Роман Глушков - Эксперт по уничтожению
Бабушка Пелагея довольно скоро обнаружила то, что искала, – баночку с буро-зеленой, густой, как солидол, субстанцией, – захлопнула антресоль, ловко для преклонного возраста спрыгнула со стула и протянула баночку Мотылькову.
– Вот тебе, милок, на сдачу, – сказала она изучающему ярлычок полковнику и пояснила: – Это супротив твоей хромоты; мажь ногу перед сном и через неделю будешь скакать аки козлик!
Сергею Васильевичу сравнение с козликом не понравилось, но он поблагодарил заботливую старушку и баночку взял: по вечерам натруженная нога ныла и отекала до безобразия.
– Родственники-то у вас есть, Пелагея Прокловна? – не желая показаться невежливым, спросил Мотыльков хозяйку уже в прихожей. – Помогают вам или так и живете совсем одна на белом свете?
– Да почему ж нет? – охотно отозвалась старушка. – Есть! Только не в этом городе они; ближе к Москве все поосели. Знамо дело, заезжают иногда проведать бабушку, храни их господь.
– Вон оно что! – кивнул Мотыльков. – А то я тут на вашей лестничной клетке с одним парнем столкнулся – высокий такой, подтянутый, с усиками – и подумал, может быть, внук это ваш, в гости заглянул…
Прокловна замешкалась с ответом ровно на секунду, однако этого времени пристально следившему за ее реакцией Мотылькову вполне хватило, чтобы сделать вывод: бабуля занервничала, если даже не сказать – насторожилась.
– Не-е-ет, милок! – махнула она рукой, но взгляд ее сразу утратил давешнюю умиротворенность, а голос едва уловимо задрожал. – Это, видно, к соседу моему, баламуту, шантрапа шляется… – Прокловна указала крючковатым пальцем в потолок. – Хоть с виду и приличные люди, а все одно: шантрапа!.. А внучата мои в Москве: Сашенька и Оленька еще учатся, а Гришаня уже работает.
– Кем работает, если не секрет?
– Да отчего ж секрет? Инженером по строительству; видал небось, какие сейчас в Москве домищи-то мастерят? Не домищи – дворцы!
– Как же не видал, у нас тоже таких полно! – эти слова Мотыльков произнес уже на лестничной клетке. – Ну всего вам доброго, Пелагея Прокловна. Вам и вашим внукам!
– И тебе того же, милок! Береги себя! Ежели что опять потребуется – забегай. Чем смогу – помогу.
Зайдя в лифт, Мотыльков не удержался и открыл данную ему на сдачу баночку со снадобьем, после чего недоверчиво понюхал ее содержимое. Пахло одновременно еловой смолой и березовым дегтем, причем последний в целебном коктейле явно преобладал. Сергей Васильевич понюхал мазь еще раз, поморщился и закрыл крышечку.
«Боюсь, с таким ароматом Зинаида точно из постели выгонит», – вздохнул полковник и, сожалея, что не попросил у Пелагеи Прокловны для ее подарка полиэтиленовый пакет, так и оставил баночку в руке. В карман служебного костюма класть пахучую емкость было неразумно.
Мотыльков ехал на лифте вниз и не ведал, что люди, которым звонила сейчас испуганная агент Пелагея, ничуть не удивились, услышав вопрос о выставленной на продажу газовой плите.
«Тяжелая артиллерия», которую обещал привезти с собой в Староболотинск Гавриил, на поверку оказалась даже не артиллерией, а целым межконтинентальным ракетным комплексом. Помимо непременного советника и телохранителя Гавриила Иошиды, вместе с ним прибыла едва ли не половина членов Совета, многих из которых Мефодий видел впервые – все они пришли на смену смотрителям, погибшим в прошлом году в Нью-Йорке.
Орудием главного калибра среди прибывших выступал не Гавриил, а смотритель Сатана, в кои-то веки выбравшийся из своих гренландских казематов. Выход Сатаны на поверхность планеты, каких мировая история помнила единичные случаи, лишний раз доказывал, что ожидается нечто весьма и весьма экстраординарное.
Неизвестно, как далеко от Староболотинска приземлилась прилетевшая из Гренландии группа смотрителей, просто однажды ранним июльским утром члены Совета ввалились без предупреждения в староболотинскую «контору» гурьбой. Большинство местных исполнителей впервые в жизни увидели такую одиозную личность, как Сатана, поэтому, лишившись дара речи, старались побыстрее убраться с его пути, словно опасаясь, как бы тот ненароком не раздавил их своим грузным, но довольно подвижным телом.
