Игорь Марченко - Глаза цвета стали
Вдали послышались звуки приближающейся бронетехники. Нужно решиться сейчас или до конца жизни нести тяжесть содеянного и проклинать себя за слабоволие.
– Черт меня раздери, – еле слышно прошептал я, медленно опуская меч. – Трус несчастный…
Встав с земли, я спрятал катану в ножны и понуро побрел на шум моторов. Нужно придумать разумное объяснение, почему все погибли, а я нет. Осененный догадкой, я остановился и провел ножом по ладони. Боль быстро прошла, а рана на глазах затянулась, не оставив на коже даже шрама. Мне вдруг как никогда прежде захотелось жить, что бы разгадать эти не дающие мне покоя загадки. Когда-нибудь я обязательно доберусь до истины, даже, если придется уйти в изгнание на большую землю. Осталось только найти золотокожего гостя и порасспросить его о происходящем, даже, если во время разговора придется вытрясти из него душу.
Часть 5
Охота на Ведьму
Полковник Высоков глядя мне прямо в глаза, пытался понять, о чем я думаю. Вместе с нами в кабинете присутствовали полковник Игорь Зайцев, командующий рейнджерами РББ и генерал Станислав Сухарьков командующий бронированной мотопехотой УБМ, а так же всеми аэромобильными взводами. Офицеры тихо переговариваются между собой, пытаясь определить степень моей ответственности за произошедший инцидент с генофагом. Разбирательство текло вяло, его участники были вымотаны отсутствием четкой вины и улик, что угнетало их едва ли не больше чем меня. Слушания продолжались третий час и всех порядком утомили.
– С одной стороны Совет не усматривает в Ваших действиях, капитан, четкой вины, а с другой мы уверены, что Вы поступили, скажем, так, опрометчиво. Поэтому Совет и распорядился создать военную комиссию по расследованию данного инцидента, – генерал Сухарьков откашлявшись, налил себе в стакан из графина минералки. – Вы намеренно подвергли себя и капитана Сергеева ненужному риску. Скажите Алешин, чем Вы руководствовались в тот момент, когда решились на этот поступок? Учтите, что сегодняшнее слушание первое и последнее. От результатов нашего решения будет зависеть степень Вашего наказания.
– Я уже рассказывал, что в бронемашине оставался водитель, которого необходимо было вытащить из огня. Мы своих не бросаем. Вертолеты прилетели своевременно и выполнили работу на отлично. Кто же знал, что этот выродок использует Генетический взрыв…
– Без эмоций, мы это уже слышали, – вкрадчиво вмешался в разговор полковник Зайцев. – Много остается неясного, например, как Вы уцелели после столь мощного всплеска развоплощения? Надеюсь, более тщательные лабораторные исследования прольют на это свет. По возвращению на базу Вас сразу же отправили на карантин в Центр общественного здоровья, где медперсонал не обнаружил ничего странного. Так написано в докладе главврача. В любом случае Вам надлежит вернуться в ЦОЗ и провести там еще какое-то время.
– Прощу прощения, полковник? Можно узнать цель этого решения? Если я здоров…
– Вам разве не сообщили, капитан? Вы сегодня же ложитесь на обследование в клинику, которую доверили Светлане Александровне, которая из-за большой занятости, не может присутствовать вместе с нами на слушании по вашему делу. Мы должны убедиться, что с Вами все в полном порядке, и Вы способны и дальше нести службу. Временно с Вас снимаются все полномочия, но лишь на время обследования. Все понятно или есть возражения?
– Думаю, в этом нет необходимости. Я себя прекрасно чувствую.
– А это уже нам решать, – оборвал Высоков. – Расскажите еще раз, что произошло после смерти генофага. Мы обнаружили на трупах следы колющего оружия похожего на катану.
Досчитав про себя до пяти, я рассказал самую тяжкую для меня часть рассказа:
– Я был вынужден это сделать, так как концентрированная Радость жизни генофага действовала стремительно. Спасенный мною рядовой начинал перевоплощаться в обычного зомби, а вот капитан Сергеев… по всем признаком должен был стать Ночным Охотником. Времени на раздумья не оставалось. Меня спасло лишь то, что я в момент геновзрыва находился за холмом, который меня и спас от отростков. Больше мне добавить нечего.
– Допустим. Вы должны понять, мы не обвиняем Вас ни в чем. По мне так поступили разумно, я бы и сам так сделал. Мы хотим понять, представить ситуацию, невольным участником, которой Вы стали. Это было тяжело? Сергеев был и моим другом, а не только подчиненным.
– Это было очень тяжело, – искренне ответил я, вспоминая умоляющий взгляд Антона. – Но, если бы ситуация повторилась, я не задумываясь сделал бы это еще раз. Уверен, капитан Сергеев, да и любой другой на моем месте проделал бы это и со мной, хотя бы из жалости.
