Олег Дивов - Леди не движется
…Я вернулась в свой закуток, плюхнулась за стол, надела очки и погрузилась в работу. Чертова сводка. Чертово начальство. Чертов комиссар с его замшелыми представлениями, который требовал, чтобы сотрудники работали в очках, а не в линзах. Он, понимаете ли, хотел видеть, что люди вкалывают. Линзы слишком малозаметны. Может, ты спишь с открытыми глазами. Вот очки – да, сразу понятно. А я, например, в очках спать могу за милую душу. Да только где тут.
Я не успела обработать даже треть запросов, когда за перегородкой послышался льстивый голос Летти:
– Вот здесь, вот, пожалуйста…
Начинается. Зуб даю, она тащит ко мне того самого инквизитора.
– Это лучшая наша сотрудница, – болтала Летти. В ее сладком голоске я отчетливо разбирала лживые нотки. – К сожалению, ее досье на обработке, видите ли, Эфили представлена к награде, но вы и сами поймете с первого взгляда, что она именно то, что вы ищете… Талантливая, умная, стаж работы, вежливая, скромная…
Совсем дура она, что ли?
– Благодарю вас, Летти, – послышался мужской голос.
Голос, между прочим, приятный. И произношение чистейшее. Не местный.
– А еще она…
– Летти, спасибо, – повторил мужчина. – Я справлюсь.
Идиотка. Если он действительно инквизитор, то уже понял: Летти задумала какую-то пакость. А иначе зачем ей так липнуть? Не-ет, она хочет поприсутствовать, своими глазами увидеть результат. Похоже, ждет определенного. Наверное, рассчитывает, что я уделаю парня так же, как красавчика Фридриха. Придется разочаровать ее и отшить гостя вежливо.
Он вошел, и я взбесилась.
Дура Летти угодила в точку со своим «сказочным принцем». Посетитель принадлежал к самому ненавидимому мной классу: аристократ. Действительно принц, и ни разу не сказочный. Кто бы чего о нем ни думал – это, девочки, самый что ни на есть натуральный принц.
Уж я-то знаю.
Его звали не «Эгист Мэкеби», а Август-Александер Маккинби. Причем «Август» выговаривалось не в федеральной, а в латинской транскрипции, без сокращения дифтонга, и эти два имени были всего лишь «рабочими», а так за ним числилось шестнадцать. Одевался он не дорого, а очень дорого. Его пальто было куплено не на Большом Йорке, пусть и в самом пафосном бутике, и даже не на Земле – шили на заказ. И шили из такой ткани, какую я в своей жизни видела единственный раз и то на мониторе: натуральная шерсть с натуральным же шелком. Ткали ее строго на Кларионе. Пальто из нее стоило больше, чем годовая аренда квартиры в центре. Кстати, оно было красивым и шло ему – но, конечно, на провинциальный вкус выглядело блекло. Летти может похоронить свои мечты с надеждами: этот парень никогда не увидит в ней женщину. Она не его круга. И спать с ней для него все равно что спать с бараном – тем самым бараном, какой изображен на его фамильном гербе.
Я вспомнила, как в последнюю нашу встречу он посмотрел сквозь меня. Он единственный не пришел на наш выпускной – вся его группа была, а он счел ниже своего достоинства. На втором курсе он притворялся свойским парнем, но на третьем ему надоели эти игры, и он демонстративно отдалился. Черт побери, он брезговал нами после того, как мы спасли ему жизнь. Без шуток спасли. А теперь он явился в управление полиции, потому что захотел оперативницу с длинными волосами. Лично у меня не было вопросов, зачем она ему: секретарша с минимальным представлением о профиле его работы. Никакой оперативки там не будет в помине, задача девушки – ворковать с клиентурой. А длинные волосы нужны затем, чтобы ему приятно было смотреть на сотрудницу. Ему нравились такие девушки.
Я сразу захотела убить его. Медленно, мучительно и маргинально. Он возвышался надо мной как башня. Башня держала руки в карманах своего квадратного пальто, склонив прилизанную голову набок, покачивалась с пятки на мысок и рассматривала меня, как энтомолог самку клопа. Я репетировала речь, в которой не должно было встречаться более одного цензурного слова на пять нецензурных. Я мечтала, что после моего спича башня извлечет из бездонного кармана шелковый платочек, приложит к бледным пресыщенным губкам и скажет «фи, какая невоспитанность». А я гомерически расхохочусь, потому что ни семья, ни Военный Университет, ни армия не пополнили моих знаний так основательно, как бывший благоверный. Князь, на минуточку, в двадцать седьмом поколении.
– Вы – Эфили Уодебек? – осведомилась башня.
У башни дрогнули ровно те мускулы лица, какие требовались для извлечения звуков из глотки. На меня пялились пустые, сонные серые глаза, пялились без всякого выражения и даже намека, что такое когда-нибудь появится.
