Сергей Шемякин - Освободите тело для спецназа
…Вудфорт заглянул после обеда снова.
— Держи, — протянул он Глебу две тысячи долларов. — И не вздумай отказываться. Плохим бы я был банкиром, если бы у меня тоже не было «третьего» варианта, — усмехнулся он. — А старики, так даже довольны — не пришлось раскошеливаться, отделались только комиссионными. На тайнах всегда делались неплохие деньги!
Дальше Вудфорт понёс околесицу, и Глеб понял, что у соседа опять «соскочила пластинка». С минуту он рассказывал про какого-то Патрика Винга — управляющего банком в каком-то маленьком городишке, а потом замолк, начисто забыв о чём говорил.
— О чём это я тут трепался? — вопросительно посмотрел он на сержанта.
— Ты принёс мне две тысячи долларов, Роберт — комиссионные, что ты получил от мистера Кортичелли и Роузена, — пояснил Глеб, пожалев про себя беднягу Вудфорта.
— Ах да! Они твои, как договаривались! А старики, так те даже светились от удовольствия, что никто из них не оказался в числе проигравших.
— Спасибо, Роберт, — поблагодарил Глеб, забирая деньги. — Знаешь что, заходи ко мне вечером, поболтаем немножко. Я попробую помочь тебе с твоим недугом.
— Ты это серьёзно, Рич?! — вскинул на него глаза Вудфорт.
— Результат не гарантирую, но хуже тебе не будет, — твердо ответил Глеб, черпая эту твёрдость из неизвестно откуда взявшейся уверенности, что он м о ж е т помочь этому человеку. И не только может, но и должен!
Раньше Глеб не ощущал в себе способности к целительству. Хотя каждый человек наделён таким даром и может при желании его развить. Психическое исцеление столь же старо, как само человечество. Любой получает этот дар от рождения, о чём большинство даже не догадывается, а пользуются им вообще считанные единицы. Хотя здесь не нужны ни тайные заклинания, ни кровавые ритуалы, ни долгие годы отшельничества. Нужны лишь небольшие знания и навыки, которые любой нормальный человек может приобрести за несколько месяцев.
Знаний у Ткача было вполне достаточно. В йоге он разбирался основательно, как и в некоторых методиках исцеления, весьма многочисленных и разнообразных. Человечество за тысячи лет существования изобрело их столько, что тут есть из чего выбирать. Навыков, правда, у него — кот наплакал (дальше самоисцеления дело никогда не шло), но навыки — дело наживное.[14]
Ближе к вечеру Глеб сначала занялся самим собой. Он сел на стул с прямой спинкой, который принесла по его просьбе медсестра и плотно прижал ступни к полу. Положив руки на бёдра и развернув их ладонями вверх, он принял открытую позу, дающую возможность психической энергии свободно течь через все чакры[15] тела. Закрыв глаза, сержант расслабился, отбросив все посторонние мысли. Затем, он ярко представил себе шнур, выходящий из основания его позвоночника и медленно спускающийся вниз. Вот тот коснулся пола, прошёл через перекрытие, проник на первый этаж, пробил ещё одно перекрытие и попал в подвал. Ещё три метра пространства… толстый бетонный пол подвала… и шнур ввинтился в землю.
Сержант просидел в таком состоянии несколько минут, пока не почувствовал надёжность своего «заземления». Воображаемый шнур связал накрепко его с Матушкой — Землёй.
Затем он представил ауру вокруг своего тела, не напрягаясь и не стараясь её увидеть. Она возникла белёсым туманом, размывающим и увеличивающим контуры тела. Глеб чуть выждал, пока изображение не стало чуточку чётче и весь уйдя в ощущения, начал её «осматривать». Сначала голову, затем шею, потом плечи….
«Стоп!» — скомандовал он сам себе, обнаружив весьма тонкий и холодный участок ауры на левом плече — энергия текла здесь не так как надо. Сержант запомнил это место и мысленно заскользил дальше: к рукам, затем по торсу, где нашёл плотный горячий участок внизу живота, потом к ногам и далее к ступням. На бёдрах он тоже обнаружил холодные участки в тех местах, куда его ранил снайпер. «С ногами понятно, а плечо и не болело совсем», — подумал он. И создав в своём воображении тёплый оранжевый свет — цвет исцеления, направил его к плечу. Плечо купалось и нежилось в этом свете, поглощая его, и чувство холода стало таять, таять и через минуту исчезло совсем. Тоже самое он проделал с обоими бёдрами и взялся за живот.