Генерал Сухарьков многозначительно посмотрел на обоих полковников.
– Что скажите господа офицеры? Я сначала хочу услышать ваш вердикт.
– Станислав Петрович, позвольте, я выскажу наше общее с Игорем мнение, – Высоков пристально посмотрел на меня. – Мы не можем отрицать компетентность и профессионализм капитана Алешина. Он слишком опытный оперативник и много раз доказывал, что способен найти выход из сложной ситуации. Вы должны признать, что в сложившихся обстоятельствах он поступил, как того требовали правила. Он не бросил в беде товарища. Рискуя собственной жизнью, пришел к нему на помощь хоть мог этого не делать. Никто его в трусости бы не обвинил, трусость и здравый смысл это разные вещи. Я до своих людей постоянно пытаюсь донести смысл слов ”своих не бросаем” но это уже абсурд. Мы внимательно ознакомились с материалами, и, по правде, я так и не усмотрел в его поступках ничего порицательного, скорее наоборот. Рекомендую представить его к награде и заслуженному отдыху не меньше двадцати календарных дней. Усиленный продовольственный рацион, думаю, так же не будет лишним.
– Я солидарен с коллегой и тоже не усматриваю никакой вины, – устало согласился полковник Зайцев. – За сим хотелось бы выслушать и Ваше мнение, Станислав Петрович.
Генерал раскрыл папку с моим делом и еще раз медленно пролистал все страницы. Неожиданно он обратился ко мне с вопросом, который я меньше всего от него ждал.
– Алешин, скажи мне, только честно… ты себя сам считаешь виновным?
Его вопрос застал меня врасплох, и мне поневоле пришлось сказать правду.
– Моя вина очевидна, Станислав Петрович.
– Так в чем же она состоит? Объясни. Лично я не вижу ее даже в упор. Пускай генерал Воронин с пеной у рта доказывает, какой ты мерзавец и негодяй, у меня свои глаза имеются. Твои с ним бесконечные терки из-за жены меня не волнуют. Дело молодое.
– Моя вина… в трусости и некомпетентности. – Я опустил глаза.
– Что такое… – вскинул брови генерал. – Поясни, я вдруг перестал тебя понимать.
– Надо было договориться с этим монстром, тогда никто бы не пострадал.
– Не болтайте вздор капитан! С некроморфами нельзя договориться, только убить. Вы устали и подавлены смертью друга, это я понимаю, позвольте решить Совету, были в ваших поступках трусость и некомпетентность или все же злой рок и неудачное стечение обстоятельств.
Генерал, отложил папку в сторону и встал со стула:
– Слушанье считаю оконченным. Вина не установлена. Дело закрыто.
Генерал невозмутимо собрал в охапку рабочие документы. Не говоря больше ни слова, покинул комнату. Полковники, встав по стойке смирно, быстро переглянулись между собой. Сначала был нарушен протокол слушания, теперь нежелание генерала вести расследование дальше. Генерал Сухарьков понимал, как мало у него остается людей в строю, и не желал копать глубже, чтобы ненароком не раскопать никаких иных фактов нарушения. Последняя инстанция сказала свое веское слово, а значит, пора возвращаться к повседневным делам и заботам.
Когда полковник Зайцев вышел следом за генералом, оставив меня наедине с Высоковым, мой шеф долго смотрел на меня, словно собираясь с духом перед нелегким разговором:
– Я бы на твоем месте, Дима, не особо верил генералу. Слушанья может, и завершились, но твое дело не закрыто. Тебя наверняка возьмет под наблюдение служба безопасности ЦОЗ. Ты контактировал с генофагом, а значит, являешься потенциальным разносчиком заражения. Поэтому я хочу знать первым, что ты утаил от Совета. Ничего не хочешь мне рассказать? Сегодня очень хотел присутствовать генерал Воронин, но, учитывая его общеизвестную к тебе неприязнь, ему настойчиво отказали, дабы не превращать все в один большой скандал.
– Мне нечего добавить к сказанному.
– Как хочешь, тогда не забудь к шести вечера заглянуть в лабораторию генетики. Если в отношении тебя возникнет хоть малейшее подозрение или сомнение, я тебе не завидую.
– Я знаю правила, полковник, – я невольно насупился, подавив в себе страх. – Я могу идти?
– Иди, – Высоков лениво махнул рукой и встал у окна. – И не нужно бродить по базе с мечом за спиной. Это всех жутко нервирует, в том числе и меня. Покидать территорию базы запрещаю. Если узнаю, что ты снова забегал в гости на огонек к Мацумоте, у тебя будут большие проблемы.