Не успел смотритель Гавриил перевести с дороги дух, как тут же вызвал к себе Мефодия и отправил его в аэропорт встречать еще одну группу, на сей раз тех, кто перемещаться по воздуху при помощи левитации не умел. Группа количеством двадцать человек сплошь состояла из отборных исполнителей комендантского взвода штаб-квартиры и прибыла по частям тремя рейсами: из Лондона, Москвы и Стамбула. Так что день у Мефодия выдался суетливый: в целях конспирации ему пришлось три раза нанимать разные микроавтобусы и совершить до аэропорта и обратно три рейса. Именно по этой причине он объявился на общем совещании одним из последних.
Все ранее не посвященные в происходящее – Мигель, Кимберли, а также исполнители Пятьдесят Пятого сектора – были уже введены Гавриилом в курс событий. Теперь они знали ровно столько, сколько и Мефодий. Никаких недомолвок и секретов между смотрителями и исполнителями по текущей проблеме отныне не существовало.
– Раз уж рассказали, где он, то авось дадут глянуть хотя бы одним глазком, – шепнул Мефодию Мигель, огорошенный этим известием так же сильно, как в свое время был огорошен акселерат. – Обидно будет, если потом все это сотрут из нашей памяти.
– Обязательно сотрут, – так же шепотом согласился Мефодий. – А если не сотрется, как у Мотылькова, то просто прикончат. Сам понимаешь, информация стратегически важная.
– Положим, тебя-то не прикончат, – буркнул Мигель. – Ты у нас птица редкая, тебя пожалеют. А вот насчет меня даже сомневаться не будут, особенно когда пересчитают все дисциплинарные взыскания.
Гавриил выслушал доклад Свенельда о недавно приступившем к работе агенте Сергее, одобрительно кивнул и заметил:
– Пора бы, наверное, его расконсервировать. Информации у нас о вражеских планах пока ноль, а то, что скоро в лагере юпитерианцев усилится активность, лично я не сомневаюсь. Дадим полковнику еще пару дней, а потом вернем его к действительности.
Затем Свенельду и прочим прояснили цель присутствия в Пятьдесят Пятом исполнителей-»комендантов» из Гренландии. Выяснилось, что все они как на подбор являлись коренными и мастерами, а в Староболотинск прибыли для неусыпного патрулирования района сокрытия Усилителя. Само собой, «коменданты» прекрасно знали, где конкретно спрятан и как выглядит Усилитель. Наверное, поэтому они и держались высокомерно со всеми остальными исполнителями, что, правда, для коренных не было такой уж большой странностью.
После совещания, когда на Староболотинск опустилась ночь, члены Совета и «коменданты» собрались под покровом темноты совершить прогулку на точку отсчета, как теперь многозначительно именовался тайник с Усилителем. Акселерат понадеялся, что его также пригласят в «экскурсионный автобус», однако поступивший в «контору» телефонный звонок от агента Пелагеи – бывшей соседки Мефодия по подъезду и просто хорошей знакомой – скомкал все его надежды.
Многоуважаемая Пелагея Прокловна была крайне напугана вечерним визитом к ней странного агента, за скрытным поведением которого угадывался не приобщенный к Истине человек, а натуральный следователь-землекоп. Прокловна давно обнаружила у себя квартире следы тайного обыска и подозревала, что с тех пор находится на крючке у СОДИР. После сегодняшнего визита старушка запаниковала вновь и потребовала если не защиты, то хотя бы объяснений, что это за ненормальные агенты стали расхаживать по окрестностям и пугать добропорядочную агентуру.
Выслушав поступившую информацию, Гавриил отозвал Мефодия в сторону и приказал:
– Что-то полковник после плена не на шутку разошелся, того и гляди половину наших агентов пересажает. Не нравится мне его творческий подъем. В общем, малыш, ты помнишь, что тебе надо сделать, не так ли?..
Зинаида, супруга Сергея Васильевича Мотылькова, не одобряла еженощных перекуров мужа и ворчала, когда тот, бывало, ненароком будил ее скрипом балконной двери. Сегодня Мотылькову повезло: ему удалось практически беззвучно подняться с кровати и проскользнуть на балкон, что при его больной ноге и немалой комплекции сделать было нелегко. Зинаида заворочалась, перевернулась на другой бок, но не проснулась, и Мотыльков почему-то воспринял это как хороший знак.
Сегодняшние ночные раздумья полковника касались исключительно его вечернего визита к подозреваемой гадалке. Жаль, конечно, бабулю – как человек она была Мотылькову симпатична и чем-то напоминала мать, оставшуюся в деревне на попечении братьев и сестер. Но долг есть долг, и послезавтра придется нанести ей визит уже по всей форме, с обыском и допросом. А завтра полковником будет получена санкция и проверены сведения касательно детей и внуков Пелагеи Прокловны, которые, как подсказывала ему интуиция, попахивали липой даже сильнее, чем подаренная ему старушкой мазь – дегтем. Мотыльков все же не рискнул опробовать мазь на больной ноге – побоялся конфронтации с Зинаидой по поводу крепких дегтярно-еловых ароматов…