Теперь он представил свои руки, остановившиеся напротив горячего и плотного участка на животе и начавшие медленно разгонять скопившуюся здесь избыточную энергию. Воображаемые руки делали плавные пассы, перемещая тепло к более холодным участкам: к ногам, груди, шее. Спустя несколько минут Глеб добился ощущения равномерности. Не было больше в ауре ни горячих, ни холодных участков. Энергия текла свободно, нигде не слабея и нигде не накапливаясь. Можно было двигаться дальше.
Воображение тут же заработало, воспроизведя образ светло-золотистого потока, омывающего всё его тело. Космическая энергия цвета утреннего солнышка радостно струилась вокруг, делая ауру ярче, сильнее и заставляя её светиться. Аура разлохматилась игривыми всплесками, подобно солнечным протуберанцам и сержант, остановив этот нескончаемый золотистый поток, опять представил свои руки, приглаживающие буйные всплески энергии сверху вниз, от головы к ногам. Лишняя энергия уходила в заземляющий шнур, меняя оттенок на светло-коричневый.
Сеанс был окончен. Глеб открыл глаза и сложил ладони, переплетя пальцы. Соединение рук препятствовало утечке энергии из чакр. Он посидел спокойно в течение нескольких минут, давая возможность заряженным чакрам выровнять энергетику организма, а затем глубоко нагнулся, расцепив руки. Голова его свисала между ног, макушка была направлена к полу. Поза не входила в разряд удобных, но позволяла сбросить излишек набранной энергии. Через минуту Глеб встал, выпрямился и хорошенько потянулся. Заключительная фаза, судя по тому, что он чувствовал себя превосходно, ощущая бодрость и прилив сил, прошла нормально. Можно было заняться и соседом.
Роберт пришёл через полчаса. Держался он скованно и Глеб сразу понял, что Вудфорт волнуется.
— Не трясись, ты не к дантисту пришёл, — дружески легонько толкнул его локтём Глеб и засмеялся.
— Это точно, — нехотя улыбнулся Вудфорт.
Ткач вызвал медсестру и попросил принести ещё один стул.
— А зачем он вам, мистер Хадсон? — возвратившись со стулом, полюбопытствовала она.
— Знаете, Бетти, — забрал у неё стул сержант, — что по этому поводу говорил Мэрфи? Он говорил, что когда вам вздумается постучать по дереву, вы с ужасом осознаёте, что вокруг вас только пластик и алюминий!
— В таком случае, вам бы вполне хватило и одного, — ничуть не обидевшись, игриво кивнула медсестра на второй стул.
— У них… звук разный, — нашёлся Глеб и всё дружно рассмеялись.
— Завтра по клинике будет гулять ещё одна легенда, — кивнул в сторону скрывшейся медсестры Вудфорт, — про два деревянных стула.
— Ничего. Лишь бы легенда была доброй. Доброе слово в грех не вводит. А теперь садись вот сюда, Роберт, — Глеб поставил стул посередине комнаты. — Расслабься и ни о чём не переживай. Всё будет хорошо.
Он заставил его прижать ступни к полу и положить руки на колени, повернув кисти вверх. — Твоя задача посидеть спокойно. Глаза можешь держать закрытыми или открытыми, как тебе нравится. Внимания на меня особо не обращай, за полчаса я надеюсь управиться, — коротко проинструктировал его Глеб.
Сержант уселся на свой стул, закрыл глаза и расслабился. Себя он «заземлил» быстро, а вот с Вудфортом возился несколько дольше: привычный шнур, созданный воображением, никак не хотел опускаться от основания чужого позвоночника. Дело пошло на лад, когда перед мысленным взором возник ствол толстого дерева. Тот охотно побежал вниз, протыкая пол и перекрытия, накрепко соединив первую чакру банкира с Землёй. Удивляться этому собственно не стоило. Сержант работал с чужой энергией и заземляющий стержень выглядел иначе, чем его собственный. Он просто забыл об этой особенности, потому и возился долго. Что там ни говори, всё-таки Вудфорт — первый его пациент.
Глеб открыл глаза и встал. — Всё нормально, Роберт, — сказал он, подходя к соседу вплотную и снова закрывая глаза. Он мысленно проверил ещё раз надёжность заземления и весь ушел в ощущения. Его руки, делая пассы, медленно двигались сверху вниз, ощупывая ауру Вудфорта. Он чувствовал лёгкое покалывание и тепло, исходящее от нее, а спустя минуту увидел и зрительный образ. Аура банкира выглядела многоцветной (словно слоёный пирог), местами переходя в хаотические пятна. Преобладали жёлтые и красные тона — цвета интеллекта и эмоций. Однако много было и серого. «Боится!» — сообразил Глеб и не открывая глаз тихо с нажимом произнёс: — Всё будет хорошо, Роберт. Всё будет хорошо!
Калейдоскоп цветности сразу сдвинулся, и серого — цвета недомогания и страха, стало гораздо меньше.
