аппетитная. И едва ли хоть один шанс из сотни — ни второго меча, ни даже ножа ей никто, конечно, не дал. Вывели и собачек — мощных, ни разу не дворняг, настоящих боевых псов, и как раз трёх, против которых и мужику-то выстоять нелегко. Хрен ли толку от её весьма привлекательной внешности, если порвут её сейчас на хрен? Судя по окружавшим хозяйское семейство рабам, тоже приведённым смотреть, замышлялась именно показательная казнь, а никакой не «божий суд».
— Я не могу этого допустить! — процедил Тарх, в которого тут же вцепились двое из моих турдетан, да только если он в ярость придёт — не уверен, хватит ли и всех четверых. Вот проблема, млять, на ровном месте нарисовалась! Хоть Туллия, хоть Хренуллия, хоть Звиздуллия — хоть и жаль её, конечно, но насрать бы по хорошему и не вмешиваться, ведь не наше же дело ни разу, да только разве ж этого теперь урезонишь?
— Уймись! Этим ты её не спасёшь, а только сгубишь понапрасну и себя, и нас!
— Но я же не могу просто так смотреть на это и ничего не делать!
— Тогда помоги мне! — млять, не готовился ведь ни хрена, но придётся вот так, спонтанно, без подготовки — некогда раскачиваться…
— Что нужно сделать? — этруск настолько опешил от моего неожиданного решения, что мигом опомнился.
— Встаньте все пятеро так, чтобы я видел всё, а меня — ни одна сволочь из всей этой толпы уродов! — хвала богам, по-турдетански в Риме можно говорить, не фильтруя базара, на что меня сейчас уж точно хрен хватило бы, — И учти — я сделаю, что смогу, но ничего не обещаю…
В прежней жизни мне случалось шугать эфиркой расшалившихся собак, но не так и не таких. Там были просто офонаревшие дворняги, а энергетическое давление я дополнял угрожающими действиями, чего здесь позволить себе, конечно, не мог. Здесь я — такой же зевака, как и все эти уроды, и ни один из них не должен даже заподозрить иного. А то, если верить Гумилёву, так милый обычай жечь на костре за колдовство христиане не сами изобрели, а от римлян-язычников унаследовали, и мне как-то совершенно не хочется проверять, есть он у них уже или появится позже. На хрен, на хрен!
Пёсиков тем временем — всех трёх сразу — натравили на девчонку и спустили с поводков. Я даванул одновременно и эфиркой, и более тонкими слоями энергетики, но это ведь срабатывает не сразу. Тем более, когда внимание надо рассредотачивать натрое… Ей хватило ума не броситься бежать, да и меч она, как мне показалось, держала грамотно, но понятно ведь, что бздит, а собаки к таким делам чувствительны. Так, две псины заходят с боков, третья держится в середине и чуть позади, хотя и спустили её с поводка первой — явный доминант в этой троице. Когда с собачьей сворой дело имеешь, главное — сразу доминанта вычислить, и если его подавил — две трети дела, считай, сделано. Вот им мы и займёмся поплотнее…
Я надел на него жёсткую энергетическую трубу и перекрыл ему основные энергопотоки — ага, забеспокоился! Так, теперь энергосгусток ему внизу брюшины, да потяжелее — как раз такой, который бывает, когда стрёмно. Теперь повибрируем им, чтоб почуял — ага, перебздел! Правильно, и обезьяна двуногая, разумной себя возомнившая, стремается от непривычного, а тут — обыкновенная живность, голыми инстинктами только и живущая. Устроил то же самое и двум остальным, а то ведь их же тоже подзуживают, и могут сами атаковать, и хрен девчонка отразит атаку сразу двух. Ага, тоже перебздели, здесь вам — не тут! Но млять, я же не могу держать их так до бесконечности! Алан Чумак я вам типа, что ли?
— Тарх! Она из ваших? По-этрусски понимает? Скажи этой зассыкухе, чтоб засунула свой страх себе в свою дыру, изобразила крутую амазонку и сама напала на любую из этих двух обосравшихся псин!