Эфили, ха-ха, Уодебек. Летти нарочно не показала ему мое досье. Ну понятно, у меня там из всего опыта работы получалось пять лет стажа в качестве домохозяйки. Даже круглый идиот не поверит, что такая девица хоть капельку смыслит в оперативке. Но вот получилось бы весело, если бы у нее не хватило мозгов схитрить!
Сейчас я мысленно поблагодарила и Летти, спрятавшую мое досье, и даже комиссара Пешку, который заставлял сотрудников пользоваться очками вместо линз. Потому что узнать меня в здоровенных затемненных очках и мое имя в йорском произношении не смог бы даже Макс. Вот и превосходно. Пусть он даже не поймет, кто именно ему нахамит.
– Н-ну, – выплюнула я, отъехала вместе с креслом к стене, задрала ноги на стол и вульгарно закурила. – В чем проблема, красавчик?
Он подошел к моему столу и без запинки назвал все свои шестнадцать имен вместе с фамилией. Он представился с таким идеальным произношением, что меня замутило.
– Я инквизитор первого класса. – Башня неуловимо быстрым жестом извлекла правую руку из кармана. Между пальцев она держала карточку. – Мне нужен оперативник. Ваши коллеги утверждают, что имеет смысл побеседовать с вами.
Башня говорила и тупо пялилась на мою грудь. Прямо-таки неприлично откровенно пялилась. Правда, по лицу башни никак нельзя было сказать, что она понимает – это женская грудь. Такое ощущение, что она гадала: зачем тут это архитектурное излишество?
Я посмотрела на карточку, широко улыбнулась и доверительно сообщила:
– Увы, красавчик, сегодня я занята. И завтра тоже. Ну ты понял, да?
– Нет, – без смущения ответила башня, – не понял.
– А еще инквизитор, – пожурила я и очень ласково добавила: – Парниша, таких, как ты, за мной ходит стадо. Все сулят золотые горы и пялятся на мои титьки. Только меня есть кому трахать и без вашего худосочного племени. Я в полицию не затем пришла, чтоб помогать инквизиторам избавляться от тяжести в яйцах. Так понятней? Нет? Зенки бесстыжие пяль на что-нибудь другое, покуда я тебе челюсть не вправила так, что открываться она будет в другую сторону. Теперь дошло? Свободен.
Из-за тонкой перегородки донесся сдавленный смешок. Ну еще бы. Небось весь отдел подслушивает.
Башня внезапно перекинула взгляд на мой талисман. Я усмехнулась, подтянула к себе Мэри Энн, покатала ее по столу – взад-вперед.
– Можно посмотреть? – заинтересовалась башня.
– Валяй.
Башня подхватила машинку двумя пальцами, поставила на ладонь. И тут я поняла, что сделала серьезную ошибку.
– Локхид Альбатрос Т5 Эволюшен, – изрекла башня. – Точная копия машины специальной курьерской службы Объединенных Вооруженных Сил Земли, ручная работа. Как персональный транспорт, «тэ-пятая Эво» обогнала свое время минимум на век, и в той эпохе ей попросту не нашлось достойного места… – Следующие пять минут башня читала лекцию по истории конкретно этой модели конкретно этой марки. Башня упомянула все модификации, все награды, все достоинства и недостатки. Абсолютно монотонным голосом, нежно поглаживая Мэри Энн по крыше. – Сколько вы за нее хотите?
– Не продается, – я произнесла это с таким презрением, что башня должна была осыпаться от священного негодования.
– Почему? – искренне удивилась башня.
– Это моя лучшая подруга.
Башня очень бережно поставила машинку на стол. Упрятала руки в карманы, еще два раза качнулась взад-вперед, глядя не на меня – на модельку. Потом вынула руку из кармана и двумя пальцами коснулась себя где-то в области сердца. Хотя откуда там сердце, так, имитация.
– К вопросу о том, что интересного я нашел на вашей груди.
Я чуть скосила глаза на себя. На кармане у меня по-прежнему висел значок выпускника – пара малюсеньких меховых тапочек на булавке. Тот самый значок, который я шутливо называла символом секты. Здесь никто не знал, что это такое. Истинные хоббиты даже в пограничных армейских контингентах – огромная редкость. Такая же редкость, как инквизитор первого класса на Большом Йорке.
Встретились, блин, два одиночества.
– Вы мне подходите, – сообщила башня. – Здесь, – она бросила на стол визитку, – есть карта. Но лучше возьмите такси, оплата за мой счет. Я жду вас завтра в десять утра.
– Вы ничего не забыли, мистер Август-Александер Пол Николас и еще двенадцать имен, не считая фамилии? Кажется, я не соглашалась!
